Путь к Свету - Василий Арсеньев Страница 19

– Дедовщина, – усмехнулся я. – Она в нашей армии ещё с советских времён! Это болезнь всего общества: найдём лечение, и проблема отпадёт сама собой… Впрочем, я смотрю, ты легко одета!

Внезапно дунул холодный северный ветер, мы зашли в ближайшее кафе и заказали по чашке кофе.

– Неужели ты меня ждала? Почему?

Она смутилась и подумала про себя: «Я люблю тебя».

Я покачал головой:

– Нет, Марина, это невозможно!

– У тебя есть девушка?

Я вздохнул:

– Не в этом дело. Я и так слишком многим причинил боль, не хочу портить жизнь ещё и тебе!

– Не понимаю. Ты не похож на счастливого человека! – заметила она.

– А что такое счастье? – грустно улыбнулся я. – Оно возможно? Мне не будет покоя, пока я не достигну своей цели! Но это путь длиною в целую жизнь…

– Когда я в первый раз увидела тебя, – говорила она, – ты был весел, а потом стал вдруг грустным и задумчивым, но таким ты нравишься мне ещё больше. Ты не испугался армии… Ты необычный!

Я покачал головой:

– Ты просто ничего обо мне не знаешь! У меня были девушки, которых я…

Она перебила меня:

– Прошлое неважно! Я знаю, какой ты…

Я мрачно проговорил:

– Ты хочешь, чтобы я поиграл с тобой как с куклой, а потом бросил без жалости и сострадания, как поступал с другими? Скажи, ты этого хочешь? Одна моя девушка забеременела, я не хотел этого ребёнка, она сделала аборт и уехала, назвав меня чудовищем и убийцей… Теперь я тебе рассказал правду о себе!

***

Своими жестокими словами я довёл хрупкую девушку до слёз; она выбежала из кафе, оставив на столике букет красных роз. Я расплатился за кофе и вручил официантке цветы. Она игриво заулыбалась и что-то сказала, но я не дослушал и поспешно вышел из кафе. Дома столкнулся с отцом.

– Как дела? – спросил он.

– Теперь всё в полном порядке, – отвечал я с улыбкой на губах.

– Когда – в Москву?

– Чем раньше, тем лучше! Поеду на поезде. Хочу свою страну посмотреть…

Конец первой книги

Поезд стоял на станции в Самаре… Дверь купе отворилась. Я поднял глаза от книги. Вошёл старик с посеребрёнными сединой волосами и глубокими морщинами на лице. Он приветствовал меня и сел у окна, глядя куда-то вдаль задумчивым взором. Я погрузился в чтение, позабыв на время о попутчике. Поезд тронулся. Под убаюкивающее громыханье вагонных колёс я задремал, но сквозь сон донёсся сильный командный голос:

– Москва и москвичи!

– Что, простите? – я очнулся и недоумённо уставился на старика.

– Ваша книга… Гиляровский «Москва и москвичи». Что нового пишут о столице?

Я едва удержался от взрыва хохота:

– Это книга о старой Москве рубежа 19-20 веков.

– И что же пишет автор? – полюбопытствовал мой собеседник.

Я заглянул в книгу и зачитал: «Шум, гам, ругань сливались в общий гул, покрываясь раскатами грома от проезжающих по булыжной мостовой площади экипажей, телег…»

– Стало быть, с тех пор ничего не изменилось! – глубокомысленно заметил он. – Конечно, с поправкой на современные средства передвижения…

– Вы – москвич?

– Я жил в этом городе…

– И что вы думаете о его жителях?

Мой попутчик долго молчал. Унылые осенние пейзажи проносились за окном вагона. Я пытался заглянуть в его глаза, но так ничего и не увидел…

– Стало быть, в Москву путь держите, молодой человек, – вдруг заговорил он. – И отчего вам дома не сидится? Что вы хотите найти в столице?

– Я еду работать! – грубо пробасил я.

– А в вашем городе совсем нет работы?

– Это похоже на допрос, – мрачно заметил я. – Вы, случайно, не служили в органах безопасности?

Он усмехнулся:

– Имею честь представиться – подполковник запаса Ларионов Дмитрий Сергеевич. ВДВ.

Я пожал его руку.

– Меня зовут Андрей. А… вы воевали?

– Служил в Афганистане, был списан по ранению. Андрей, а ты, я гляжу, после дембеля.

– Как вы догадались? – удивился я.

– У тебя взгляд человека, который знает, почём фунт лиха! – усмехнулся он. – Андрей, ты спрашивал, что я думаю о жителях Москвы. Кто-то из классиков говорил о москвичах так: «люди как люди… только квартирный вопрос их испортил».

– Да, это слова Булгакова, – улыбнулся я.

– Вот-вот! Но дело-то не в квартирах. А в том, что Москва – это гнилое и гиблое место… Прошлым летом я был в столице проездом. Выхожу на перрон Казанского вокзала. И думаю – что за диво? Всё вокруг окутано густою пеленой дыма! Оказалось, из-за жары в Подмосковье горят высохшие торфяные болота…

– Да, я слышал об этом, – быстро проговорил я. – Вы спросили, что я хочу найти в столице. А почему едут в Москву со всех концов страны и из Ближнего зарубежья? Думаю, потому, что большой город – это большие возможности!

Подполковник Ларионов покачал головой:

– Город исполняет желания, но и обрекает на страдания. Москва завлекает в свои сети и засасывает как трясина! Она будет требовать жертв: с каждым годом всё больше и больше… Увы, ты слишком поздно это поймёшь и не сможешь остаться самим собой!

Я задумался над его словами, в которых было что-то мистическое.

– И вас этот город изменил?

– И меня! – печально вздохнул мой собеседник. – Одно время я в Москве преподавал в Военной академии, потом слёг в больницу с обострением хронического заболевания… Врач посоветовал сменить климат. И я уехал…

Недолго помолчали. Я первым нарушил тишину:

– Москву называют «третьим Римом». В 16-ом веке монах Филофей высказал эту мысль: «первые два Рима пали, третий стоит, а четвёртому – не бывать». Что вы об этом думаете?

– Да, согласен, – подхватил он. – Москва – это Рим, то есть «мир, вывернутый наизнанку»! Кстати, тебе известно, что в годы войны Куйбышев был второй столицей Советского Союза? В октябре 41-го года в разгар битвы за Москву туда было эвакуировано правительство страны. Сталин знал, что Самара – сердце России, а Волга – её главная артерия…

Я запомнил эти слова на всю жизнь.

– Москва, – продолжал мой собеседник, – это холодный город неприветливых людей с ледяными сердцами, где равнодушия и жестокости во сто крат больше, нежели в любом другом городе страны! В Москве ты познаешь горечь одиночества…