Цена риска - Майкл Стэкпол Страница 2

— Он считал меня трусом и хотел убить. У меня же не было мысли убивать Армстронга, все, что я хотел, — это побыстрее закончить битву.

Даже теперь у Джастина перехватило в горле, когда он увидел, как «Центурион» осыпал «Грифона» лавиной огня. Второй залп орудий «Центуриона» сорвал броню с правой руки «Грифона». Снаряды вгрызались в сделанные из искусственных волокон мышцы и кости боевой машины. ПИИ выпал из искалеченной руки «Грифона» на землю и взорвался, осыпанный градом снарядов, выпущенных Джастином из автоматической пушки.

«Центурион» нацелил на «Грифона» лазер средней мощности, и вспыхнувший ярко-красный луч насквозь прошил его, повредив кожух термоядерного двигателя. Возникший пожар грозил пожрать сердце боевой машины.

Взрывом отбросило лицевую часть брони «Грифона», и впервые Джастину остро захотелось не видеть того мрачного финала, который так часто превращал его сон в ночной кошмар. Ему захотелось увидеть, как Питер Армстронг перелезает из кабины в катапульту, но вместо этого впереди только языки пламени. Он видит, как «Грифон» валится навзничь и огонь лижет его, превращая человекоподобный механизм в глыбу закопченного металла.

Джастин остановил картинку.

— Кай, Питер Армстронг погиб в этой машине. И я не хотел его убивать. Скажу больше: я хотел, чтобы он остался жив. Не знаю, была ли у него семья, дети, такие же, как ты и твои сестры и брат. Возможно, у него была жена, такая же красивая, как твоя мать, или братья и сестры. Точно мне это неизвестно, но я могу представить, как плакали родители, узнав о его гибели.

Увидев вздрагивающие губы Кая, Джастин обнял сына.

— Запомни, сынок, запомни навсегда: убить человека очень тяжело. Убив человека, ты никогда не будешь чувствовать себя спокойно, и было бы отвратительно, если бы это было иначе. Невозможно избавиться от чувства горечи или вины. Я впервые смотрю запись этой битвы, до сего дня я никогда не прикасался к ней, но она не раз снилась мне, превращая мой сон в кошмар. Питер Армстронг не должен был умереть, а произошло это из-за того, что Филип Капет внушил ему дурацкую мысль, что боевую машину покидают только трусы.

Кай посмотрел на отца снизу вверх и кивнул:

— Убивать людей трудно, и так будет всегда. Я никогда не буду никого убивать.

— Если бы так, — сказал Джастин, обнимая сына, — но иногда происходят войны, и тогда тебе придется делать это. Но в любом случае, если ты будешь отвечать за свои поступки, если ты не будешь убивать без особой на то причины, ты проживешь хорошую, спокойную жизнь, сынок. Ну а что ты собираешься делать сейчас? — спросил Джастин, и улыбка сошла с его лица. — Ведь ты обидел своего товарища. Как ты ответишь за это?

Кай нахмурился, изобретая себе достойное наказание, которое, как Джастин знал по опыту, будет намного хуже, чем он сам мог наложить на сына.

— Я обязан извиниться перед ним. И подарить ему что-нибудь очень хорошее, чтобы показать, как я виноват.

— И что же ты подаришь?

— Может быть, дискетку с моей любимой книжкой? — спросил мальчуган, но тут же решительно добавил: — Да, я подарю ему «Совиную Луну».

— Ну что ж, думаю, ты поступишь правильно. Вдруг мальчик испуганно посмотрел на отца и спросил:

— Папа, ты меня не презираешь?

Джастин выключил монитор и, подхватив Кая, посадил его к себе на колени. Как бы он хотел крепко-крепко обнять сына, но этот чертов металлический протез не способен чувствовать теплоту и биение детского сердца...

— Ты мой сын, Кай, и я всегда буду любить тебя, что бы ты ни сделал. Я могу разочароваться в тебе, но все равно буду тебя любить.

— Папа, я тоже тебя люблю.

Джастин сидел, прижимая к себе сына. Вдруг он посмотрел на мальчика и произнес:

— Ты особенный мальчик.

— Пап, а можно тебе задать один вопрос? — обратился Кай к отцу, и снова лицо его напряглось. — Ребята в школе говорят, что после вот этой битвы ты стал чемпионом там, на Солярисе. Это правда?

— Да, правда, я стал чемпионом.

— И почему же ты не остался там?

Джастин молчал, ища ответ, который не только понял бы шестилетний малыш, но и удовлетворил бы его самого.

— Видишь ли, Кай, Солярис — это мир никому не нужного иллюзорного самоутверждения, где мужчины бьются друг с другом просто так, безо всякой причины, цели и необходимости. А многие просто приезжают туда, чтобы спрятаться от остальных. Мне было противно и то и другое. Я приехал на Солярис и уехал оттуда только потому, что это было нужно реальному миру.

Арк-Ройял, Район Донегала. Федеративное Содружество 19 декабря 3055 г.

Легкий бриз приносил капельки дождя. Они падали на лицо Кая Алларда-Ляо. «Правильно, что мир оплакивает этот день», — подумал Кай, поеживаясь не столько от холода, сколько от зрелища погребения. Он смотрел, как урну с прахом медленно опускали в сырую черную землю. Кай поплотнее закутался в плащ, для чего подтянул концы ремня и завязал их особым узлом, форма его была точной копией одного из узлов желудка.

Стоящий у изголовья могилы священник, прочитав положенные молитвы, произнес:

— Саломея Келл, твои бренные останки мы предаем земле, дабы свершилось написанное, что из праха возникнешь ты и в прах обратишься. Мы уверены, что ты уже на небе, рядом с Господом, и будешь пребывать с Ним во веки веков.

— Аминь, — проговорил вместе со всеми Кай и перекрестился. Присутствующие стали постепенно расходиться, и вскоре Кай остался один. Он стоял, глядя на урну. Мысли его были далеко, он погружался в воспоминания, не замечая времени. Из раздумий его вывело прикосновение чьей-то руки. Он обернулся и увидел Фелана Варда из Клана Волка. Как и все в его клане, он был одет в серый кожаный костюм.

— Спасибо, что ты пришел, — мягко улыбаясь Каю, произнес он. Фелан родился здесь, на Арк-Ройяле, но в далеком детстве был захвачен в плен кланом, воспитывался в нем и сейчас на иерархической лестнице клана занимал высокую и почетную ступень Хана.

Глядя на него теперь, невозможно было представить, что он принадлежит к племени, о могуществе и свирепости которого слагают легенды.

«Потеря родителей смиряет даже храбрейшего из воинов», — подумал Кай, глядя на Фелана.

— Спасибо тебе, что позволил мне прийти сюда, — ответил он и низко поклонился.

— Для нас высокая честь видеть здесь представителя Объединения Святого Ива, мой лорд, — сказал Морган Келл и, приблизившись, встал рядом с сыном. Он протянул Каю левую руку. Пожимая ее, Кай с болью заметил, что пустой правый рукав куртки Моргана приклепан к плечу.

— Твоя мать, — продолжал Морган, — да и весь ваш народ всегда проявляли честность в договорах с нами, и мы хорошо помним об этом.

Кай кивком ответил на вежливое замечание Моргана и внутренне содрогнулся. Вид командующего отрядом наемников внушал страх. Впервые Кай увидел Келла в Зоне Недосягаемости, где сам Кай проходил обучение по отражению возможной агрессии со стороны кланов. Морган всегда притягивал к себе. О его могуществе и живучести говорит даже то, что он остался цел после взрыва бомбы, на куски разорвавшей и его жену, и Мелиссу Штайнер-Дэвион. Казалось, Морган пострадал минимально — взрыв унес только его правую руку. Однако, вглядываясь в усталое, изможденное лицо, Кай понял, что перед ним стоит уже не тот, прежний Морган, взрыв унес не столько его руку, сколько сбил с него прежнюю спесь и внешний блеск, самое главное — взрыв лишил его веры в собственную неуязвимость.