Интермир - Майкл Ривз Страница 2

Но вдруг на этот раз удалось бы что-то изменить, и ее радары уловили бы мой сигнал. Мне было почти пятнадцать, и она стала моей настоящей Первой Любовью, все по-честному – это я знал наверняка. Ну, или думал тогда, что знал. И я влюбился в Ровену Дэнверс не просто так, а безумно, глубоко, страстно. Набравшись смелости, я признался в этом родителям: «Если случится чудо и она меня заметит, у нас будет величайший роман века». Мама с папой догадались, что я не шучу, и подкалывать не стали. Они все поняли и пожелали мне удачи. Мы с ней – как Тристан и Изольда (не знаю, кто это, – про них папа сказал) или как Сид и Нэнси (кто такие – без понятия, о них вспомнила мама). Оставалось произвести впечатление на Ровену Дэнверс. И какая разница, что по шекспировским меркам одного умения не заблудиться в двух улицах – маловато для большой любви? Будем работать с тем, что есть!

И я сказал:

– Понятно, где мы.

Тед и Ровена недоверчиво посмотрели на меня.

– Ага, как же! Да я лучше снова повязку нацеплю! Пойдем, Ровена. – Тед ухватил ее за руку. – Все знают: Харкеру руки за спиной завяжи – собственной задницы не найдет.

Ровена высвободила руку. Видно было, что она не горит желанием пройти пять-шесть кварталов в сопровождении Теда Рассела, но и блуждать вслепую до вечера ей вряд ли хотелось.

– Джои, ты точно знаешь, где мы, или тебе кажется? Любимой нужна моя помощь! Да по такому случаю я найду дорогу домой хоть с обратной стороны Луны!

– Точно! – заявил я с убежденностью лемминга, наивно полагающего, что он бежит к морю, чтобы поваляться на песочке. – Давайте за мной! – И я уверенно направился вниз по улице. После секундного раздумья Ровена пошла следом.

Тед ошарашенно посмотрел ей в спину и презрительно отмахнулся:

– Ну, привет, покойнички! Скажу Димасу, чтобы высылал спасателей! – крикнул он вдогонку и заржал, но кто его слушал?

Рассел в своем репертуаре: сам пошутил – сам посмеялся.

Ровена догнала меня, и какое-то время мы шли молча. Пересекли Аркрайт-парк и взяли курс, как я полагал, на север, к Коринфу.

Кварталов через шесть я осознал весьма важную вещь: знать, где ты находишься, хорошо, но еще лучшие – понимать, куда идти дальше. С пониманием было плохо: через пару минут я окончательно запутался. Хуже всего, что Ровена смотрела на меня так, словно об этом догадывалась.

Я запаниковал. О том, чтобы подвести Ровену, и речи не могло быть, ударить лицом в грязь не хотелось.

– Подожди здесь, – попросил я и, прежде чем она успела открыть рот, рванул вперед.

В лихорадочных поисках указателя или узнаваемого ориентира я свернул за угол. Дом в конце квартала показался мне знакомым, и я припустил по бульвару Аркрайт, чтобы в этом удостовериться.

Погода в Гринвиле капризная – город стоит на реке Гранд. Конечно, пользы от нее много: пивная промышленность процветает, да и туристы приезжают полюбоваться на водопады и насладиться природой. Но чуть похолодает – и по городу клочьями расползается туман.

Один такой клок вихрился на углу Аркрайт и Коринфа. Не раздумывая, я влетел в туманное облако. Оно облепило меня, оседая на лице холодными бисеринками. Обычно, когда стоишь в тумане, он слегка рассеивается. Этот же, наоборот, оказался густым и серым, как дым.

Я пробирался сквозь плотное облако, не обращая на него особого внимания – в конце концов, у меня были дела поважнее. В тумане мерцали разноцветные огоньки. Странное зрелище – домов не видно, различим только свет фонарей.

Туман закончился, когда я свернул на Фолбрук и замер как вкопанный, не узнавая вообще ничего. Логотип Макдоналдса на другой стороне улицы, составленный из двух стрельчатых арок, почему-то разрисован под зеленую клетчатую шотландку. Я такого раньше не видел… Шотландская неделя у них, что ли? Странно. Впрочем, мои мысли целиком занимала Ровена: как, оправдываясь, не выглядеть полным идиотом? Похоже, выхода не было. Оставалось одно – прийти с повинной и сознаться, что я завел ее неизвестно куда. Приятного в этом столько же, сколько в визите к стоматологу.

Туман почти рассеялся. Запыхавшись, я подбежал к перекрестку, где Ровена, дожидаясь меня, разглядывала витрину зоомагазина.

Тронув ее за плечо, я сконфуженно пробормотал:

– Прости. Случилось чудо – Тед оказался прав.

Она обернулась.

Когда я был совсем маленьким, до нашего переезда в Гринвиль, еще до рождения Дженни, мы жили в Нью-Йорке. Мама взяла меня в универмаг «Мэйси» покупать рождественские подарки. Я шел за ней след в след и, честное слово, ни на секунду не терял из виду ее синее пальто. Мы ходили по магазину, я вдруг испугался, что потеряюсь в толпе, и схватил маму за руку. Она посмотрела на меня через плечо…

Оказалось, что это не мама, а какая-то чужая тетка в синем, как у мамы, пальто и с похожей прической. Я, конечно, разревелся, меня куда-то увели, дали газировки, отыскали маму. В общем, все закончилось благополучно. Никогда не забуду охватившее меня чувство беспомощной растерянности, когда на месте одного человека вдруг оказался другой.

И вот теперь – то же самое. Совершенно незнакомая девушка, вовсе не Ровена, хотя и похожа на нее, как сестра. Даже в точно такой же, как у Ровены, черной бейсболке.

Но Ровена страшно гордилась своими светлыми волосами и не раз повторяла, что хочет отрастить их подлиннее и никогда в жизни не острижет.

У стоящей передо мной девушки прическа была короче некуда – почти «ежик». И с чего я взял, что она похожа на Ровену? Если присмотреться, они совсем разные. У Ровены глаза голубые, а у этой – карие. Незнакомая девчонка в коричневом пальто и черной бейсболке остановилась поглазеть на щенков в витрине. Я озадаченно отпрянул.

– Извини… – сказал я. – Обознался.

Не говоря ни слова, она смотрела на меня так, будто я – маньяк в хоккейной маске с бензопилой в руке, вылезший из канализационного люка.

– Прости, я, честное слово, не хотел. Ну, ошибся – бывает.

Девчонка молча кивнула, развернулась и, поминутно оглядываясь, пошла к перекрестку, откуда неожиданно припустила со всех ног, будто за ней черти гнались.

Конечно, надо было еще раз извиниться за то, что напугал, но у меня и без того проблем хватало.

Заблудился в центре Гринвиля. Отстал от товарищей по команде. Мелочи на проезд нет – все деньги сдал мистеру Димасу. И с зачетом по обществоведению пролетел.

Оставалось только одно.

Я снял ботинок.

Под стелькой лежала свернутая пятидолларовая бумажка – мама подсунула на всякий пожарный. Я вытащил банкноту, надел ботинок, разменял деньги и доехал до дома на автобусе, всю дорогу сочиняя оправдания для мистера Димаса, для Ровены и даже для Теда. Подхватить бы какую-нибудь жуткую заразу, чтобы до самого конца семестра в школу не пускали…

Вообще-то я не надеялся, что с возвращением домой проблемы исчезнут сами собой, но хотя бы потеряться там будет негде.