Предатель рода - Джей Кристофф Страница 2

Наша захватническая война против круглоглазых гайдзинов потерпела крах, как только распространились новости о смерти сёгуна, и в сознании каждого правителя клана слились угроза и надежды, связанные с опустевшим троном. И пока над Семью Островами витала тень гражданской войны, Гильдия Лотоса призывала к спокойствию. И к повиновению своим марионеткам в клане Тигра. Угрожая запретами на поставки их драгоценного топлива – кроваво-красного чи, что заставляет биться железное сердце Сёгуната, – для любого, кто не подчинится их воле.

Затем просочилась правда о том, как производилось это топливо.

Слова, которые должны были вызвать лавину неповиновения, прозвучали на пиратских радиочастотах повстанцев. Кагэ сообщили, что иночи – чудесное удобрение, используемое на полях кровавого лотоса на Семи Островах, – производили из останков военнопленных гайдзинов. И народ Шимы содрогнулся от ужаса, ведь Империя и управляющие ею технологии, их образ жизни – всё было орошено кровью невинных.

Беспорядки вспыхнули, как пламя на давно засохших листьях после душного лета, и распространились по всей стране, словно рябь по стоячей воде после первого дождя. Яростные, кровавые, но краткие. Они были жестоко подавлены мечами железных самураев, которые продолжали хранить верность пустующему трону. В столицах кланов воцарился непростой мир, под ногами хрустело битое стекло, и сорок девять дней официального траура прошли в дрожащей, мертвой тишине.

Пока не вернулась она.

Юкико. Араши-но-одорико. Танцующая с бурей. Верхом на могучем грозовом тигре Буруу. В ее глазах – огонь, на его механических крыльях вспыхивают молнии. Они летали по всем столицам, от «Плавучего дворца» в Данро до Рыночной площади в Кигене. Ее голос звучал призывом, убеждая людей открыть глаза, души и сжать пальцы в кулак.

Как бы я хотел быть там.

Как бы я хотел слышать ее голос. Но с того момента, как Йоритомо бездыханный свалился на булыжники, я бежал. Исчез из Кигена в шлейфе бело-синего пламени. На каком-то вспаханном поле я сбросил свою «кожу» – атмоскафандр из отшлифованной латуни, который носил всю жизнь, в последний раз прижал руку к его гладкой поверхности, будто прощаясь со старым другом. Бесконечно долго я брел по пустынной дороге, я сбил ноги в кровь, глядя на бескрайние алые небеса горящими глазами. Плоть моя окрепла и огрубела за те несколько недель, которые я добирался до дебрей Йиши.

Чтобы вернуться к ней.

И вот я здесь. Почти здесь. Член Гильдии Лотоса, который предал всё, что знал, и всё, чем был. Который подарил искалеченному грозовому тигру металлические крылья, чтобы тот мог вырваться из плена. Который помог одинокой девушке убить последнего сына династии Казумицу и ввергнуть народ в пучину войны. Предатель. Под этим именем я войду в историю. Киоши. Это имя я унаследовал после смерти отца.

Но на самом деле меня зовут Кин.

Я помню, как ужасно было жить заключенным в металлическую оболочку. Видеть мир сквозь кроваво-красное стекло. Держаться особняком и думать о том, будет ли что-нибудь еще в этой жизни. И даже сейчас, здесь, в последнем оплоте диких лесов Шимы, я чувствую, как песьеголовые окружают меня, слышу шепот мехабака в голове, ощущаю фантомный вес «кожи» на спине и костях. И часть меня скучает по ней так сильно, что у меня ноет в груди. Я помню ту ночь, когда узнал правду о себе – будущее предстало передо мной в Палате Дыма. Я помню, как закутанные в черное инквизиторы пришли за мной по-кошачьи тихо и сказали, что мне пора посмотреть на Мое Предназначение. И даже когда крики тех братьев, которые не смогли пробудиться, эхом отдавались в моей голове, я не чувствовал страха. Я сжал кулаки, подумал об отце и поклялся, что сделаю всё, чтобы он мною гордился. Я обязательно пробужусь.

В тринадцать лет они называют тебя мужчиной.

Я никогда не видел, как солнце целует горизонт, опускаясь за край света и зажигая небо. Никогда не чувствовал нежных прикосновений ночного ветра на лице. Никогда не знал, что значит быть своим или предавать. Смириться или противостоять. Любить или терять.

Но я знал, кем я был. Я знал, кем должен был стать.

Кожа была прочной.

Плоть была слабой.

Удивительно, насколько слеп был тот мальчик.

Три боевых корабля Гильдии с грохотом неслись по кроваво-красному небу с ловкостью жирных пьяниц, устремившихся к уборной. Это были огромные боевые суда серии «Броненосец», самые тяжелые дредноуты, построенные на верфях Мидленда. Воздушные шары цвета пламени, башни с сюрикеномётами, подпирающие оболочку шара и извергающие черный выхлоп в опиатные небеса.

Флагман, возглавлявший это трио, был длиной в сто футов. На корме полоскались на ветру три красных стяга, расшитых цветами лотоса. Название судна вывели широким жирным шрифтом на носу – как предупреждение любому глупцу, который решит встать на пути.

«НЕНАСЫТНАЯ БОГИНЯ ИДЗАНАМИ».

Если брат Дзюбэй и дрожал от страха, что ему приходится служить на корабле, названном в честь неуемных аппетитов Матери Тьмы, он хорошо это скрывал. Он стоял на корме, и ему было тепло в латунной оболочке атмоскафандра, несмотря на ледяной ветер. Он старался утихомирить бабочек, метавшихся в животе, успокоить колотящееся сердце, повторяя мантру «Кожа сильна, плоть слаба, кожа сильна, плоть слаба» и пытаясь сохранить равновесие. И всё же, как ни старался, он не мог сдержать недовольство, звенящее в его голове.

Капитан флотилии стоял у перил, внимательно оглядывая горы Йиши, раскинувшиеся внизу. Его атмоскафандр украшали изысканные латунные элементы и поршни с тиснением серо-стальной филигранью. На груди у него щелкнул и звякнул мехабак – счетное устройство с шариками и вакуумными трубками, поющее безумную песню заводных насекомых. С наплечников капитана свисала дюжина высушенных тигровых хвостов. Ходили слухи, что их ему подарил великий флотмейстер Капитула Торы – сам Старый Киоши.

Звали капитана Монтаро, хотя экипаж предпочитал называть его Бичом гайдзинов. Он был ветераном войны по вторжению в Морчебу, командовал флотом Гильдии, поддерживавшим наземные войска сёгуната в борьбе с круглоглазыми варварами на Восточном море. Но после убийства Сёгуна фронт развалился, Капитул Кигена отозвал капитана и отправил его выслеживать нового врага на берегах Шимы. Брат Дзюбэй был страшно горд, что из всех недавно Пробудившихся сятей Кигена, Второй Бутон Кенсай выбрал именно его в качестве нового помощника Бича.

– Вам что-нибудь нужно, капитан? – Дзюбэй стоял за спиной Бича на почтительном расстоянии, опустив глаза.

– Всего лишь учуять нашу добычу, – в потрескивающем жужжании голоса капитана слышалось слабое раздражение. – Все остальное эта слабая плоть переживет. – Он щелкнул тумблером на запястье и произнес в передатчик: – Видно там что-нибудь, сятей Масаки?