Квантовый вор - Ханну Райаниеми Страница 2

Я изумленно моргаю:

— Постой-ка. Как ты можешь знать то, чего не знаю я?

— Неужели ты считаешь, что ты здесь единственный Фламбер? [3]В любом случае, чтобы обойти война-разума, тебе требуется еще десять очков, так что подойди сюда, и я попробую тебе помочь.

— Ну выкладывай, умник.

Я приближаюсь к голубой линии и впервые за этот раунд вздыхаю свободно. Мой двойник поднимается, и из-под книги появляется блестящий пистолет.

Я наставляю на него указательный палец.

— Пух-пух, — говорю я. — Готов сотрудничать.

— Очень смешно, — отвечает он и, усмехаясь, поднимает оружие.

Отражаясь в его очках, я выгляжу маленьким и голым.

— Эй, эй! Мы ведь с тобой заодно, не так ли?

И мне еще казалось, что я обладаю чувством юмора.

— Разве все мы здесь не игроки и мошенники?

В голове что-то щелкает. Обаятельная улыбка, уютная камера, успокаивающие разговоры, сходство со мной самим, но все-таки не полное…

— Вот дерьмо!

В каждой тюрьме есть свои слухи и свои страшилки, и наша не исключение. Я узнал об этом от одного зоку, [4]с которым какое-то время сотрудничал. Легенда об аномалии. Абсолютный Предатель. Существо, которое никогда ни с кем не сотрудничает — и остается безнаказанным. Этот тип обнаружил глюк в системе и всегда оказывается твоим двойником. А если нельзя доверять самому себе, кому же тогда верить?

— Да, — говорит Абсолютный Предатель и нажимает на курок.

По крайней мере, это не воин-разум, успеваю подумать я перед тем, как раздается оглушительный грохот.

То, что происходит потом, не поддается никакой логике.

Во сне Миели [5]ест персик на Венере. Мякоть сочная, сладкая, с легкой горчинкой. Изысканное дополнение к вкусу Сюдян. [6]

— Ты дрянь, — тяжело дыша, говорит она.

Они уединились в сфере из ку-точек в четырнадцати километрах над кратером Клеопатра. В отвесной пропасти гор Максвелла это их маленький островок жизни, где пахнет потом и сексом. Снаружи бушуют вихри серной кислоты. Янтарный свет, просачивающийся сквозь адамантовую псевдоматерию оболочки, придает коже Сюдян медный оттенок. Ее ладонь покоится на холмике Венеры Миели, над еще влажным влагалищем.

— Что я такого сделала?

— Много чего. Этому тебя научили в губернии?

На лице Сюдян вспыхивает улыбка эльфа, в уголках глаз появляются едва заметные тонкие морщинки.

— На самом деле у меня давно уже не было ничего такого.

— Ты моя прелесть.

— А это что? Очень мило.

Свободной рукой Сюдян обводит серебристый контур бабочки, вытатуированной на груди Миели.

— Не трогай, — просит Миели.

Внезапно ей становится холодно.

Сюдян отдергивает руку и гладит Миели по щеке.

— Что случилось?

Мякоть персика съедена, осталась только одна косточка. Прежде чем выплюнуть, Миели перекатывает ее во рту. Маленький твердый предмет, испещренный воспоминаниями.

— Тебя здесь нет. Ты не настоящая. Ты просто помогаешь мне сохранить рассудок в Тюрьме.

— И как, действует?

Миели притягивает ее к себе, целует в шею, слизывает капельки пота.

— Не совсем так. Я не хочу уходить.

— Ты всегда была сильнее меня, — говорит Сюдян. Она ласково перебирает волосы Миели. — Но уже почти пора.

Миели прижимается к знакомому телу, так что украшенная драгоценными камнями змея на ноге Сюдян причиняет ей боль.

Миели.

Голос Пеллегрини проносится в ее голове дуновением холодного ветра.

— Еще немного…

Миели!

Перемещение — сложный и болезненный процесс, как будто с размаху пытаешься раскусить персиковую косточку: твердое ядро реальности едва не ломает Миели зубы. Тюремная камера, бледный искусственный свет. Стеклянная стена, за которой разговаривают два вора.

Миссия. Долгие месяцы подготовки и реализации. Внезапно сознание полностью проясняется, и в ее голове всплывает план операции.

Не стоило позволять тебе вспоминать все это, слышится в ее голове голос Пеллегрини. Мы чуть не опоздали. А теперь выпусти меня, здесь слишком тесно.

Миели выплевывает косточку в стеклянную стену, и преграда рассыпается на осколки.

В первый момент время замедляет ход.

Пуля вызывает в голове холодную боль, словно череп наполнили мороженым. Я падаю, но падение приостанавливается. Абсолютный Предатель превращается в статую с поднятым оружием в руке.

Справа от меня вдребезги разлетается стеклянная стена. Осколки парят вокруг меня, поблескивая на солнце, — настоящая стеклянная галактика.

Женщина из соседней камеры торопливо идет в мою сторону. В ее походке ощущается целенаправленность, словно после долгих репетиций. Как у актера, услышавшего условную реплику.

Женщина осматривает меня с головы до ног. У нее коротко остриженные темные волосы и шрам на левой скуле — геометрически прямая черная линия на загорелой коже. И светло-зеленые глаза.

— У тебя сегодня счастливый день, — говорит она. — Тебе предстоит кое-что украсть.

Она протягивает мне руку.

Боль в голове усиливается. Галактика из стекла приобретает очертания знакомого лица. Я улыбаюсь. Конечно. Это сон умирания. Какой-то сбой в системе, такое иногда случается. Разгромленная тюрьма. Двери в туалет. Ничего не меняется.

— Нет, — отвечаю я.

Женщина из сна моргает.

— Я Жан ле Фламбер, — продолжаю я. — Я краду то, что захочу, и когда захочу. Я покину это место, когда сам решу это сделать, и ни секундой раньше. По правде говоря, мне здесь нравится…

Мир вокруг меня становится ярко-белым от боли, и я больше ничего не вижу. Я смеюсь.

Где-то в моем сне кто-то смеется вместе со мной. Мой Жан, произносит второй, очень знакомый мне голос. Ну конечно. Мы берем этого.

Стеклянная рука гладит меня по щеке, и в этот момент мой моделированный мозг решает, что пора умереть.

Миели держит на руках мертвого вора: он ничего не весит. Пеллегрини выплывает из персиковой косточки и превращается в высокую женщину в белом платье, с бриллиантами на шее и тщательно уложенными локонами, отливающими красноватым золотом. Она кажется одновременно юной и старой.