Восьмой Лист - Максим Керн Страница 2

Удар.

Ох, как же все тело болит… Как будто его долго пинали ногами. Стоп. Тело! Я его чувствую! Чувствую боль в ребрах, саднит лицо и колени. Чувствую прохладный ветерок, твердые холодные булыжники под спиной. И запахи. Вонь, какую издает сточная канава. Такие до сих пор можно во множестве встретить в странах третьего мира, цивилизация там укорениться так и не смогла. Запах дыма. Нет, это точно не запах выхлопных газов, знакомый любому современному городскому жителю, нет. Запах горелой пищи, дров. И еще какой-то странный запах, будто кто-то рядом разлил разом содержимое аптечного киоска. Да, очень похоже на запах лекарств. Ладно, пора открыть глаза. С помощью обоняния и осязания можно многое узнать, но девяносто пять процентов информации об окружающем мире человек получает именно от зрения.

Внезапно щеку обжигает резкая боль от удара. Провожу рукой по лицу и наконец открываю глаза. Кровь. Моя ладонь покрыта кровью. Боль, кровь… Это хорошо. Это значит только одно – я в самом деле жив! Мертвецы не чувствуют боли и кровью не истекают. Я усмехнулся. Похоже, Тьма дала мне второй шанс, закинув в этот мир и в чужое тело, знать бы еще зачем. То, что это не мое прежнее тело, я понял сразу же, тут не ошибешься. Но это обдумаю позже. А пока… Слева мелькнула тень, и инстинкт, натренированный сотнями боевых рейдов, заверещал, предупреждая об опасности. Я поднял голову, повернувшись в сторону возможной угрозы. И вовремя. Мне в лицо летела подошва сапога. Добротного, кожаного, с толстой подошвой, подкованной для надежности и лучшего сцепления железными гвоздями. Тело отреагировало само. Резко повернуться в сторону, пропустив мимо удар ногой, крутануться на спине, пнув нападавшего под колено. Противник с воплем рухнул наземь. Драться можно и лежа, главное – знать как. Другое дело, что это работает только против одного противника. У лежащего на земле мало пространства для маневра, и если нападающих больше, то падать нельзя, просто забьют ногами. Поэтому делаю перекат через голову и поднимаюсь на ноги. Перед глазами все плывет, ноги держат плохо. Похоже, этому телу нехило досталось. Кровь из рассеченного лба заливает глаза. Я мазнул тыльной стороной ладони по лицу, смахивая кровь, и бросил быстрый взгляд по сторонам, оценивая обстановку. Убежать не получится, меня зажали в каком-то закоулке, больше похожем на каменный мешок. Стены высокие, не перепрыгнешь. Плохо. Значит, придется бить на поражение. Передо мной стояли четверо. Подростки в какой-то странной одежде, напоминавшей халаты шаолиньских монахов из китайских фильмов о кунг-фу. Правда, шаолиньские монахи брили головы, а эти, наоборот, носили длинные волосы, заплетенные в косы.

– Ты, отродье болотной твари! Как ты посмел поднять руку на ученика школы Белого Дракона! – выкрикнул один из мальчишек.

Что, это он мне? И на каком языке он это сказал? Я бывал в очень многих странах, в основном по службе, конечно, но и сам в нечастые отпуска любил попутешествовать. Так вот, подобного наречия мне слышать не приходилось. Какие-то свистящие звуки, перемежающиеся горловыми. Но самое странное то, что я его понимал!

– Эй, парни, я не хочу неприятностей!

Я хотел попробовать заболтать подростков и по возможности избежать драки. Да драки и не получилось бы. В тех спецчастях, в которых я служил, драться не учили. Учили убивать. Чем угодно и как угодно. Палкой, ножом, голыми руками. Любыми подручными предметами. Война – это не спарринг на ринге или в клетке октагона, где есть правила, не позволяющие убивать или калечить своего противника. Война – это всегда убийство, а профессиональный солдат всегда убийца.

– Что ты возишься с этим уродом, Шангар? Давай покажи этому зику! – раздались подбадривающие крики стоящих немного поодаль остальных подростков. Что это за «зик»? Какое-то местное оскорбление? Да, похоже, мальчишки действительно из какой-то школы, одеты они одинаково. Темно-синие халаты, вернее, длинные рубахи с широкими рукавами, надеваемые через голову, серые свободного кроя штаны, заправленные в короткие сапоги. И красные пояса поверх рубах. Видимо, это что-то значит. Наверное, цвет пояса означает иерархическое положение его владельца в школе, как это сделано в японских додзё – школах карате, дзюдо, айкидо, джиу-джитсу и прочих боевых искусств. Детишки. Изначально никаких цветных поясов не было, все решали реальные боевые навыки. А цветные тряпочки, особенно черного цвета, которыми так любят гордиться вроде бы взрослые мужики в нашем мире, в реальном бою не на жизнь, а на смерть не стоят ровным счетом ничего. Как говорил Брюс Ли, пояс нужен только для поддержки штанов, не более того. Ладно, ребятки, давайте потанцуем. Посмотрим, чего стоит ваша техника против рабоче-крестьянского боевого самбо.

Я сделал шаг назад, прижавшись спиной к каменной стене. Так меня никто не обойдет сзади. Нет, драться можно и в окружении, надо лишь знать как. Я знал. Просто надо постоянно держать перед собой только одного противника, не давая атаковать остальным, но для этого надо быстро двигаться, с чем у меня, боюсь, проблемы. Возможности этого тела для меня пока оставались неясными, и доверять ему не стоит. Настоящий воин доверяет жизнь только своему оружию, неоднократно проверенному и надежному. А тело – это тоже оружие, но оно явно не дотягивает до моих былых кондиций. Поэтому нужно работать жестко, даже жестоко, вырубая противника одним ударом. В Японии это называется иккэн-хисацу: «один удар – одна смерть». Я быстро, стараясь сделать это незаметно, «прозвонил» состояние организма. Ему сильно досталось, особенно ребрам: видимо, несколько или сломаны, или получили трещины. На кровоподтеки и ссадины можно не обращать внимания, это мелочи. Руки-ноги вроде целы, да и кровь перестала заливать глаза, что уже хорошо.

– Давай, Шангар, чего ты ждешь? Добей этого больного ублюдка!

А, вот оно, значит, как. Похоже, договориться не получится. Ребятки нашли себе живую «грушу» в моем лице, на которой можно отрабатывать приемы. На мешках или деревянных манекенах им удары отрабатывать неинтересно. Ясно. Только не на того напали, выродки, эта безответная «груша», которую вы наверняка часто пинали, на этот раз покажет клыки. Да такие, что вы надолго запомните.

Мальчишка, которого я уже один раз сбил с ног, тряхнул черной как смоль косой и сделал шаг вперед, выставив перед собой руки с согнутыми в «лапу тигра» пальцами. А вот это ты зря. Пальцы – вещь очень хрупкая и для ударов мало приспособленная. Впрочем, как и кулак. В человеческой кисти двадцать семь костей. Все они достаточно тонкие, и их легко повредить. Даже профессиональные боксеры, бинтующие свои кисти плюс одевающие перчатки, часто ломают кости, что уж говорить о любителях. Бить надо не пальцами и не кулаком, бить надо основанием ладони или его ребром. Горло, подбородок, переносица, висок, затылок. Плюс удары коленями и локтями. Да, майор ГРУ, спец по убиванию человеков голыми руками, гонявший меня в учебке как сидорову козу, научил меня в том числе и этой технике. Это уже не было чистым самбо, он привнес в свой поистине боевой стиль самые действенные приемы из многих единоборств, в том числе и из муай-тай, в котором удары локтями и коленями были одними из основных.