У врат преисподней ветрено… [= Ветра Лимбо ] - Майкл Муркок Страница 20

Рассматривая это под другим углом, он сопоставил факты. Их оказалось немного, вполне очевидных. Собственная психологическая потребность Огненного Шута создала убеждения, которые он проповедовал, и они нашли отклик в сердцах большой части населения мира. Но эти убеждения не облегчили по-настоящему их несчастий, лишь дали выход чувствам.

Дверь стала дымчато-белой, и он ощутил запах тлеющей стали. Комнату наполнил жар, у него пересохло во рту, а из тела с потом ушла вся влага.

Мир достиг некой критической точки. Возможно, так случилось потому, что, как говорил Огненный Шут, человек оторвался от своих корней и вел все более искусственную жизнь.

И тем не менее Алан не мог с этим полностью согласиться. Какой-нибудь наблюдатель с другой звезды, к примеру, глядя, как возводятся и рушатся созданные человеком строения, увидел бы в этом не более чем естественный процесс. Разве считают люди «неестественным» муравейник? А что такое сама Швейцария-Сити, как не громадный муравейник?

Он с удивлением заметил, что дверь из белой превратилась в красную, и что жара в комнате спадает. Тотчас вернулся проблеск надежды. Он позабыл свою задумчивость и начал пристально следить за этими переменами. Скоро дверь стала лишь теплой на ощупь. Он толкнул, но дверь не пошевелилась. Потом он сообразил, что металл расширился от жары. Он нетерпеливо ждал, то и дело для пробы толкая дверь, пока, наконец, она не подалась, и шагнул в погубленную лабораторию.

Огонь уничтожил многое, но сейчас комната утопала в какой-то жидкости. Еще бившие там и сям из стен под потолком струйки рассказали ему об источнике его спасения. Очевидно, эту старую часть города надо было уберечь от огня больше всякой другой – старые автоматические огнетушители в конце концов сработали и залили огонь.

Снаружи творилось то же самое. Эти огнетушители не проверяли – о них даже не знали – многие годы, однако, приведенные в действие крайне высокой температурой, они все же сделали то, для чего предназначались.

Он с облегчением побежал по темному коридору, найдя, наконец, дорогу к трапу. Кучка контейнеров там все еще оставалась, но не так много, как он раньше видел. Полиция сумела забрать их, или подобрал Огненный Шут? Разумеется, огню на самом деле не под силу разрушить оболочек плутониевых бомб, но многим ли это сегодня известно? Много ли паники, желал знать Алан, сопутствовало порожденному Огненным Шутом всесожжению?

На всем пути наверх Алан видел выметенные огнем уровни. Ему приходилось гнать и гнать себя, взбираясь по аварийным лестницам, обходя обугленные трупы и обломки.

Открытый огонь не использовался в городе много лет, и правила противопожарной безопасности соблюдались не слишком тщательно – до сих пор в том не было необходимости.

Алан внутренне криво усмехался: пользуется ли сейчас Огненный Шут той же популярностью, что и вчера?

Первых людей он встретил на пятнадцатом уровне. Они с трудом открывали дверь в жилой коридор, очевидно, снаряженные как спасатели.

Люди в изумлении уставились на него.

– Откуда вы явились? – спросил один из них, вытирая грязным рукавом почерневшее от сажи лицо.

– Попал в западню внизу. Старые огнетушители погасили пожар.

– Могли бы погасить и в самом начале, – сказал другой, – но тогда не сработали. Мы пытались. Когда загорается этот огонь, его ничто не может погасить.

– Тогда почему он погас сейчас?

– Спасибо звездам, что тут еще скажешь. Мы не знаем, почему. Он вдруг ослабел и исчез между пятнадцатым и шестнадцатым уровнями. Можно лишь предположить, что дрянь, из которой он сделан, не вечна. Мы не знаем, почему он горит и чем горит. Подумать только, мы доверяли Огненному Шуту, а он такое сотворил с нашими домами…

– Вы уверены, что виноват Огненный Шут?

– Ну, а кто еще? У него же был арсенал плутониевых бомб, так ведь? Резонно допустить, что у него имелось и другое оружие – огненное, которое он сам сделал.

Алан пошел дальше.

Полурастаявшие коридоры уступили место нетронутым, полным озабоченного народу, кружившегося вокруг людей, собиравших спасательные отряды. В импровизированных медпунктах врачи оказывали помощь жертвам огня и травмированным психически – тем, кому посчастливилось выжить. Самые нижние уровни строились с расчетом на подобные разрушения, а вот те, что поновее – нет. Если бы он оказался на десятом уровне, или даже на девятом, где все еще жили до пожара несколько семей, он бы не уцелел.

Хотя взбираться по аварийным лестницам и было нелегко, Алан предпочел это переполненным людьми и их страхом лифтам. Так он поднимался, благодарный мирной тишине лестниц после человеческого водоворота в коридорах.

Он пересекал коридор тридцатого уровня, когда увидел в одной из витрин магазинов (это был потребительский коридор) яркий лозунг. ЖИТЬ СВОБОДНЕЕ С РЛД, гласил он. Здесь размещался штаб РЛД по выборам президента. На другом плакате – встроенном, трехмерном – улыбалась Хэлен Картис. Вверху, над портретом, было написано «Картис», под портретом – «президент». Досадное «будущий» было опущено.

Он остановился и обратился к двери:

– Можно войти?

Дверь отворилась. Он прошел через увешанную плакатами переднюю в большую комнату, заваленную предвыборными материалами. Повсюду громоздились связки красочных листовок и плакатов. Вокруг никого не было.

Он взял пластобумажный плакат с портретом Хэлен. Вделанная в его покрытие звуковая дорожка стала тихонько нашептывать: «Картис – будущий президент, Картис – будущий президент, Картис – будущий президент». Он бросил плакат, и, упав, тот перестал бормотать.

– Вижу, что потеряла еще один голос, – послышался сзади голос Хэлен.

– У меня ведь было такое чувство, что я тебя встречу, – тихо сказал он, все еще глядя на упавший плакат.

– Ну еще бы, в моем-то штабе выборов. Это всего только склад. Хочешь взглянуть на кабинеты? Они довольно нарядные, – ее голос, в отличие от слов, был нисколько не приветлив.

– Что ты собираешься теперь делать со всем этим? – сказал он, обведя комнату усталой рукой.

– Использовать, разумеется. А ты что думал?

– Я думал, что теперь предвыборная кампания не стоит того, чтобы тратить на нее твое время.

– Ты считаешь, что, поскольку я поддерживала Огненного Шута, когда он был популярен, у меня нет шансов теперь, когда его не любят – так?

– Да.

Он удивился. Она, похоже, сохранила присутствие духа. Теперь возможности победить на выборах у нее не осталось. Его интересовало, не прячется ли она от очевидного?

– Послушай, Алан, – сказала она убежденно, – если бы этого не случилось, я без боя стала бы президентом. Теперь драка будет – и я, пожалуй, рада.

– Тебе всегда нравилось подраться.

– Это точно – если противник достаточно силен.