Герой чужой войны - Елена Ковалевская Страница 18

Увидев свою девушку в не совсем вменяемом состоянии, он не стал разбираться, пьяна ли она, или у нее с недосыпа глаза красные, а устроил жуткий скандал. Его друзья – двое таких же напыщенных индюков – сынков богатеньких родителей, стояли в стороне и делали вид, что ничего особенного не происходит. Томас кричал, что Александра позорит его, что посмела со всяким отребьем пить по кустам как какая-нибудь шалава, что…

В общем, Спичек, который до этого тихо-мирно посапывал, прислонившись к дереву, проснулся и заехал ему в рожу. За отребье естественно, а потом и за Сашку по корпусу добавил. Девушка тоже, не ожидавшая за вполне-таки мирное – если не брать в расчет появление полицейских – празднование выпускного, от такого разноса взбеленилась. Стал ли причиной тому остаточный градус, бродивший в крови или усталость (все-таки полтора суток на ногах и добрая попойка могут подкосить кого угодно), но девушка не сдержалась. Неожиданно ей стало настолько противно видеть парня, что сдерживаемые чувства прорвало, и она высказала все, что копилось в душе на протяжении стольких лет.

Как итог, избитый и морально уничтоженный Томас, лежа на травке, прохрипел, что меж ними все кончено. А Сашка, не сдержавшись, захотела еще добавить ногой в тяжелом ботинке по слащавой физиономии. Однако Мюррей и Родригес удержали ее, схватив под руки. Одно дело два удара и небольшой синяк, который сводится обычным косметическим пластырем, а другое дело обратно зубы вставлять или что-нибудь сращивать, удаляя шрамы. Этого девушке Берроузы могли не спустить…

Компания была вынуждена убраться с облюбованного места. Александра, настроение которой было безнадежно испорчено, попыталась удрать ото всех домой и даже почти сделала это, как ее вызвался провожать Спичек. За ними увязался неизвестно откуда взявшийся Крафт. По дороге ребята пытались расшевелить девушку как умели. А когда тесная компания оказалась у подъезда, доведенная до белого каления тупыми шутками и нелепыми заверениями в счастливом будущем без Берроуза, Сашка неожиданно для самой себя разрыдалась.

Вот тут парни опешили. За время учебы в академии ВКС их ко многому подготовили: от прыжков в бронескафандрах с верхних слоев атмосферы до аварийных высадок с многократными перегрузками в дес-ботах, однако как поступать с плачущими сокурсницами им так и не объяснили. Поэтому они растерянно толклись возле, стараясь хоть как-то ее утешить, но их неуклюжие попытки приводили лишь к обратному результату – Сашка начинала плакать еще сильнее. Наверное, они, в конце концов, оставили бы все как есть и, оттранспортировав до комнаты, быстренько смылись, но тут, обвешанному родственницами женского пола, начиная от прабабки и заканчивая младшей трехлетней племянницей, Спичеку на ум пришло высказывание старшей сестры: «Если девушка расстроена из-за того, что ее бросил парень, значит ей надо что-то кардинально изменить в себе!». Что парень тут же и озвучил.

Много позже, торопясь к транспортнику на сборный пункт, Александра наверное в сотый раз кляла себя, что послушалась Рика, а не отправилась малодушно рыдать к себе в комнату. Но тогда… Тогда это показалось ей наилучшим выходом!..

Всхлипнув еще пару раз, она подняла опухшие глаза на парней и переспросила:

– То есть?

Спичек стушевался, но пояснил:

– Ну, сеструха у меня так всегда говорила, когда ее очередной хахаль бросал… Короче, она всегда куда-нибудь упиралась и творила че-нить с собой. Правда, я потом от ее вида шарахался в темноте, но… Ей это помогало. Она не рыдала больше.

Второй раз Сашке не надо было повторять. Пружинисто вскочив со скамейки, она вытерла остатки слез, и коротко бросив:

– За мной! – устремилась в одном ей известном направлении.

Александра давно готовила себя к расставанию с Томасом, и в цивилизованном виде, с ложными обещаниями встретится когда-нибудь потом, все прошло бы гладко. Она давно знала, что их отношения исчерпали себя. Однако крики, ругань и… Он назвал ее безродной дрянью, которую всегда стеснялся показать в приличном обществе!

От этого Сашку захлестывала такая злость, что в глазах темнело! А еще было невыразимо горько оттого, что она столько лет потратила на этого морального урода. Но больше всего было жаль саму себя. И именно от этого слезы лились неостановимым потоком. Предложение же Спичека казалось неплохим вариантом. Сашка никогда не любила долго переживать, и ныне сочла своим долгом покончить с обострившимися чувствами как можно скорее.

Влетев в первый попавшийся салон красоты, она плюхнулась в свободное кресло и, глянув на себя прежнюю в зеркало в последний раз, наигранно бодро отчеканила:

– Коротко. Как-нибудь по-военному. И чтобы погорячее! – и закрыла глаза.

Ее вечно ругали, когда она надевала шлем, за неподходящую прическу. А теперь она вовсе станет профессиональным военным, и лишние неудобства ей ни к чему.

Когда она увидела себя в следующий раз, то… В общем получилось как она заказывала. Только Спичек, когда увидел ее изменившейся, присвистнул от изумления и как-то нервно протянул:

– Да-а-а… Ты даже мою сеструху за пояс заткнула!

Крафт лишь нервно икнул, потому что у девушки на голове от красивой копны волос остался короткий ежик ярко вишневого цвета с небольшим ирокезом.

Но Сашка лишь провела пятерней по остаткам былого великолепия и решительно заявила:

– Гуляем дальше!..

А на следующее утро уже некогда было приводить себя в порядок. Умывшись и надев отглаженную форму, она помчалась на вручение распределительных листов. Тогда она не думала, что ректор Сомерс воспримет демарш по поводу закончившейся любви, как личное оскорбление и нарушение устава. Однако он именно так и воспринял.

И теперь Сашка, закусив губу и вскинув на спину здоровенную сумку с кое-как упиханными в нее вещами, бежала к КПП взлетно-посадочного поля. Транспортник должен был стартовать с минуты на минуту.

Девушка успела в самый последний момент. Трап уже убрали и должны были скоро задраить люк, но она добежала до атмосферного грузового шаттла. Ее заметил техник-сержант [11]и, высунувшись по пояс, проорал:

– Что надо?!

– Мне на сборный пункт! – задыхаясь после бега, так же громко ответила она. Транспортник уже начал прогревать двигатели, и из-за их рева слова едва угадывались.

– Завтра давай! Я не собираюсь из-за тебя воздушный коридор упускать!

От таких слов Сашка аж в холод бросило.

– У меня приказ! – едва не взвыла она. – Пожалуйста! Если я не улечу с вами, то меня в полную жо… – и тут же поправившись, продолжила: – дыру запихнут служить!

Сержант дернул щекой, скривился, а потом нехотя махнул рукой, мол, давай. Сашка сняла с плеча свой баул и, размахнувшись, швырнула в люк, а сержант подхватил его там и откинул куда-то за спину. Затем свесился вниз и протянул руку. Девушка, подпрыгнув, ухватилась за нее и, помогая себе левой, подтянулась. А потом неуклюже взобралась на борт. Фуражка скатилась с головы, и сержант удивленно присвистнул. Но тут из динамиков раздалось: