Меня не изгнать - Б. Котовский Страница 2

Очередь двигалась постольку поскольку. Ноги уже начинали отваливаться от сраки, но я продолжал стоять. Кто-то за моей спиной не выдерживал и выходил. Я вздохнул. Стоявшие передо мной спартанцы, завидевшие нужный павильон явно приобрели стойкости и не делали ни шагу вбок. Только вперед.

Минут, пожалуй, через пятнадцать-двадцать я поднялся на эскалаторе. Впереди меня оставалось человек десять, дай бог. Я набрался терпения. Все же идея побывать в теле своего героя, пощупать траву в другом мире, пострелять из лука и поделать чего-нибудь еще меня очень привлекала.

Правда, гриндить по восемь часов каменный лом казалось не таким привлекательным, когда будешь делать это сам, размахивая киркой, но с другой стороны, хм… кто знает как оно будет там, по ту сторону экрана. Может у меня кирка будет вообще волшебная и я буду чисто сидеть, чилить, попивать березовый фреш со стружкой, а кирка такая тюк-тюк и настакала мне полный отсек каменного лома или медной руды, а? Ну а вдруг, чем цифровой черт не шутит.

— Следующий! — уже явно подустав, сказала девица, которая помогала предыдущему игроку встать с аппарата, угостила стаканом содовой и проводила на выход.

Я подошел, всучил ей билетик со своим номером двести сорок пять, который выдал охранник на входе, она его смяла и выкинула в урну. Хех. После чего взяла меня за руку, провела через небольшой шлагбаум, закрыла его и подвела к стенду.

— Ложись, — мягко сказала она.

— Будет больно? — спросил я.

— Хо! Неописуемо, — ответила она без энтузиазма. Видимо, я не один был такой шутняра, который хотел к ней подкатить «оригинальной» шуткой. Пока что вышло только обдристально.

— Как зовут? — спросила она, взяв в руки планшет.

— Александр.

— Фамилия?

— Никитенков.

— Год рождения?

— Двадцать семь ноль восемь один девять девять пять.

Она лопнула жвачный пузырик и продолжала чиркать все сказанное на листочке.

— Частые головные боли?

— Нет.

— Эпилепсия?

— Не-а.

— Операции на голове?

— Не было.

— Тошнота?

— Ну бывает, но, если сожрать чего или перепить. А так не.

— Клаустрофобия?

— Нет, наоборот люблю дома сидеть.

— Ок. Ложись, ноги сюда, руки сюда, ага, — она поправляла меня, укладывая руки в специальные отсеки. Поди из них и будет управление.

— Закрой глаза, дыши спокойно и равномерно.

Я не слышал, как уставший механизм от огромной перегрузки заскрипел, ведь ощущал себя Дезмондом в Анимусе. Огромный экран на крышке, закрывшей меня, словно в аппарате МРТ.

Лежал и рассматривал. Голубоватое мягкое свечение окутало со всех сторон. Завораживало.

Именно поэтому звук ломающейся машины до меня не долетел. Стальные ремни лопнули, затем гора людей полетела в шахту. Какая-то деталь зацепила несущую балку, от чего она тоже сломалась и та часть павильона, где находились выставочные стенды, подверглась обрушению.

Части крыши, куски тяжелого триплексного стекла летели вниз, падая на людей и размазывая их по плоскости.

Но я был далеко и не слышал этого. Не слышал даже тот момент, когда ебейшая железобетонная балка упала на мой Анимус и переполовинила и его и меня надвое, превратив в разрезанный хот-дог. Услышал только странный щелчок, который возникает, когда вырубают свет.

Клац и все.

Откуда я это все знаю? Потом расскажу. Я тоже не сразу поверил и мне тоже не сразу все рассказали, но имеем, что имеем. It is what it is.

В какой-то момент экран передо мной потух. Я слегка засуетился. Было слишком тихо и о-о-о-очень темно. Я бы сказал, что возникшая пустота на меня давила. Я не слышал ни шума ТРК, ни бурчащих в очереди людей. Не слышал ни-че-го.

Затем передо мной возникло табло:

ПРОИСХОДИТ ИНИЦИАЛИЗАЦИЯ ОБЪЕКТА.

— Блин, круто, — сказал я.

ВАШ ПРОТОТИП СОХРАНЕН. ПОДХОДЯЩИЙ ВАШЕМОУ ТЕЛОСЛОЖЕНИЮ КЛАССЫ: ЖРЕЦ, БАРД, ВОР, МОНАХ.

— Не, ну эт классика. Жрецы нахуй, скучно и неинтересно. Спасибо, что паладина не предложили.

ПАЛАДИН БЫЛ ВЫЧЕРКНУТ ИЗ ПРЕДЛОЖЕННЫХ КАТЕГОРИЙ. ВАША ФИЗИЧЕСКАЯ СИЛА НЕ ПОДХОДИТ ДЛЯ ДАННОГО КЛАССА,

— Ля, ты еще и разговариваешь? А что, выбор класса ограничен моим физическим телом?

ВЕРНО.

— Ладно, все равно никогда варварами играть не было интересно. Так, что тут у нас еще? Барды, воры, монахи, да? У монахов там есть прикольный подкласс через руку тени, но тоже неинтересно… хммм… воры тоже нахуй, поломанные куски говна. Остается бард. Давно, к слову, хотел потестить, чоб нет.

Я глазами выбрал строчку с классом «БАРД», после чего игра предложила мне раскидать очки характеристик. Снова же: золотая классика: СИЛА, ЛОВКОСТЬ, ИНТЕЛЛЕКТ, ХАРИЗМА, УДАЧА, УБЕЖДЕНИЕ… словом, ничего для меня удивительного.

И тут в голове всплыла идея: ну все равно долго поиграть не смогу, а вот потестить кошмарно удачливого барда, который ничего кроме пения (да и него тоже) не умеет — звучит прикольно.

Распределил очки так, чтоб максимально, сколько позволяло, залил в удачу, остаток кинул в ловкость, в классовые навыки игры на инструменте и пение. Не шибко много, но что оставалось. Даже немного мин-макснул, вычел из силы, из интеллекта, пушо нахер мне тот интеллект нужен, все равно мне магия в хер не уперлась.

С РАПРЕДЕЛЕННЫМИ ВАМИ ОЧКАМИ ЯВНО ЧТО-ТО НЕ ТАК. ВЫ УВЕРЕНЫ, ЧТО ХОТИТЕ НАЧАТЬ ИМЕННО С НИМИ, А НЕ ПОЗВОЛИТЬ МНЕ РАСПРЕДЕЛИТЬ ИХ?

— Та забей, — отозвался я в голос. — Это короткое приключение, вошли и вышли на пять минут, чо ты нервничаешь. Я даже понять ничего не успею.

КАК ПОЖЕЛАЕТЕ.

Снова все погасло. Сколько длилась эта темнота — я не знаю. Сколько-то! А затем до моего уха начало доноситься чье-то бормотание. Женское бормотание. Сначала я слышал его в левом ухе, затем в правом. Потом, точно, позади себя. Над собой. Признаюсь, когда ее голос был надо мной я даже почувствовал тепло ее дыхания, запах волос и словно ощутил ее присутствие над собой.

Когда она шептала мне даже почудилось, будто у нее во рту был леденец с запахом сирени и крыжовника. Пиздец какое странное сочетание, признаюсь честно, слегка до блевоты. Почему сирень и крыжовник-то блять? Почему не обычный леденец там ментоловый «МЕНТОС». Сирень, сука и крыжовник. Буэ.

Примечательным было то, что я не мог ощутить ни своих рук, ни ног. Я не мог пошевелить пальцем. Я не мог сказать слово. Я мог только думать, как мозг, запертый в неработающем теле. А голос, который сначала казался отдаленным, становился все громче-громче-громче. Нарастал вплоть до того, что чуть ли не кричал мне поочередно на уши.