На то они и выродки - Наталья Резанова Страница 19

Полковник остался на месте, совершенно придавленный последним предположением Тамаса. Факт, что в Столице может быть небезопасно, сразил его более, чем отпадение Хонти и ядерный обстрел (с ракетных баз, которые Империя же в Хонти и разместила). Майор уже забыл о нем, как забыл о прапорщике Тоху и Варди в целом. Единственное, что его беспокоило, — перелет. Если при обстреле не зацепят и горючего хватит, все равно неизвестно, когда удастся выспаться, массаракш…

Правительственные и частные объекты в Столице.

Среди достижений правительства Неизвестных Отцов, покончивших с антинародным имперским режимом, помимо прекращения мировой войны, установления общей стабильности и возрождения промышленности (а и этого было достаточно, чтоб навсегда войти в историю), значилась также победа над разгулом преступности. А разгул тогда был — и чудовищный, двадцати лет мирного времени было недостаточно, чтоб забыть, что тогда творилось. В основном волна криминала захлестнула Столицу, но не было тогда ни одного населенного пункта, который не пострадал бы от шаек озверевших мародеров и дезертиров. Даже самые законопослушные граждане забывали о законе, что же говорить о тех, для кого преступление исходно было ремеслом?

Да, с разгулом преступности, безусловно, покончить удалось. Но вот изничтожить самую преступность как явление не удавалось никому и ни при каком режиме, что бы там ни утверждали официальная пропаганда и официальная же статистика. И в правящей элите совершенно не обольщались на этот счет. В принципе для борьбы с преступностью было сделано все, что в силах человеческих. Вновь был пущен в ход застопорившийся во время войны механизм наказаний. Преступники неисправимые шли под расстрел, остальные — на перевоспитание в зоны расчистки, оставленные войной, благо там рабочие руки требовались постоянно. Кроме репрессивных мер, приняты были меры предупредительные. Прежде всего — сразу после войны надо было покончить с голодом как с основной причиной уголовных преступлений, создать рабочие места, открыть детские приюты для сирот и беспризорников, дать гражданам возможность учиться и приобретать полезные профессии. Все это было сделано, и не только на бумаге, как бы ни злопыхали враги в Хонти и Пандее. Результаты не замедлили сказаться. И все-таки, несмотря на эти титанические усилия, воровство, грабежи, проституция, распространение наркотиков, нелегальные сделки — все это не исчезло совсем, а лишь откатилось с поверхности общества. Такова уж, верно, подлая натура человеческая — не может она мерзостей не творить.

Что ж, мудрые люди давно подметили: не можешь искоренить — используй.

Уголовная преступность как таковая, строго говоря, не была заботой Департамента Общественного Здоровья. Но в обществе преступность политическая настолько часто и густо была перемешана с обычным криминалом, что последний также постоянно оказывался в ведении ДОЗа. И это при том, что и на свою-то прямую деятельность у Волдыря периодически не хватало людей и средств! И было бы странно, если бы он не боролся с преступниками с помощью преступников же. В первую очередь его Департамент обзавелся в этой среде разветвленной сетью информаторов. Это было крайне полезно, но недостаточно. Помимо тех, кто сообщал, требовались те, кто умел действовать. И не только провокаторы. По здравом размышлении, следовало поставить под контроль разнообразные банды и преступные кланы Столицы. И Волдырь предпринял определенные шаги в данном направлении.

Нельзя сказать, чтоб он не сталкивался при этом с трудностями. Причем проблемы создавали не столько главари преступных банд, сколько соратники по управлению государством. Они не считали, что Волдырь занимается чем-то ужасным, отнюдь. Просто некоторым из них пришла в светлые головы точно такая же идея. Уголовная полиция, прокуратура, контрразведка, военное ведомство — все имели в криминальном мире Столицы свой интерес. А ведь есть еще наши замечательные промышленники, которые периодически сводят счеты с конкурентами — и уж конечно, не собственными наманикюренными ручками!

Если здраво рассудить, в Столице преступников окажется меньше, чем тех, кто желает их контролировать. И немудрено, что местные криминальные герои — от авторитетов до последних стукачей — служат двум, а то и нескольким хозяевам. Волдырь их за это не осуждал, но и одобрять не мог. Благо, этот «рынок труда» непрерывно обновляется за счет потерь и притока новых сил, а незаменимых у нас нет, кроме, конечно, меня, любимого…

Сам Волдырь с уголовной публикой по нынешнему времени непосредственно контактировал редко. На то у него были племянники и кузены… то бишь дознаватели и инспектора. То есть были годы, по молодости лет, когда ему приходилось лично осуществлять операции, сейчас же он мог себе позволить только отслеживать действия младших коллег. Он, конечно, знал, что все они имеют с этого свой откат — кто деньгами, кто натурой, но не считал подобное чем-то дурным. Наоборот, оно полезно. Лучше, когда люди получают за свои труды что-то помимо морального удовлетворения.

И теперь, когда Волдырь все же решил выяснить, что скрывается за проектом «Золото», первым делом следовало напрячь мальчиков, чтоб они поработали с осведомителями в криминальных кругах. Тем более что кое-какие зацепки имеются. Возможно, Ноготь и врал насчет того, что «это будет бомба», но какие-то действия в финансово-промышленных кругах предпринимаются. Вполне допустимо, что эти действия, пусть и косвенным образом, направлены против ДОЗа и Волдыря лично. Расследование он возьмет под контроль, но непосредственное исполнение следует поручить Сано Шерефу. Парень он старательный, да, в сущности, и так уже влез в это дело, допрашивая псевдохонтийского шпиона с автозавода. Уже тогда Волдырь обратил внимание, что и показания Валли Каргана, и оперативные сводки выводят на директора Цапфа. Подследственный Карган уверял, что дело чисто уголовное, и скорее всего сам в это верил. Но если здесь замешан Союз промышленников, то это уже вопрос, затрагивающий государственную безопасность, и дело находится в нашей компетенции. В любом случае следует проверить связи Каргана и Цапфа с криминальной средой. Да и Ногтя, чего греха таить, благо его личный архив теперь в нашем распоряжении.

Сано и его следственная бригада, получив указания от шефа, взялись за дело с энтузиазмом. Шереф-старший стал следователем по особо важным делам в сравнительно молодом возрасте не только благодаря родству с главой департамента. В конце концов, родственников у Волдыря много, а возвышает он отнюдь не всех. Некоторые, правда, незаменимы, когда дело доходит до стрельбы. Но Сано понимал — стрелять пока рано. Пока надо выбить информацию. У Каргана он выбивал ее в прямом смысле слова, и, похоже, инженеришка сказал все, что знал. Но этого было мало, слишком мало.

Вряд ли человек, занимающий довольно приличное общественное положение, вроде Цапфа, осуществляет контакты с теневыми дельцами лично. Наверняка есть посредники. В общем-то и ДОЗ, и другие департаменты также пользовались услугами посредников. Как правило, это были личности из среды «тюремных пташек». На воровском жаргоне (сильно пропитавшем жаргон оперативный) это были люди, отмотавшие срок, считавшиеся «перевоспитавшимися», имеющие легальный заработок, а потому и по закону, и по внешним признакам — добрые граждане. Однако, не входя в криминальные структуры, они сохраняли определенные контакты со своими тюремными-каторжными знакомыми. А даже если и не сохраняли, того, кто сидел, всегда можно подловить на чем-либо незаконном, и потому они крайне удобны и как информаторы, и как посредники. Сано не помнил случая, чтоб кто-то из «тюремных пташек» отказался сотрудничать с ДОЗ. Напротив, часто они сами шли на контакт, превратив посредничество между миром закона и миром преступным в достаточно доходный промысел.