В шаге от вечности - Алексей Доронин Страница 2

— Мы делаем это для нашего великого народа, — Вэй Ли подбоченился и выпятил подбородок, — Нет, для всего прогрессивного человечества, которое ведем за собой в будущее. Наша цель не в том, чтоб выросли котировки акций, а в том, чтобы нести свет разума в мир.

На такое многословие старший ответит кратко:

— Прекрати балаган, малыш. Я хотел сказать… сяо-Вэй, тебе не жалко топлива? Чтобы везти ее сюда.

Глаза немолодого смотрели насмешливо.

Это было еще хуже, чем прямое оскорбление. Лучше бы он назвал его болтуном и выскочкой. На секунду в глазах младшего загорелась истерическая злоба, говорившая о том, что он совсем не так безобиден. Но он опять сдержался. Видимо, понимал, что даже у его протекции есть границы.

— Это был попутный борт, ляо-Бао, — назвал гостя «стариной» Вэй с таким же сарказмом, без дружелюбия, — Вы все равно летели в Западный центр с оборудованием.

— Да. Но нам пришлось отклониться от курса. И это последний раз. Остальные образцы ты будешь возить в личном коптер-каре! Каждая боевая машина на счету. Армия приведена в боевую готовность.

— Армия? Они больше не прячутся за эвфемизмом «Национальные силы безопасности»? Мировой совет сел в лужу? Все валится у них из рук? — скороговоркой спросил ученый. — Будем помогать им? Нам мало половины, хотим контрольный пакет? А не боитесь откусить больше, чем сможете проглотить? Это все-таки не утка по-пекински.

Лицо старшего вспыхнуло, кулаки его сжались.

— Не твоего ума дело! Даже не моего. Я разговариваю с тобой терпеливо потому, что твой отец был великим человеком. А ты…

Он наверно хотел сказать: «щенок, сопляк…», но сдержался. Процедил уже тише, сквозь зубы:

— Главное. То, за чем я здесь. Эксперименты с живым материалом пора прекращать.

— Может, пойдем внутрь? — с тревогой перебил его ученый.

— Мы надежно прикрыты. А я тороплюсь. Повторю для слабослышащих. Хватить мучить зверюшек.

— Почему? — он опять теребил очки, хотя зрение у него явно было нормальным или выше. — Они ничего не стоят.

— Это бесполезная жестокость. А жестокость не должна быть бесполезной. Я не знаю, что вы с ними делаете… но не понимаю, почему Совет директоров это поощряет.

— То, что мы там делаем не вашего ума дело… товарищ Бао, — неожиданно резко ответил руководитель научного проекта. — У вас нет допуска внутрь. Отдайте образец и направляйтесь в казарму охраны периметра. Я вам приказать не могу, но мне только что переслали распоряжение заместителя министра внутренних дел товарища Джана. Касательно вас. Он приказывает вам поступить в распоряжение господина регионального директора Юаня. А последний уже связался со мной и объяснил мне круг ваших обязанностей. Контроль за внутренней безопасностью в них не входит! Только внешней. Официальных полномочий требовать остановки проекта у вас тем более нет. Это самоуправство.

Ученый смотрел на офицера дерзко, как вряд ли мог бы смотреть младший на старшего в конфуцианском мире. Но он был из родовитой коммунистической аристократии, хоть и пошел в науку, нарушив семейную традицию. Отец его принадлежал к новой партийной гвардии времен железного Си Цзиньпина и Торговых Войн, а прадед занимал посты еще при Мао. Устраивал чистки, выводил на чистую воду оппортунистов и низкопоклонников перед Западом. В общем, «малыш Вэй», даже если не брать во внимание его опыт и таланты, был кем угодно, но не безобидным интеллигентом. Последнему такое дело никогда бы не доверили.

И тот, кто стал бы на него давить, рисковал отправиться в Тибет сторожить пастбища яков. Поэтому и не боялся он простого солдафона без рода и племени, который кичился тем, что в молодости «воевал». Но с кем воевал? Уйгурские повстанцы — это не Советский Союз времен конфликта за остров Даманский. Такие герои войны, подумал Вэй, правильнее называются карателями. Впрочем, почти все военные, оставшиеся в мире, по его мнению, попадали под это определение.

К тому же на объекте была собственная внутренняя охрана, которая подчинялась только директору Юаню и его представителю. И председателю, конечно. И самому главному Председателю в столице. А вот министру и его людям — нет.

— До меня дошли слухи, сяо-Вэй, что ваши эксперименты с нейросетью… переходят все рамки.

— Слухи? — ученый приподнял брови. — Пока эти слухи не облачены в форму документа… они ничто. А я думаю это сторонники байесового подхода опять интригуют. Ведь так? Хотят, чтоб проект отдали их отделу. Какую новую гадость они придумали?

— Знаешь, Ли, — офицер посмотрел на него пристально, явно пытаясь давить на психику. — Я атеист. И я своими руками убил пять человек, а еще по сотне подписал приказ о «упрощенном». А уж скольких при попытке к бегству… Но мне не нравится то, что вы делаете.

— А что мы делаем? — ученый захлопал глазами, как ребенок.

— Лезете в душу. В то, что вы не создавали.

— Бред какой. Сколько вас мракобесов среди офицерья. Это не душа. Речь идет о считывании программы.

— В общем так. У тебя есть неделя, чтоб свернуть эксперимент, доктор… Франкенштейн. Ликвидируй образцы и сотри все данные. Я проверю сам.

— И не подумаю. И не надо мне угрожать. От кого поступило это распоряжение?

— Делай что я сказал!

Вэй Ли и не думал подчиняться. Видимо, он четко знал границу, которую товарищ Бао не перейдет.

— А вы слышали, что «Пирамида» наступает нам на пятки? — спокойно спросил он.

— Какое это имеет значение? Вы новости смотрите? У «Пирамиды» возникли некоторые, хм, проблемы в Мексике. О них не беспокойтесь. Беспокойтесь о нас! Мы… группа товарищей из МВД и Отдела национальной безопасности, считаем, что, этот проект опасен. Он может вызвать ненужную шумиху. Скоро большие перемены.

— Я тоже думаю, что они грядут, — улыбнулся Вэй Ли.

— Так вот. Если просто продержимся без потерь, останемся в выигрыше. В Пекине тоже будут перестановки. И проект «Духовный мост» не в приоритете. Надо не высовываться и сохранить то, что имеем. Так будет лучше и для фирмы, и для Поднебесной. И для тебя. Мой дед говорил, что, когда начинается шторм, надо сидеть дома и не выходить в море. Он был обычный рыбак.

— Передайте своей «группе товарищей», что я в их игры не играю. И их не боюсь. А вы не Кун-цзы, чтоб грузить меня своей версией учения для недоучек. Именно в шторм и надо выйти в море… если хочешь поймать особую рыбу, не опасаясь конкурентов. Если бы вы больше читали и мыслили как ученый… вы бы поняли. Но вы рассуждаете как рыбак, только и всего, — срезал его Вэй Ли. — А к любому риску я готов и беру его на себя.

— Значит так? Хочешь по-плохому? А не боишься, что…

Офицер не договорил и застыл. Ученый тоже заметил, куда устремлены глаза его собеседника, метнул туда быстрый взгляд… и так же замер.

Пораженные, они стояли, пока к ним шла фигура из дождевой воды. На ходу фигура начала менять цвет и обретать плоть. А через секунду перед ними стоял — совсем не по погоде одетый, в летних брюках и рубашке с коротким рукавом — сам господин Председатель совета директоров Дин Чжун, который в англоязычном мире звал себя Джон Дин. Он был невысокий, ниже Вэя почти на голову, не говоря уже об офицере Бао Лине.