Африканское бешенство - Нил Бастард Страница 2

Бросаю последний взгляд на несчастного Сальвадора, рву дверку кабины и плюхаюсь на сиденье.

– Джамбо!.. Газуй!.. В «Хилтон»!.. Да быстрее же, быстрей!..

Курума не заставляет себя просить дважды.

Последнее, что я успеваю рассмотреть в зеркальце заднего вида, – занимающийся пожар над зданием госпиталя.

Вечер. Ресторан на последнем этаже «Хилтона» – единственного международного отеля в этой стране. Интимная полутьма, ненавязчивая музыка, шорох хрустальных струй декоративного фонтанчика, услужливый бармен за полукруглой стойкой.

Тридцатиэтажный «Хилтон» расположен в так называемом Посольском районе, где живут в основном иностранцы: дипломаты, менеджеры, инженеры, миссионеры, представители трансконтинентальных компаний и преподаватели университета, единственного в радиусе тысячи километров. «Хилтон», со всеми своими казино, концертными залами, ресторанами, бассейнами и спа-салонами, – своеобразное гетто для белых людей. Или оазис цивилизованности – как кому нравится. Совершенно невероятное для этой страны место, всегда полное света, европейской музыки и восхитительных ароматов. Отель почему-то напоминает мне огромный океанский лайнер для миллионеров, прибитый штормами к нищему африканскому берегу, но так и не брошенный вышколенным экипажем и шикарными пассажирами.

Посольский район огорожен по периметру высоченной бетонной стеной с концлагерного вида вышками и охраняется специальным подразделением полиции. Попасть сюда можно лишь по специальным электронным пропускам, которые в нашей миссии есть абсолютно у всех, включая водителей и охранников из местных. Вооруженные громилы сюда еще не добрались. А если и сунутся, то им тут придется несладко.

Даже не хочу вспоминать, как мы с Джамбо бежали в «Хилтон». Было все: погоня по приморскому парку, беспорядочная стрельба по фургончику, пробитое колесо, протараненный шлагбаум на железнодорожном переезде за несколько секунд до появления товарного поезда. Мы уже не обращали внимания ни на трупы на тротуарах, ни на сожженные автомобили, ни на закопченные стены в многослойных кровавых пятнах. Нам просто очень хотелось выжить. В свое спасение мы поверили лишь после того, как оказались за надежным бетоном стены, под охраной вышек с пулеметчиками.

Невидимый акселератор до сих пор выбрасывает адреналин в организм. Однако мысли мои последовательны, мозг ясен, и этот мозг настойчиво подсказывает – успокойся, все закончилось… по крайней мере, сегодня!

И вот теперь я сижу у огромного окна, за которым открывается величественная панорама вечерней столицы. Малиновый диск роскошного африканского солнца лениво опускается в воды залива, золотит кроны прибрежных пальм, дробится в белопенных водах океанского прибоя. И, кажется, ничто не свидетельствует о жуткой эпидемии безумия, захлестнувшей город. Все так же нарядны стеклянно-бетонные офисы Сити, все так же возносится в небо остроконечный шпиль старинного кафедрального собора на главной площади города, и жаркий экваториальный ветер привычно полощет разноцветные вымпелы на набережной…

Неожиданно огромное здание «Хилтона» мягко и тяжело вздрагивает. Над фортом береговой охраны, в каком-то километре отсюда, мгновенно вырастает огромный огненный штопор, хищно вкручивающийся в вечернее небо, и это картинка начисто разбивает ощущение хрупкого рая…

Наверное, взорвались артиллерийские склады, не иначе.

– Артем? Ну, рад тебя видеть живым! – Ко мне за столик подсаживается Жозе Пинту – глава нашей миссии.

Жозе начитан, умен, рассудителен, в меру циничен и, как все португальцы, очень экспрессивен. В «Красном Кресте» он уже лет двадцать, успел проработать в дюжине стран, от Колумбии до Бангладеш. Несмотря на свой высокий начальственный статус, Жозе держится с нами очень демократично. Впрочем, у нас, где семнадцать врачей представляют семнадцать разных государств, по-другому и нельзя.

– Наверное, это единственная радость сегодня – остаться в живых, – глупо улыбаюсь я в ответ, все-таки недавние события явно выработали во мне излишний адреналин.

– Не так уже и мало… если учесть, что тут происходит. – Жозе устало садится напротив меня.

– А что тут вообще происходит? Кто убил Сальвадора? Кто и зачем поджег нашу миссию? Кто преследовал нас по всему городу? Кто вообще все эти сумасшедшие с автоматами? – выстреливаю очередью вопросов. – Ведь еще две недели назад…

– Артем, случилось то, чего никто не ожидал, – понуро перебивает меня Жозе. – Страну накрыл вирус Эбола. Хочу ошибаться, но все это очень похоже на пандемию.

Услышанное буквально придавливает меня бетонной плитой.

– Как пандемия? Почему пандемия? Откуда ей тут взяться? – переспрашиваю растерянно, лихорадочно вспоминая все, что мне известно о вирусах вида Ebolavirus, входящих в так называемое семейство филовирусов. – Инкубационный период Эболы – от двух до трех недель, при первых же симптомах человека немедленно изолируют в одиночную палату… И симптомы Эболы знают все, скрыть их попросту невозможно. Ведь во всем мире до сих пор не зафиксировано не единого случая одновременного и массового заражения!

– Когда-нибудь это должно было произойти, – философски изрекает Жозе. – Именно одновременно и массово.

– Массово – это как?

– По самым скромным и предварительным оценкам – около восьми-десяти процентов от всего Оранжвилля. Но и эти данные, подчеркиваю, явно занижены. Половина населения успела бежать в деревни или в соседние страны, пока карантин не объявили. Но все, кто остался – обречены.

– Но во всех учебниках по вирусологии пишут, что…

– Забудь, Артем. Забудь все, чему тебя учили. Забудь обо всех справочниках, пособиях и монографиях. Забудь обо всех лекциях, которые ты слушал в университете, и обо всех научных конференциях, в которых ты когда-нибудь участвовал. Мы имеем дело с почти неизвестным науке подтипом, может, даже и с коронавирусом.

Несколько минут сижу, оглушенный услышанным, словно падением на голову кирпича. Пинту не торопится с пояснениями – он-то понимает, что мне надо некоторое время, чтобы усвоить полученную информацию.

– Как это началось? – спрашиваю, хотя по большому счету уже и неважно «как», ведь что-либо изменить мы не в силах…

– В тот самый день, когда вы с Джамбо уехали на вакцинации, в наш госпиталь поступил пациент: торговец мясом с приморского рынка, – печальным голосом поясняет Жозе. – Спокойный, улыбчивый и очень доброжелательный парень. Клиническая картина: боль в височных долях, повышенная температура, увеличенные лимфоузлы. То есть ни диареи, ни кровотечения из глаз, ни отслаивания кожи, как при Заирском или Суданском подтипах Эболы. Торговец утверждал, что у него подобное периодически случалось, началось неделю назад. Пробили анализы по всем возможным параметрам, как и положено, и по классической Эболе в том числе, – чисто. Дней пять этот парень полежал в нашем госпитале, ничего подозрительного за ним не замечено – разве что стал очень агрессивным, несколько раз беспричинно подрался с соседями по палате. Затем головная боль и температура исчезли, и он выписался. Я на всякий случай отправил его анализы в Цюрих, там у нас самая продвинутая лаборатория. На следующий день сообщают, что большое подозрение на модифицированный вирус Эбола так называемого подтипа «Е» – встречался лет десять назад в Танзании, в одной из отдаленных деревень. Тогда вспышка погасла сама собой… потому что деревня полностью вымерла. Все до единого. Мы – к тому инфицированному торговцу, а на месте его дома – тлеющие головешки.