Искатели - Михаил Васильев Страница 2

— Ну как же не найти, Платон Сократович, — заговорила она. — Вы же должны были слышать: со вчерашнего вечера только и твердят об этом. О рукописи вашего прадеда, что ли, лорда Чарльза Кента. Говорят, что он еще в девятнадцатом веке завещал бумаги, а в них карта сокровищ индейцев каких-то. И сегодня с утра: и в газете, и в интернете… Триста лет завещанию лорда Чарльза. Неужели не слышали? Или забыли?

"Забыл, — подумал он. — Всю жизнь помнил, а именно сейчас забыл, когда настал этот День. Неужели вот он — сегодня? А впрочем, может и правильно забыл — что такое он мог мне завещать — какие-то нелепые бумаги? Наверное, чудак был мой предок".

Когда-то, оказывается, ровно триста лет назад, прадед профессора Кента, великий археолог лорд Чарльз Кент, исследователь культуры народов Центральной Америки, завещал своему далекому потомку документы будто бы какой-то необыкновенной величайшей важности. Почему-то именно потомку, который должен получить их именно через триста лет. Лорд говорил, что в них указан путь к великим сокровищам майя и их тайным знаниям. Говорил даже, что эти древние знания перевернут все в человеческом мире, всю человеческую цивилизацию.

"В общем, много чего обещал", — подумал профессор.

Все это долгое время документы эти хранились в надежнейших банках Лондона, а потом — Петербурга. И вот!..

— В газетах писали, — все не умолкала студентка, — лорд Чарльз про горы этого золота говорил. Золотые горы. А в банке карта — где золото искать и именно сегодня ее и отдадут. Так интересно! А вы такое говорите… Берестяные грамоты.

— Газеты-интернеты. — Профессор о чем-то задумался. — Вы не знаете, девушка, современные приборы позволяют такое… Всю нашу Землю прощупали полностью, со дна морей последнее достают. Хорошо, если где-то ненайденного золота до килограмма осталось. Кончилось все золото на Земле. И кладов давно нет. Вы на каком курсе?

— На втором. Перешла. — Диана с надеждой пододвинула к нему зачетку.

— К вопросам-ответам мы так и не приступили, и я вижу, что нет смысла. А еще добавлю. В жизни никаких приключений не бывает. А то, что вы, видимо, имеете в виду под приключениями — дело трудное и скучное. Сталкивался.

Девушка, не скрывая недоверия, хмыкнула:

— Трудности — это ерунда.

Мгновенное огорчение в зеленых глазах уже сменилось на обычную, видимо, безмятежность:

— Ну и ладно!.. Потом сдам. Мне надо ехать — я с подругой договорилась по маркетам проехаться.

— Понятно. Не над учебниками же сидеть.

— Ой, Платон Сократович, а можно я прямо в окно?

Профессор пожал плечами:

— Ну, почему же нет. Пожалуйста, если торопитесь.

Диана двинулась к окну, почему-то осторожно наступая на малиновый с неестественно длинным ворсом ковер на полу, будто не замечая, что он ненастоящий, виртуальный. Иллюзия, наведенная специальной аппаратурой. По правде говоря, все это вокруг было только стилизацией под английскую викторианскую эпоху, и балки на потолке не из дуба, а просто пластик. Звуки колокольчика и часов — тоже электронный муляж, и книги не настоящие, не кожаные и вообще не книги, а имитация — стена из того же пластика.

Окно, к которому они подходили, автоматически открылось, псевдодубовая рама поднялась вверх. И будто кончился девятнадцатый век. В открытое окно пахнуло теплом. За ним был век двадцать второй. Мир другого цвета: не темно-коричневый, как по эту сторону, а цветной, пестрый. Полупрозрачные пластиковые флаеры, словно цветные пузыри, будто бы неторопливо ползли по земле и по воздуху. Опытные городские прохожие бесстрашно сновали между ними. Люди, полулюди и не люди вообще плавно плыли в воздухе, поднимались и опускались, как листья осенью, поддерживаемые гравитаторами. Шум, издаваемый транспортом, был негромким: гудение, потрескивание, звяканье, но все это сливалось в один плотный фон.

Под окном стояло что-то инородное здесь, из блестящего железа, на мощных каучуковых шинах.

— Это и есть ваш монстр? — Профессор Кент заглянул за окно.

— Он. — Девушка поставила длинную сильную ногу на подоконник и опять, будто на прощание, выгнулась. Проступила сквозь блестящую кожу всем телом, через плечо с любопытством наблюдая за профессорской реакцией, потом легко вскочила на подоконник.

— А клад я все-таки найду. Скоро. До скорого свидания, профессор! — И прыгнула — быстро, почти не удерживаемая гравитатором, спланировала прямо в седло своей машины.

Словно преобразилась, приникла к этому железному зверю. Тот взревел, поднялся на задние колеса, пытаясь сбросить наездницу, и рванулся вперед. Остался только необычный и непривычный запах бензина. Мощный, наглый даже, рев заполнил узкий и древний петербургский переулок. Разноцветные флаеры, как мыльная пена, разлетелись перед байком. Его звук стремительно унесся куда-то далеко.

"Вот так и по магазинам ездит? — Непонятно о чем задумавшись, он возвращался к столу. Оказывается, девушка так и забыла на нем свою зачетку. Профессор положил ее в карман.

* * *

В воздушном такси сидели двое. Первый пассажир был практически обычным: крепким, по-спортивному коротко стриженным, с грубоватым красным, квадратным почти лицом. Больше об этом лице, вроде, сказать нечего. Зато второй таким огромным и могучим, что сидел сразу в двух креслах. И вообще не был человеком. Был гуманоидом, похожим на очень крупную серокожую гориллу. В отличие от настоящей гориллы, совсем безволосым. Даже его череп, крепкий и блестящий, был голым, и еще посреди круглого необъятного лица этого существа торчал хоботок — там, где у земных существ нос.

Короткие ножки здоровенного гуманоида по-детски болтались и не доставали до прозрачного пола флаера. Зато единственная одежда на нем — полосатые шорты почти достигали кроссовок пятидесятого размера.

— Вот так, Конг, — рассказывал что-то стриженый парень, глядя в окно, вниз, на освещенную солнцем воду Финского залива. — Такие отважные люди были в старину, без всякой гравитации с высоты прыгали. А мы что, хуже?

— Ну, если с крыши сарая в деревне прыгнуть… — Вмешался робот-водитель. Было заметно, что его динамики испорчены в перебранках с пассажирами. Таксист засмеялся, его смех перешел в вой и свист.

— Да не с крыши, а с двух, даже трех километров.

— Ну да, — засомневался таксист. — Дудишь!

— Вот именно! Прыгали. С парашютом, был такой в древние годы. И серьезный спорт был, свои рекорды, свои чемпионы. Жгли, такие дела включали. Вы-то про это не знаете, а я сейчас на физфаке аспирантом, — продолжал парень. — Думаю древний спорт возрождать. Реальная маза. Изучаю, недавно открыл, что даже вроде бы можно сначала парашют не раскрывать, так падать. Вообще, такие смешные раньше виды спорта были. Прыжки с шестом, синхронное плавание. Метание молотка.

— Падать! — авторитетным тоном просипел таксист. — Будто ты знаешь, как падают, пельмень! Ты у нас в таксопарке спроси…