Смыжи - Петр Ингвин Страница 2

Отъезд Яны Чайковской стал точкой бифуркации: сложившаяся система отношений качнулась, миновала черту невозврата и покатилась по жизням и надеждам.

Около месяца ушло на курс подготовки на космодроме, затем Яна приехала за образцами и последними наставлениями. Ее глаза горели, мысли прочно застряли в будущем, на другой планете. Прощание вышло скомканным, намерение Андрея признаться в чувствах не исполнилось — не представилось подходящего случая. Также не успели поговорить с ней ни Вадик, ни Боря. Тоже неплохо. Если судьба повернется задом, пусть Яна обретет счастье с неизвестным космическим героем. Это лучше, чем с соседом-соперником. Не так обидно.

Провожал ее весь коллектив, каждому достались краткое объятие и поцелуй в щеку.

— Я вернусь, — пообещала Яна с обаятельной улыбкой, глядя куда-то вдаль.

Корабль ушел быстрой траекторией, по параболе, но даже два с половиной месяца ускоренного полета вместо обычных девяти — очень много. Марсиане, как позже признался Зайцев, из-за преобладания брутально-героического населения просили прислать именно незамужнюю девушку, но они прогадали. Бесконечно тянувшиеся дни открыли тайну Яны. Все это время она разговаривала только с Вадиком, остальным передавала приветы.

Только приветы. Хорошо, что Андрей не признался перед ее отлетом.

Он с головой погрузился в работу. Вадик, наоборот, ожил и преобразился, будто родился заново. Он постоянно обсуждал с Яной ее работу, помогал и консультировал. Когда не было оптической связи, он подолгу ждал ответа, гулявшего по космосу в виде медленных радиоволн — по три-четыре минуты при близости с Землей и до двенадцати минут в каждую сторону на дальнем расстоянии. Когда Солнце оказывалось между планетами, связь терялась, и на некоторое время Вадик превращался в тень человека — бледную, полупрозрачную, почти бесплотную. И, до возобновления связи, бездушную — душа оставалась на Красной планете.

Его помощь оказалась бесценной. Работа на Марсе шла семимильными шагами, низкое давление и перепады температур живые дома уже переносили отлично, с неописуемыми пылевыми бурями тоже справились, и корневая система приспособилась к другому составу почвы и вечной мерзлоте. Вадик чуть ли не круглосуточно что-то проектировал для Яны, проводил какие-то опыты, чтобы ее марсианская эпопея быстрее закончилась. Оба жили скорой встречей на Земле.

Профессор избыточное рвение сотрудника приветствовал. Жена Максима Максимовича, Раиса Прохоровна Зайцева, работала в другой сфере, но ему нравилось, когда супружеские пары занимались общим делом. В Зайчатнике жило шесть таких пар, все ощутимо в возрасте, но дело от этого не страдало. Опыт старших и горячий энтузиазм молодых — идеальная смесь для эффективности и результата.

Наконец, объявили о завершении испытаний и готовности подрастающего на Марсе поселка в скором времени принять жильцов. Для Яны назначили дату возвращения. В Зайчатнике начали готовиться к свадьбе.

Как раз случился редкий промежуток без связи, возможно, последний в своем роде: специальные ретрансляторы для бесперебойной работы инфопотока уже летели для развертывания в нужных точках. Вадик не находил себе места, хотя требовалось просто отвлечься на что-то постороннее — на ту же работу, к примеру, если без нее не может. Все знали, что у него в Зайчатнике большое будущее, он открывал двери там, где другие видели стены. Знал это и Андрей, он решил для себя: когда своими глазами убедится, что Яна и Вадик — пара, у которой есть будущее, то сразу же переведется отсюда.

Это случилось за день до вылета Яны с Марса.

Каждая минута была распланирована. Вечером она последний раз составит отчет о стабильном росте и отсутствии проблем, и утром челнок помчит ее навстречу счастью или разочарованию. Если второе — Андрей будет рядом и поможет. Если первое…

Тогда его больше не будет рядом. Нет ничего хуже вида счастья любимого человека с бывшим другом. Бывшим — потому что дружить по-прежнему они не смогут.

— Ты веришь в телепатию? — спросил его Вадик, перехватив на выходе из лабораторного корпуса.

Засидевшийся за работой Андрей шел домой, Вадик просто бродил по территории в ожидании, когда вновь оживет приемник. Позади высились вплетенные в ландшафт ажурные конструкции лабораторий, впереди полностью сливалась с природой гордость Центра — созданные здесь дома-растения, что вскоре завоюют весь мир. Они вырастут даже там, где раньше о жилье подумать не могли: в пустыне, под водой на любой глубине, на других небесных телах… Под каждую задачу достаточно лишь немного доработать основу. Будущее Солнечной Системы создавалось здесь, в этих стенах. Жилье и транспорт. Что бы ни говорили, а важнее для человека нет ничего, только дом и возможность туда вернуться, причем возможность не менее удобная и приятная чем сам дом.

С реки несло прохладой, пахло прелой травой, грибами и, почему-то, мышами. Солнце давно зашло, луну затянули облака, но света от деревьев хватало, чтобы видеть все отчетливо. Старики обожали по вечерам любоваться светящимися деревьями, Андрей этого не понимал.

— Телепатия — предмет изучения науки, вера здесь ни при чем. — Ему не хотелось разговаривать, но настолько потерянным и убитым он Вадика еще не видел, поэтому остановился. Впрочем, вместо поддержки с языка сорвалась гадкая колкость: — Боишься, что в последний момент Яна передумает, согласится на местный контракт и останется в кругу космических героев?

— Просто чего-то боюсь. — Глаза Вадика глядели в никуда. — Чувствую что-то. Что-то плохое. Говорят, влюбленные связаны некими невидимыми нитями. Никогда не верил. Теперь верю.

Андрей пожал плечами и ушел. В передачу мыслей нельзя не верить — мысленными приказами успешно управляется бытовая техника, но часто требуется дублирование словами или действиями: мысли у людей слишком сумбурные, часто говорится одно, думается второе, а подразумевается третье. Взять те же двирочки — очки дополненной и виртуальной реальности для визуального присутствия в потоке. Впрочем, в обиходе они давно стали просто очками, как, например, голограмма — го-грой. Другие очки человеку, при его новых способностях, не нужны. Очки управлялись мысленными командами, но корректировать приходилось движением глаз, бровей или голосом. И разговаривали люди, кстати, по-прежнему на разных языках, оттого приходилось изучать сразу несколько, а потом, по мере надобности, постоянно добавлять новые. Когда телепатия из изучаемой области перейдет в разряд освоенных умений, передаваться будут образы и чувства, а не слова. Жизнь изменится кардинально. Языки — последнее прибежище шовинистов. Каждый, как бы ни отрицал, считает, что родной язык лучше, чем соседский. Чем? Как отвечают в бородатом анекдоте: «Да, лучше. Чем? Чем соседский». Люди станут просто людьми, понятия свой-чужой исчезнут. Их нет и сейчас, но лишь для поднявшихся над уровнем ребенка. Дети, как и раньше, играют в войнушки, «убивают» виртуальных врагов и, несмотря на то, что видят глазами и слышат ушами, все равно не понимают, что на самом деле мир устроен по-другому. С этим ничего не поделать. Первокурсник никогда не объяснит своих проблем первокласснику — у них разное видение мира. Так же выпускник посмеется над многими решениями первокурсника — у них разные уровни. В школах и на начальных курсах высших учебных заведений занятия проходят не как в древности, когда нужно было ходить в специальные здания и слушать лекции; сейчас это самообучение с виртуальным личным помощником, и каждый сам определяет, в какой форме он хочет видеть уроки и как быстро ему двигаться к экзаменам. Учебе помогают компьютерные игры с погружением в реальность, они прививают нужные навыки и дают знания, которые пригодятся в жизни. Многие игры полностью имитируют профессии, и прошедшего все уровни сразу берут на работу по специальности. Поэтому встречаются как четырнадцатилетние выпускники академий, так и пятнадцатилетние старшеклассники. Первые гордятся знаниями, но их эмоциональный фон еще не созрел, и на ответственную работу таких не возьмут. Вторые устают от насмешек сверстников, но встречаются профессии, где другие просто не справятся. Каждый человек на каждом этапе жизни находится на собственном уровне развития, это нужно принять как факт. Собственно, это и есть факт, в отличие от упомянутых Вадиком невидимых нитей. «Телепатия»! В нее верят дети, начитавшиеся сказок, и старики, которые прожили вместе по сто лет и понимают друг друга с полуслова, а то и полувзгляда. Настоящий ученый не верит, он либо знает, либо не знает, но, во втором случае, может допустить в качестве гипотезы при достаточных предпосылках. «Чувствую что-то плохое» — не основание для возможной теории, а средневековая чушь.