Атаман из будущего. Огнем и мечом - Анатолий Спесивцев Страница 19

«Вот тебе и вернейшие защитники православия. Самое смешное, таки да, защитники, пусть и молящиеся Аллаху или поклоняющиеся Иегове, Будде, черкесским языческим богам. Переиначивая слова Сталина, нет у нас других казаков. А их разнородность сейчас сыграет нам на руку. Крещеным евреям Запорожья веры будет меньше».

Вступал в действие следующий этап операции против Речи Посполитой – депортация евреев. Родившийся и выросший на Украине Аркадий знал о страшной резне, учиненной над ними во время Хмельнитчины. Ему хотелось по мере возможности этого безобразия избежать. И еврейские ремесленники, особенно ювелиры, нужны были ему для развития промышленности, и портить имидж нарождающейся державы в глазах соседей не хотелось. Да и о влиятельности иудейской общины во многих странах забывать не стоило.

Естественно, ему пришлось поломать голову над причиной спасения ненавистных многим жидов для атаманов. Вот уж кого резня не смущала ни в малейшей степени – привычное дело. «Кто ищет – тот найдет». Говорить им про гуманизм или отдаленные последствия было заранее безнадежно, попаданец нашел конкретное обстоятельство, интересное казакам, – деньги. Не секрет, что польская еврейская община тогда была весьма состоятельной, в случае разгрома местечек восставшими большая часть средств ушла бы к селянам или вообще вылетела дымом сожженного добра.

Аркадий предложил выселить их к Османам, взяв плату за спасение жизни. Имуществом и деньгами. Нужных ему ремесленников отпустить только после отработки. Ну и самых нашкодивших арендаторов отдать на расправу селянам, иначе могли возникнуть серьезные проблемы с обиженными хлопами и мещанами. Таким образом, говорил он на совете, убиваются сразу несколько зайцев одним выстрелом.

– Мы избавляемся от жидов, оставляя себе большую часть их имущества. Селяне получают головы самых лютых своих врагов. Османам достается «подарочек» в виде свалившихся им на голову нескольких десятков тысяч обедневших жидов. Ну и я получаю, пусть на время, нужных мне работников.

К сожалению, заранее начинать эту операцию было сложно. Перед походом на Польшу к еврейским общинам Стамбула (выходцы из разных мест жили там не очень дружно) отправили двух казаков-иудеев. Приходилось учитывать, что к выкрестам там относились так же, как у православных к униатам.

Униатская проблема была еще более сложной. Любимым развлечением казаков во времена Хмельнитчины было утопление униатов в мешках. При наличии свободного времени, в случае же занятости их просто и без изыска забивали палками, резали, кололи, сгоняли в хату и поджигали… Аркадий не нашел пока полного решения проблемы. Предложил было атаманам организовать штрафные отряды из перешедших в униатство и католичество, чтоб кровью смывали измену вере отцов, но понимания не нашел. Казаки предпочитали воевать сами, единственное, что удалось протолкнуть, – продажу их в Россию, где православный царь наставит заблудших на путь истинный. Полякам же предстояло плыть в Персию, чьи рабские рынки также испытывали большой дефицит рабочей силы. Прекрасным паннам и паненкам же предстояло, вне зависимости от их желания, стать православными женами казаков.

Русские воеводства Польши вспыхнули, будто стог сена в засуху. На Левобережье Днепра – поляки эти земли Заднепровьем называли – восставшие крестьяне и пришедшие туда казаки уже полностью контролировали почти всю территорию, кроме городов и замков, имеющих хорошие укрепления. Панов там и так мало было, большая часть земель магнатам досталась, сейчас за грехи хозяев расплачивались подпанки и холуи. Порой с ними вместе или за них, причем очень страшно, платили их семьи. Гражданская война – очень жестокое, безжалостное явление.

Города и местечки окружались, но не штурмовались. Селянам самим взять крепостные стены приступом было нелегко, а казаки, в соответствии с планами атаманского совета, в атаку не спешили. Естественным образом лидерство на Левобережье захватил один из сподвижников погибшего Павлюка, полковник Скидан. Окруженные превосходящими силами врагов, не имеющие больших запасов продовольствия, все еще не сдавшиеся гарнизоны поляков и враждебное казакам население городов были обречены. Умные люди это понимали и охотно шли на переговоры. Казацкие атаманы и полковники вели их с позиции силы, полное уничтожение польской армии давало возможность и право диктовать параграфы условий сдачи противника.

В нескольких городах, в том числе в Чернигове, гордецы или глупцы уперлись и сдаваться на предложенных условиях отказались. Их не торопили, количество казаков к этому времени перевалило за сто пятьдесят тысяч, была возможность блокировать врагов и спокойно выжидать. Вопреки советам попаданца, казаки решили распространить на все русские воеводства закон Сечи от тридцать пятого года – никаких иноверцев на православной земле. Хмельницкий Аркадия поддерживал, но пока не было у него того непререкаемого авторитета, который он к пятидесятым годам завоевал в реальной истории. На земли донских казаков и Крым этот закон не распространялся, была в нем и оговорка об использовании иноземных специалистов, с огромным трудом протащенная Аркадием. Но что поделаешь, уж очень силен был накал межконфессиональной вражды в Малой Руси.

Вопреки приказу Хмеля, Скидан засылал небольшие отряды казаков и в Великое княжество Литовское. Впрочем, там и без них хлопских бунтов хватало, магнатским карателям приходилось вертеться как на раскаленной сковородке, но от умиротворения сельская местность княжества была далека. Приказ Богдана был подкреплен посылкой к Радзивиллам одного из пленников с предложением о нейтралитете. Была у некоторых атаманов надежда, что литовские войска не станут вмешиваться в войнушку на территории польской юрисдикции.

По дорогам собственно Польши гуляли орды врагов, круша и сжигая все, до чего могли дотянуться. Тысячи хлопов остались без средств к существованию и толпами бродили по областям, не затронутым нашествием. Толпами потому, что одинокие попрошайки удивительно быстро бесследно исчезали. В польских деревнях любых чужаков встречали неласково, а слабых и беззащитных втихую уничтожали.

Попаданец засомневался. Надо было довести порученное ему дело до конца – сдать ракеты главному атаману, но такую работу легко мог сделать любой другой человек, а у него на Украине было столько дел…

Решив «Зачем нам друзья, если их нельзя попросить о помощи?» — обратился к Ивану. Предложил выделить ему дюжину зажигательных ракет, если он возьмется организовать обоз для переправки остальных в табор главного атамана, Татаринова, под Умань. Он там договаривался о сдаче города. Привыкшие к татарским набегам уманцы попрятали в подземельях под городом все самое ценное, но ворота открывать не спешили. Учитывая, что хозяина всех окрестных земель Калиновского калмыки уже погнали в степи, ожидая за него выкуп, Татаринов был уверен в успехе переговоров.

– А чего я? – удивился Иван.

– Если не ты, то кто?

– Так тебе же поручили!

– А я перепоручил тебе. Сам говорил, что не меньше двух недель еще здесь стоять, вот и сгоняешь несколько телег под охраной к Татаринову под Умань, пока он свет за очи не завеялся. У меня еще немало дел намечено.