Московский парад Гитлера. Фюрер-победитель - Игорь Градов Страница 2

– Манштейн сообщает, что сегодня утром части Красной Армии начали наступление севернее и южнее Москвы, фронт прорван сразу в нескольких местах. Как такое могло случиться, господа? Как, я вас спрашиваю? – он уже кричал. – Не вы ли, Гиммлер, недавно уверяли меня, что Красная Армия полностью разгромлена, что за шесть месяцев войны русские потеряли более восемнадцати тысяч самолетов, двадцать две тысячи танков, тридцать две тысячи орудий и минометов? Что взято в плен почти четыре миллиона солдат и офицеров? И это не считая убитых, раненых и просто разбежавшихся по лесам! Откуда же тогда большевики набрали новую армию? Вы говорили, что у Сталина остались в запасе лишь старики да дети, что промышленные предприятия все выведены из строя, что на военных заводах нет ни оборудования, ни сырья… В Красную Армию, мол, набирают ополченцев, вооружают старыми винтовка и пулеметами и почти без патронов отправляют на фронт. Русские солдаты якобы только и думают о том, как бы поскорее сдаться в плен… Еще один удар, говорили вы, и все будет кончено! Так это или нет, я вас спрашиваю?

Гиммлер и генералы подавленно молчали.

– Нам действительно осталось совсем немного, – Гитлер подошел к висевшей на стене карте и ткнул в нее пальцем, – захватить и уничтожить Уральский промышленный район, сломить сопротивление советских частей и выйти на стратегические просторы Сибири, чтобы соединиться с союзниками-японцами. И вдруг большевики начинают наступление, и наши солдаты бегут! Что это? Я вижу здесь предательство – заговор против армии, рейха и лично меня. Генрих, – Гитлер вновь обратился к Гиммлеру, – вам придется с этим разобраться, узнать имена ротозеев, прозевавших русское наступление. Или предателей, снабжавших нас неверной информацией о военном и промышленном потенциале большевиков…

– Будет выполнено, мой фюрер, – поспешил заверить Гиммлер.

– Генерал, срочно вызовите фон Манштейна и всех командующих армиями группы "Центр", а также начальников штабов, – Гитлер повернулся к фон Гроту, – необходимо экстренное совещание – как остановить наступление русских. Все, можете быть свободными, – это уже он сказал остальным.

Генералы расходились молча, каждый чувствовал, что над его головой сгущаются тучи.

От Советского Информбюро

24 февраля 1942 года части Волховского и Западного фронтов, измотав противника в тяжелых оборонительных боях, перешли в решительное наступление. В пять часов утра части Волховского фронта при поддержке 1-й танковой армии, используя плацдарм под городом Дмитровом, прорвали линию фронта и, обходя столицу с севера, начали наступление по направлению к городу Солнечногорску.

Одновременно части Западного фронта атаковали немецкие войска южнее столицы, через Подольский и Наро-Фоминский районы они двигаются в северо-западном направлении. 2-ая танковая армия, сломив ожесточенное сопротивление противника, углубилась в немецкую оборону на 10-15 километров. Фашистские войска беспорядочно отступают. Враг бежит, наша победа близка!

25 февраля 1942 года

На Самотеке

Майор Николай Шмаков еще раз обвел взглядом сидящих в комнате людей.

– Товарищи, – начал он, – мы только что получили сообщение из центра, нас благодарят за успешное выполнение операции "Возмездие". Все, кто участвовал во взрыве Мавзолея и покушении на Гитлера, будут представлены к правительственным наградам. Честно говоря, я ожидал другой реакции, особенно после того, как стало известно, что фюрер жив. Но начальству, как говорится, виднее… Командование довольно, что мы сорвали-таки фашистский парад на Красной площади и дали прикурить немцам! На этом операция "Возмездие" закончена. Кстати, как там наш подопечный, майор Ганс Шнейдер?

– Отсыпается под присмотром моих людей, – доложил руководитель подпольной группы Павел Петров, – вчера вечером потребовал водки – иначе, говорит, не заснуть, все переживал, что перешел на сторону врага. Мы и дали ему разведенного спирта, он как выпил, так сразу отключился. Между прочим, его охраняет твой друг, Семенов, – Павел Матвеевич кивнул лейтенанту Алексею Миронову. – Михаил все просится на задание, хочет поучаствовать в настоящем деле, но мы пока его не берем. Надо еще проверить как следует…

– Правильно, – одобрил Шмаков, – пусть подождет, там посмотрим.

– Я в Мишке уверен, – твердо сказал Миронов, – он вытащил меня из полицейского участка, спас от полковника Остермана…

– С Семеновым мы разберемся позже, – подвел черту Шмаков, – а теперь перейдем к главному вопросу. Получено новое задание, и оно, полагаю, будет посложнее того, что мы только что закончили.

– Что может быть сложнее, чем покушение на Гитлера во время парада на Красной площади? – удивился Алексей Миронов.

– Спасение Москвы. Речь идет об операции, имеющей стратегическое значение. По данным нашей разведки, фашисты готовят уничтожение важнейших городских объектов, в том числе шлюзов канала Москва-Волга. Вы знаете, товарищи, что вчера Красная Армия перешла в наступление, немецкая оборона трещит по всем швам. Гитлеровское командование не уверено, что удержит Москву, поэтому и планирует взорвать шлюзы. Если немцам удастся затопить город, то это станет серьезным препятствием на пути наших войск… Наша задача – что бы то ни стало предотвратить разрушение канала!

– Но для этого надо знать, где и когда произойдет взрыв, – заметил Миронов.

– Точных данных пока нет, и это, пожалуй, самая трудная часть нашей операции, – признался Шмаков. – Но тут я очень надеюсь на помощь Павла Матвеевича.

Петров удивленно поднял брови.

– Я, конечно, готов помочь, но каким образом?

– Может быть, попробуем через вашу бывшую жену?

– Через Нину?

– Да, через Нину Сигизмундовну Петерсен, которая сейчас служит в штабе генерала Зеермана. Капитан абвера, доверенное лицо нашего старого знакомого, полковника Остермана… Чтобы всем было понятно, расскажите, Павел Матвеевич, о своих с ней отношениях.

Петров смущенно кашлянул и начал рассказывать.

Его настоящее имя Ян Петерсен, по национальности – латыш, из семьи рижского железнодорожного рабочего. Еще в 1916-м году вступил в партию большевиков, работал в подпольной типографии, распространял листовки. Был арестован, сидел в рижской тюрьме, ждал суда и ссылки. Но тут грянула Февральская революция, его, как и прочих "политических", сразу же выпустили. Осенью 1917-го он прибыл в Петроград, вступил в Красную гвардию, участвовал в штурме Зимнего, затем сражался с Юденичем. Во время Гражданской войны находился в отряде латышских стрелков, лично охранял Ленина. В двадцать четвертом году демобилизовался, устроился работать на стройку каменщиком. А через три года встретил Нину.

Нина служила машинисткой в какой-то конторе и очень нуждалась. Она была из дворян, ее отец, Сигизмунд Францевич Рихтер, когда-то служил в министерстве транспорта, был крупным чиновником. После Октябрьской революции его арестовали, но вскоре выпустили. В 1919 году отец примкнул к подпольной группе, принял участие в подготовке контрреволюционного заговора, но был выдан предателем и схвачен ЧК. Его приговорили к расстрелу – так было объявлено в советских газетах.