Бредун. Изгой Тьмы - Алексей Махров Страница 2

– Грохнуть меня? Но за что? – удивился Пашка.

– Да не за что, просто так. По крайней мере, веских причин у него нет. Но разве для драки в наше время нужны причины? Вчера в соседнем кабаке три старателя перестреляли друг друга, поспорив из-за слов песни. Одному показалось, что остальные безбожно перевирают текст. К тому же сегодня ты трахнул постоянную девочку Танцора. Причем именно в тот момент, когда он сам приперся в бордель. И ему пришлось ждать целый час – ты не спешил, мерзавец…

– Да я… Да откуда я знал, что она девка этого… Танцора? – хмель мгновенно слетел с Паши. Мозголом зря не предупреждает. – Я пришел в первый попавшийся бардак, и взял первую же свободную девку. А час я провозился потому, что…

– Ох, Паша, избавь меня от подробностей! – криво усмехнулся дядя. – В любом случае – драки, похоже, не миновать. Я встретил Танцора с кучкой друзей в трех кварталах отсюда – он прочесывает заведения в поисках тебя. Сам видишь – никого из наших здесь нет…

– Сафрон здесь! – заглянув под стол, сказал Паша.

– А толку-то? – хмыкнул дядя. – Ну, какой из него сейчас боец?

– Так что это за дуэль-то, дядя? – поняв, что драки не миновать, Паша решил уточнить детали.

– Видишь ли, среди здешнего отребья много таких, кто любит похвастаться своим владением оружием. Эти придурки только и делают, что обсуждают между собой, кто быстрее может выхватить ствол в ковбойском стиле.

– Это как? – оторопел Паша.

– Да были до Тьмы такие фильмы – вестерны, – пояснил дядя. – Там народ мочил друг дружку почем зря. И тоже ни за хрен собачий. Стволы они в набедренных кобурах носили и умели очень быстро их выхватывать. Пару месяцев назад кто-то намародерил в Москве целую коллекцию дисков с такими фильмами. Вот здешние балбесы насмотрелись и пытаются подражать всяким там Клинтам Иствудам. А Танцор – один из главных поклонников всей этой хрени. Он уже две дуэли провел и грохнул своих противников. Теперь считает, что он царь горы, урод. Ему не терпится сцепиться еще с кем-нибудь.

– Так что же мне делать, дядя? – закусил губу Пашка. – Ведь если я откажусь от дуэли, Танцор прославит меня на всю округу как труса. Да и пули в спину мне тогда не миновать…

– Выход один – драться! – решительно сказал Мозголом. – Но на наших условиях! Стреляться шагов с тридцати – ты на такой дистанции укладываешь пули в круг, который можно накрыть ладонью. А поскольку, набедренной кобуры у тебя нет, да и навыками быстрого выхватывания ты не владеешь – стреляться из калашей! Навскидку, по сигналу, одиночными!

– Ну… да, это прокатит! – подумав, согласился Пашка.

– Я знал, что ты не сдрейфишь! – одобрительно хлопнул его по плечу Андрей. – Ты мне сейчас своего отца напомнил – он всегда перед боем балагурил, а потом вдруг затихал. И ты сейчас резко успокоился. Глаза заблестели! Эх, все-таки гены – великая вещь!

Паша хотел узнать, что это за гены такие и каким боком они имеют отношение к ним с отцом, но вместо это спросил про более насущное:

– Так ведь наши автоматы в оружейке у шерифа! С этим как?

– Говно вопрос! – усмехнулся Андрей. – Вот прямо сейчас встанем и пойдем к шерифу. А кабатчику здешнему накажем, чтобы, когда к нему Танцор вломится, посылал его за нами.

Мозголом подошел к стойке и сказал пару слов хозяину кабака. После чего решительно схватил Пашку за локоть и выволок на улицу.

Мухосранск был небольшим городишкой, имевшим всего одну улицу, поэтому выйдя из кабака они сразу очутились на центральной транспортной артерии этого мегаполиса. Вдоль главной улицы выстроилось три десятка деревянных зданий, в два-три этажа. Причем примерно половину из них занимали питейные заведения. Вторая половина принадлежала богатым перекупщикам, представителям контролирующих городок кланов. Бордели стыдливо размещались в переулках.

Улица была довольно широкой, метров двадцать и вдоль нее по всей длине стояли разномастные автомобили. И мощные армейские трехосные грузовики торговых партий и латаные-перелатаные легковушки аборигенов. И блестящие джипы местных шишек. По деревянным тротуарам ленивой походкой двигались десятки бредунов. Они переходили из кабака в кабак, изредка ныряли в переулки к девочкам, возвращались, снова пили, ели, общались между собой, шутили, смеялись, пели, орали, дрались. В общем, отдыхали. От рукопашных и поножовщины здесь никто не был застрахован, но перестрелок с использованием автоматического оружия и крупнокалиберных пулеметов отцы города не допускали – всё это оружие под расписку сдавалось шерифу на весь срок пребывания в городе. А команда шерифа гарантировала торговым партиям безопасность от внешнего вторжения. Но, вообще, главной защитой таких городков был авторитет контролирующих кланов. Мелкие шайки диких бредунов просто опасались связываться с крупными бандами, имевшими на вооружении бронетехнику, артиллерию и сотни бойцов в строю.

Дядя с племянником такой же ленивой, как у большинства окружающих, походкой дошли до центральной «площади» – здесь стоял дом шерифа, называемый всеми участком или околотком, и проезжая часть расширялась до тридцати метров. К тому же на этом участке улицы было запрещено оставлять машины. У входа в околоток Паша с Андреем остановились и Мозголом цепким взглядом окинул панораму Мэйн-стрит в обе стороны.

– Вон они, голубчики! – дядя подбородком указал на кучку молодых людей, вышедших из переулка в полусотне метров от них.

Пашка из озорства помахал задирам рукой и вслед за дядей нырнул в дверь.

Околоток представлял собой просторное помещение с высоким потолком. Его архитектура в принципе копировала архитектуру кабаков. На месте кухни располагалась оружейная кладовая, а вместо номеров для постояльцев на втором этаже – кабинет шерифа, канцелярия и комнаты сотрудников. Только барная стойка стояла на том же месте, но вместо бармена за ней стоял помощник шерифа, который принимал и выдавал оружие вновь прибывшим и отъезжающим из города. В большом переднем зале околотка всегда толпилось по десятку солидных мужчин – именно здесь, а не в кабаках, начальники торговых партий и представители кланов обменивались новостями и конфиденциальной информацией. Простые бредуны попадали сюда только принудительно, в случае крупных правонарушений.

При появлении посторонних шум голосов мгновенно стих, но тут же возобновился. Посетители отлично знали как самого Мозголома, так и его племянника. И считали их своими. По-видимому, здесь уже слышали о вызове на дуэль, поэтому во взглядах присутствующих, скрестившихся на Пашке, читалось любопытство и предвкушение зрелища. Однако подходить к нему и что-либо спрашивать народ посчитал дурным тоном.

Андрей и Пашка прошли прямо к стойке. Стоявший за ней помощник шерифа, ражий детина, имени которого никто не знал (он откликался на кличку «Большой»), выпрямился, увидев Скорострела, и затем, ни слова не говоря, достал с полки автомат и аккуратно положил его перед бредунами.

– Твой ствол, Скорострел, – вместо приветствия буркнул Большой.