Ваш номер - тринадцатый - Евгений Соломенко Страница 18
Ваш номер - тринадцатый - Евгений Соломенко читать онлайн бесплатно
Это было самой последней, улетающей уже мыслью.
…Они лежали на ковре и не знали — умерли они или впрямь родились вновь. Зорин смотрел на ослепительно нагую женщину, разметавшую нескончаемые пряди рядом с его пылающей головой. Волосы ее и кожа источали горьковатый аромат незнакомых трав. На правом бедре у нее темнела метка: большое родимое пятно, похожее на силуэт сидящей птицы. Словно крылатая странница, притомившись в дальнем перелете, присела отдохнуть на бронзовом бедре этой колдуньи, да так и осталась там навсегда.
Осторожной ладонью Зорин накрыл маленькую воздушную путешественницу: не дай бог, и вправду улетит за моря и унесет с собой женщину, которая только что горячо целовала его и выкрикивала гортанные слова на чужом, непонятном языке. Под Зоринской рукой судорожно билась пульсирующая жилка («словно и впрямь птицу поймал!» — подумалось ему).
Они лежали молча. И тут вдруг женщина разорвала эту гнетущую тишь. Негромко, абсолютно ровным голосом сказала, глядя ввысь невидящими глазами:
— Я тебя не люблю.
— Что? — растерялся он.
— Я не хочу начинать нашу встречу с вранья. Я не люблю тебя. И не знаю, полюблю ли когда-нибудь по-настоящему.
Внутри Зорина образовался космический вакуум: вот и упорхнула волшебная жар-птица — прямо из-под его руки!
— Зачем же ты пришла ко мне?
Медленно, словно силясь нащупать что-то, она провела по его плечу своей ладонью, горячей и неожиданно сильной:
— Потому что жалею тебя.
Зорин выдавил из себя жалкую, выпрашивающую улыбку:
— У нас на Руси когда женщина говорит «жалею», это значит — «люблю»!
Но снизошедшая до него нефритовая богиня отстраненно качнула головой:
— Это у вас на Руси. А там, откуда я родом, женщины не любят того, кто заслуживает жалости.
Видя, что Зорин смолк убито, она продолжила:
— Ты не переживай! Может, я еще и полюблю тебя когда-нибудь. Ведь позвало же меня к тебе сегодня!
— Позвало?! — встрепенулся он с надеждой.
И эта странная женщина пояснила:
— Да, позвало. Во мне постоянно живет Голос. Он то советует мне, то приказывает. И я его слушаюсь. И сегодня он мне сказал: «Ступай к нему. Он ждет тебя, он в тебе нуждается». А еще — я увидела, какой ты одинокий. Как потерявший себя мальчишка — гордый, заброшенный и очень несчастливый… Длинный, нескладный мальчишка с хохолком на голове!
Легкими пальцами она пробежала по его волосам — и у Зорина опять отлегло от сердца. Он снова был самым счастливым и самым сумасшедшим, и где-то необозримо высоко над ними снова взрывались звезды и рождались галактики.
А потом она, уже одетая и причесанная, заварила ему кофе — очень крепкий и душистый. И они сидели за журнальным столиком и в призрачном свете настольной лампы тихо прикладывались губами к белоснежным крохотным чашечкам. Неожиданно для себя Зорин спросил:
— Слушай, а зачем ты хотела украсть хронометр у этого кретина?
Ее глаза полыхнули вулканической яростью:
— Он не кретин. Он — грязная игуана! Знаешь, скольким людям он причинил боль? И все — безнаказанно. Нет уж, пускай-ка он сам испытает, что такое больно! По-настоящему, по самый Галапагос! А хронометр — единственное, из-за чего этот жирный боров удавится. Вот я и решила ударить по самому больному.
— Ну а без глаз почему Заметельского чуть не оставила? Он что, приставал к тебе?
— Приставал! — повторила она насмешливо. — От его «приставаний» уж сколько женщин на аборты набегалось! А сколько по-тихому уволилось из редакции? Зато теперь эта тварь как увидит меня в коридоре, так прыгает в первую же попавшуюся дверь.
…Они сидели в круге слабого, приглушенного света, и тьма, обступавшая со всех сторон, казалась им крепостью, ограждающей от остального мира. Время текло мимо них, его крохотные капли падали в бездонный колодец вечности где-то там, за этими крепостными стенами. И люди рождались с первым криком и умирали с последним стоном, писали диссертации и доносы, сплетничали, сочиняли поэмы, насиловали и подавали милостыню — там, за стенами. Делались карьеры, разыгрывались викторины, объявлялись войны — там. А здесь все было вечно и нетленно. Потому что напротив Зорина сидела и помешивала кофе ложечкой эта женщина.
Больше всего на свете Зорин любил эту женщину. Хотя так толком и не знал ни ее саму, ни даже как ее зовут.
— Как твое имя? Анна?
— Анабелла. Анабелла Мария Кончита.
— Ты что, испанка?
Даже в полутьме было видно, как помрачнело ее лицо. Взгляд сделался холодным и колким:
— Во мне течет и испанская кровь, но я — не испанка!
Она умолкла, достала тоненькую и очень длинную сигарету ядовито-черного цвета, в полной тишине раскурила ее. Какое-то время помолчала еще, потом — решилась:
— Хорошо, я расскажу тебе! Хотя, наверное, лучше бы этого не делать…
Глава одиннадцатая Синьора СмертьТо, что он услышал, было фантастичней фантастики. Но Зорин чувствовал: все это — правда, до последнего слова.
В жилах Анабеллы кипела горячая кровь ацтеков. Далекая, в десятом колене, прабабка Анабеллы была дочерью вождя одного из ацтекских племен науа и знаменитой колдуньей, много преуспевшей в темной науке ведьмовства. Но однажды к их берегу причалили испанские галеоны. Кортес и его люди перебили мужчин науа, сожгли истекающего кровью вождя племени, а его дочь схватили и бросили связанную в яму.
— Эти игуаны по очереди насиловали ее два дня. Но она не умерла. А тут подоспели воины из соседнего племени и отбили ее у испанцев. И те грязные скоты, что надругались над нею, вскоре начали умирать. Не от стрелы и не от яда. Они просто умирали по одному, заходясь в жутких конвульсиях, и всякий раз — на рассвете. Новый рассвет — новый погибший мерзавец. Моя прапрабабка была сильной колдуньей! Она не оставила в живых ни одного из своих обидчиков. А потом родила мальчика. Это был мой прапрадед, и в нем текла чертова испанская кровь. И во мне тоже живет проклятье этой крови…
Когда прабабка умирала, вокруг ее ложа собрались все люди их племени. И она сказала: «Не плачьте! Я вернусь к своему народу спустя шесть тысяч лун. Я возвращусь маленькой девочкой, которая будет пахнуть, как пахнет наш горный сурдаран. И еще она будет отмечена особым родимым пятном на правом бедре: красная сойка, сложившая крылья. Девочка не будет помнить про меня, но я войду в нее своим умением видеть сквозь годы и охранять свой народ от пришельцев и насильников».
Через шесть тысяч лун родилась Анабелла, и племя признало в ней свою предводительницу. Но время шло, и маленький чертенок незаметно вырос в стройную юную чертовку. И когда Анабелла собралась в далекий Мехико, племя отпустило ее после тягостных споров и увещеваний.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments