Halo. Сага о Предтечах. Книга 2. Примордиум - Грег Бир Страница 2

Не услышал я и своего крика.

Вскоре меня вновь поглотила пустота с колющим зудом: я пытался почесаться, но не мог, хотел напиться, да не было воды; мускулы одновременно и застыли, и сокращались… Внутренности скручивались в узел. Разом одолевали голод и тошнота. Это долгое невесомое отрешение было неожиданно прервано сильной встряской. Я падал.

Сквозь фильтры надетой на меня брони Предтеч я ощутил жар и мельком увидел огненные расцветы, жгучие вспышки энергии, тщетно пытающиеся достать меня и поджарить. Затем последовали более сильные удары, сопровождаемые тошнотворной дрожью от отдаленных взрывов.

И вот финальный удар. Челюсть перехватило, и я почти прокусил язык.

Поначалу боли не было. Меня накрыл туман. Теперь-то я знал, что умер, и испытывал некоторое облегчение. Наверное, я уже достаточно настрадался и теперь избавлен от внимания гиен, канюков и орлов. Я ждал воссоединения с предками: с бабушкой и дедушкой, а если мать умерла в мое отсутствие, то и с ней тоже. Паря над землей, они пересекут богатые зеленью прерии, чтобы встретить меня, улыбаясь и лучась любовью. Появится ягуар и зарычит на саблезубов, и подползет большой крокодил, он выскочит из грязи и обратит хищных канюков в бегство – и всякой ненависти наступит конец. Там меня будут привечать духи моей славной семьи, а заботы останутся в прошлом.

(Так я видел в священных пещерах.)

Я был несчастлив, когда вновь осознал, что эта тьма – не смерть, но сон иного рода. Я открыл глаза. Не слишком яркий свет после долгой темноты казался слепящим, и это был не духовный свет.

Вокруг двигались размытые фигуры. Язык болел страшно. Я почувствовал ладони, гладящие мои руки и ноги, и унюхал нечто противное – мое собственное дерьмо. Очень плохо. Духи не пахнут.

Я попытался поднять руку, но кто-то удержал ее, и началась другая борьба. Мне больно сгибали конечности. Постепенно до меня дошло: я все еще в разбитой броне Предтеч, полученной от Дидакта на его корабле. Согбенные, искривленные существа вытаскивали меня из этого вонючего панциря.

Справившись с этой задачей, они уложили меня на твердую поверхность. На лицо вылили прохладную сладкую воду. Я обжег язык о соляную корку на верхней губе, широко открыл глаза и заморгал, глядя на крышу из плетеного тростника, листьев и ветвей. Растянувшись на холодной песчаной платформе, я был не лучше новорожденного: нагой, дергающийся, с мутными глазами, немой от шока. Прохладные пальцы осторожно вытерли мое лицо, а после смазали место под носом травяным соком. Аромат был острый и будоражащий. Я выпил еще воды – мутной, землистой, но невероятно вкусной.

Вопреки мерцающему оранжевому свету я разглядел фигуру – темную, как ночь, стройную, как молодое деревце, – проводящую пальцами по собственному широкому носу, по большим круглым щекам и приглаживающую волосы на голове. Она нанесла смягчающее масло для кожи на мои пересохшие, потрескавшиеся губы.

Я призадумался: а не навестила ли меня вновь, как при рождении, верховная Создательница, Библиотекарь, жена Дидакта? Однако нависшая надо мной фигура была меньше и темнее – не приятное воспоминание, а осязаемая плоть. Я чувствовал женщину, юную, совсем еще девочку. Ее запах необычайно обострил мое восприятие. Я услышал бормотание других, сопровождаемое печальным, горьким смехом, за которым шли слова, едва мне понятные… слова древних языков, каких я ни разу не слышал на Эрде-Тайрине.

Как же тогда я понимаю их? Что это за существа? В общих чертах они кажутся людьми, – возможно, это представители нескольких подвидов человека. Постепенно, словно вытягивая из земли корни окаменелого дерева, я вернул старые воспоминания… а с ними и нужное знание.

Давным-давно, за тысячи лет до моего рождения, люди пользовались этими словами. Собравшиеся подле меня тени обсуждали мои шансы на выздоровление. Некоторые сомневались, другие похотливо восхищались девочкой. Несколько скрежещущих голосов обсуждали, возьмет ли ее к себе сильнейший мужчина в деревне. Стройная девочка молчала, лишь давая мне еще воды.

Я попытался заговорить, но язык не работал должным образом. Даже не будь он наполовину прокушен, я еще не был хорош в складывании старых слов.

– С возвращением, – поприветствовала девочка.

Голос, хоть и хриплый, был мелодичным.

Постепенно мое зрение прояснилось. Лицо у нее круглое и такое черное, что кажется почти лиловым.

– У тебя рот полон крови. Не говори, просто отдыхай.

Я вновь закрыл глаза. Если бы только я смог сказать что-нибудь, древние воспоминания людей-воителей, данные мне Библиотекарем, наконец-то принесли бы пользу.

– Он был в броне, как краб, – раздался низкий ворчливый мужской голос.

Многие из голосов звучали испуганно, приглушенно – с жестокостью и отчаянием.

– Он упал после сияния и огня в небесах, но он не из Предтеч.

– Предтечи умерли, – ответила девочка. – Он – нет.

– Может, он их убил, тогда другие будут за ним охотиться, – заметил другой голос. – Он бесполезен для нас, а то и опасен. Уложи его на траву для муравьев.

– Как он мог убить Предтеч? – спросила девочка. – Он был в сосуде. Сосуд раскололся, когда ударился о землю. Человек пролежал в траве целую ночь, пока мы прятались в хижинах, но муравьи не кусали его.

– Если он останется, для нас будет меньше еды. А если Предтечи потеряли его, то будут искать и накажут нас.

Я прислушивался к этим предположениям со слабым интересом. В таких вещах я смыслил меньше, чем тени.

– Почему? – спросила темная девочка. – Предтечи держали его в сосуде, а мы спасли, вытащив из пламени. Накормим его, и он будет жить. Кроме того, они в любом случае нас накажут.

– Они уже давно не забирали никого, – раздался другой голос, более спокойный – а может, смиренный. – После небесного пожара тихо в городе, в лесу и на равнинах. Мы больше не слышим небесных лодок. Возможно, они все исчезли.

Голоса стихли, пропали. Сказанное ими не имело особого смысла. Я не знал, где нахожусь, и слишком устал, чтобы беспокоиться из-за этого.

Не знаю, как долго я спал. Снова открыв глаза, я посмотрел по сторонам. Я лежал внутри просторного, с бревенчатыми стенами дома для собраний. Одежды, кроме двух потертых грязных лоскутов, на мне не было. В помещении было пусто, но стоило мне застонать, как сквозь проем, отодвинув закрывающий его тростник, вошла темная девушка и опустилась на колени рядом со мной. Она моложе меня: еще подросток. Глаза у нее большие, карие, а волосы цвета намоченной ржи собраны в растрепанный пучок.

– Где я? – кое-как выговорил я древние слова.

– Может, ты скажешь нам. Как тебя зовут?

– Чакас, – ответил я.

– Не знаю такого, – сказала девочка. – Это тайное имя?

– Нет.

Я сосредоточился на ней, игнорируя силуэты входящих и собирающихся вокруг меня людей. За исключением стройной девочки, многие из них держались позади, образовав широкий круг. Один из стариков вышел вперед и попытался схватить девочку за плечо. Она отмахнулась, и он, кудахча и приплясывая, отошел.