Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин Страница 2

На мертвом контрольно-пропускном пункте я задержался немного, чтобы обыскать карманы неподвижных охранников. В том мире, который меня ждал за пределами знакомой до боли больницы, я ничего не знал и не умел, а передвигаться мне предстояло с поспешностью комара, чтобы не быть убитым. Я отчетливо понимал, что меня будут преследовать, но я не мог оставаться дольше в больнице, потому что мне это грозило смертью.

В карманах охранников я нашел восемь тысяч кредиток. Видно, именно в этот день они получили зарплату. Так что мне повезло. Переодевшись в штатский костюм, который я снял с одного из мужиков, распластавшихся на полу и не шевелившихся, я покинул больницу, начав восьмимесячный марафон, ставкой в котором была моя жизнь.

Уничтожив агентов, которые подстерегали меня на воздухе, я ушел с площади по крышам близлежащих домов. И спустился на землю лишь через два квартала, где местность представлялась не опасной. И агентов не предвиделось. Последний, кого я засек, упал с крыши, пораженный очередью «Шмеля». Они для меня все были на одно лицо. Первые три месяца я вел им счет, но когда их цифра уплыла в заоблачную даль трех сотен, я перестал считать и просто убивал, спасая свою жизнь. Ведь стреляли они в меня на поражение и не намеревались брать живым для последующего ареста, суда и длительного заключения. Им было нужно меня убрать. Живой я опасен. Я рожден быть опасным.

Спустившись с восьмого этажа, я остановился перед дверью подъезда, не решаясь выйти наружу. Усталость — мой неизменный спутник в этом восьмимесячном марафоне смерти. Сердце колотилось, как загнанная лошадь, у которой того и гляди хлынет из пасти кровь, и она издохнет в конвульсиях. Душа скручивалась от боли. Кто бы знал, как мне надоело убегать, убивать и скрываться — три действия, выученные мной наизусть. В этом я стал профессионалом. Я ощущал себя одиноким. Я был братом всем людям, что окружали меня на улице, но они не были готовы признать меня братом. Они видели во мне чужака. Вернее, они во мне никого не видели, пока по мне не начинали стрелять.

Мне хватило двадцати секунд, чтобы задавить в себе гнездо паразитов саможалости и наполниться ненавистью к окружающему миру, в котором мне безвыходно приходилось жить. Я прислонился лбом к холодной древесине двери, чтобы охладить голову и набраться решимости. До моего логова оставалось еще, как минимум, три километра, разложенных в извилистых улочках, и эти три километра мне нужно было преодолеть, не привлекая к себе внимания.

Я рванул на себя дверь и столкнулся взглядом с дулом автомата. Тут же мне в голову выпустили очередь, от которой я лишь чудом увернулся. Очередь разметала в щепу дверь за моей спиной. Я ухватил человека, стрелявшего в меня, за руку и сломал ее, просто, как лучинку для растопки камина, после чего от пояса раскромсал его живот из «Игла».

Неизвестный, целившийся в меня, был из вольных охотников, которых подключала Служба Безопасности Земли для поимки особо опасных преступников. Она обещала за голову разыскиваемого крупную сумму, и контракт выполнялся в укороченные сроки.

За восемь месяцев бегства этот охотник на моем счету был тринадцатым.

Несчастливое число.

Оставив неподвижное тело возле парадной, я спрятал «Шмель» под пальто и неспешно двинулся к площади Конституции, стараясь слиться с толпой.

Люди, окружавшие меня, не обращали на меня внимания. Они не знали, что минуту назад я убил одного из них. Они обтекали меня. Они не ожидали от меня смерти. А любого из них я мог в эту же минуту укокошить. Я мог перечеркнуть их жизнь раз и навсегда. Я презирал их за то, что они боялись таких, как я. За то, что такому, как я, они были готовы в одну секунду выписать билет в ад в один конец. За то, что они не считали меня человеком.

Я не считал их достойными жить!

Жизнь — явление эпизодическое и не дает солдату никаких опорных временных вех, на которые можно было бы рассчитывать, планируя ее.

Джо Холдеман. 11 тезисов военнослужащего Холдемана

Мое логово располагалось в старых заброшенных доках. Когда-то эти доки в левобережном порту принадлежали крупной торгово-промышленной корпорации, которая два года назад обанкротилась. Все ее имущество было пущено с молотка, в том числе и доки. Но те, кто купили доки, не смогли их поднять и разработали лишь их часть, которая нормально функционировала. Другая половина, в которой я устроил свое лежбище, пребывала в запустении, как рай, когда это пригожее место покинули последние обитатели, Адам и Ева.

Вы спросите, откуда я все это узнал. Все очень просто, до смехотворности. Логово свое я оборудовал в бывшей комнате охраны, где еще сохранилась кое-какая электроника, которую не успели растащить местные бичи. К этой электронике при помощи своего ноутбука, украденного из магазина, я подключился, и мне удалось кое-что скачать. Правда, большую часть информации я вызнал из газетных вырезок, расклеенных по стенам.

Эти вырезки были моим главным чтивом в долгие нудные вечера. Вырезки, книга какого-то писателя, чью фамилию я не запомнил, под названием «КОМА» (ее я скачал из сети), да две сетевые игры историко-реалистичной направленности. Я в роли экранного рыцаря сражался с моими сетевыми противниками, и даже в электронной реальности мне всегда удавалось побеждать. В сети я был всесилен на всех игровых серверах. Обо мне слагались легенды. Легенды о ДУСТЕ. И как бы я в дальнейшем не менял свой ник, после получаса игры, когда мне удавалось уничтожить большую часть противников, во мне вычисляли ДУСТА. Именно благодаря ДУСТУ меня нашла Служба Безопасности Земли. ДУСТ засветил мое логово, которое надежно скрывало меня полторы недели. Теперь мне придется съезжать.

Покидать свое тринадцатое убежище.

Вернувшись в логово, я окинул взглядом комнату, которая служила мне тринадцать дней домом, и с сожалением стал собирать вещи. Вещей у меня было немного. Все, что мне было нужно для жизни, я брал в магазинах бесплатно. А нуждался я лишь в малом — пище, одежде и оружии.

С оружием у меня было плохо. Я это сразу определил, осмотрев «Шмель» и «Игл». Для «Шмеля» осталась лишь одна обойма. С «Иглом» было полегче — две. Но этого было мало для дальнейшей жизни. Стало быть, первое, что нужно сделать после того, как я покину доки, это раздобыть оружие.

Собрав легкий рюкзак, я накинул его на плечи и задумался о том, куда мне идти дальше. Нужно покидать город. Но как? Через аэропорт — дорога закрыта. Слишком много будет жертв, да и агентов сейчас там пасется толпа немереная и нестреляная. Вокзалы также исключаются. В поезде меня быстро вычислят, да и поезд движется настолько медленно, что прикончить меня в нем будет легче легкого. Самолет и поезд не подходили еще по одной причине. Их можно было уничтожить на расстоянии. Самолет — сбить ракетой, выпущенной с земли или с истребителя. Поезд — пустить под откос. Служба Безопасности Земли не будет мучаться по поводу морали и размышлять о нравственности. Ее не интересует, этично ли погубить сотню-другую мирных граждан. Если вместе с этой сотней погибну также и я, то СБЗ это вполне устроит, а все следы заметут. Трагедию спишут на халатность машинистов или на несчастный случай, как это уже часто бывало. Я слишком опасен для социума.