Сопротивление королевы - Ребекка Росс Страница 20

Я больше не мог сдерживаться и зарыдал в фартук. Должно быть, эти слезы копились во мне всю жизнь. Сестра умерла, чтобы я выжил. «Если бы только это был я, – думалось мне. – Если бы только нашли меня, а она бы выжила».

– Эодан.

Эйлин звала меня из темноты. Я поднял голову, открыл глаза и посмотрел на нее.

– Вы были моей единственной надеждой, – сказала она, вытирая мне слезы, – единственной причиной, чтобы жить день за днем все эти годы, чтобы не умереть от отчаяния. Потому что я знала: вы можете вернуться. После того как Ланноны уехали, ночью ваш отец прокрался в замок. Я никогда в жизни не видела такого надломленного человека, пока не положила вас в отцовские руки и не взяла с него клятвы, что он сбежит с вами. Неважно, куда Кейн уедет и что он сделает. Я сказала, что этот ребенок ускользнул из рук Ланнона и именно он вернется и свергнет его.

Я отрицательно покачал головой: не я это сделал. Но Эйлин взяла мое лицо в ладони и не выпускала. В ее глазах больше не было слез. Нет, теперь в них горел огонь обжигающей ненависти, и он же занялся и в моем сердце.

– Я запишу все наши обвинения, чтобы вы отвезли их на суд, – сказала Эйлин. – После того как их прочитают, я хочу, чтобы вы посмотрели Деклану Ланнону в глаза и прокляли его и его Дом. Я хочу, чтобы вы стали началом его конца, отмщением за ваших мать и сестру.

Я не стал обещать. Была ли моя мать из Ланнонов? Нет ли все еще среди них моих дальних родственников? У меня не хватило смелости спросить Эйлин, показать письмо Лили, которое я нашел. Но мое согласие, готовность сделать, как она просит, должно быть, горели в моих глазах.

Я еще стоял на коленях, когда снова услышал вой ветра.

«Где ты, Эодан?»

На этот раз я ответил тьме.

«Я здесь, Деклан. И я иду за тобой».

Владения лорда Мак-Квина, замок Фионн

На следующее утро я собрала в сумку письменные принадлежности и опять отправилась в ткацкую мастерскую.

На этот раз я, появившись на пороге, постучала в дверь. Я обвела взглядом просторное помещение и женщин, которые уже усердно работали.

– Доброе утро! – поздоровалась я как можно приветливее.

Несомненно, после вчерашнего ткачихи говорили обо мне. И я решила не прятаться от этих пересудов, а встретить их лицом к лицу.

Здесь находилось около шестидесяти женщин, имеющих различные обязанности. Некоторые сидели за станками и ткали гобелены. Другие расположились за столом и рисовали эскизы, которые потом перенесут на нити гобелена. Остальные пряли шерсть. Среди последних была и Нив. Она сидела за прялкой, и утренний свет золотил ее чудесные волосы. При виде меня у нее загорелись глаза, и по ее улыбке я поняла, что она хочет пригласить меня войти. Но она не сдвинулась с места, потому что рядом опять сидела та пожилая женщина, которая так сердито смотрела на меня вчера вечером, после ухода Пиэрса.

– Что вам угодно? – спросила эта женщина осторожно, но не очень враждебно.

У нее были хмурое угловатое лицо и седые пряди в волосах. Единственное движение, которое она сделала, – это положила заскорузлую руку на плечо Нив, чтобы удержать девушку на месте.

Я набрала побольше воздуха, теребя ремешок кожаной сумки.

– Отец попросил меня помочь собрать обвинения Мак-Квинов для суда над Ланнонами.

Все молчали, и до меня стало доходить, что женщина рядом с Нив – глава ткачих и что без ее позволения я не смогу войти.

– Почему мы должны давать вам показания? – спросила женщина.

Я на мгновение потеряла дар речи.

– Бета, будь помягче с девушкой, – заговорила с другого конца помещения женщина с уложенными короной седыми косами. – Не забывай, что она дочь лорда Мак-Квина.

– И как же такое произошло, а? – спросила меня Бета. – Знал ли лорд Мак-Квин, чья ты на самом деле дочь, когда удочерял тебя?

Я молчала, сердце колотилось в груди словно кулак. Кровь прилила к лицу. Мне хотелось быть честной с людьми Мак-Квина. Однако ответ на вопрос Беты можно было представить в таком свете, будто я одурачила Журдена. Потому что когда он удочерял меня, то не знал, как и я сама, что я – дочь Брендана Аллены. Но я понимала, что, если так отвечу, для ткачих это прозвучит неубедительно.

– Я пришла, чтобы по просьбе отца собрать обвинения, – повторила я напряженным голосом. – Буду сидеть у главного входа. Если кто-нибудь захочет, чтобы я писала для нее, подходите туда.

Стараясь не смотреть на Нив, чтобы мой серьезный вид не дал трещину, я вернулась по коридору в прихожую, а потом через главную дверь наружу, на утреннее солнышко. Там я уселась на пне прямо под окнами, погрузив ноги в высокую траву.

Не знаю, долго ли мне пришлось ждать. В лицо дул ветер. Я плотнее запахнула плащ страсти, прижала камнем стопку бумаги, разложила перо и чернила. Женщины в мастерской разговаривали, но сквозь оконное стекло невозможно было разобрать слова. Я ждала, пока тени не удлинились. Я перестала чувствовать руки, и правда занозой угнездилась в сердце.

Никто из ткачих ко мне так и не подошел.

Ткачихи не хотели записывать свои показания, поэтому я поразилась, когда ко мне обратился конюх.

Он нашел меня после ужина, встретил на тропе к конюшне, когда я отправилась на вечернюю прогулку со своим волкодавом.

– Госпожа Бриенна!

Конюх остановился передо мной. Он был высокий и тощий, длинные темные волосы заплетены в традиционные мэванские косы. Я не поняла, что его так встревожило, пока не заметила: он не спускал глаз с Несси. Собака начала на него рычать.

– Несси, спокойно, – приказала я.

Волкодав опустил загривок и сел у моих ног. Я опять посмотрела на конюха.

– Я знаю, что вы делаете для Нив, – пробормотал он, – и должен поблагодарить вас за то, что учите ее читать и писать, помогаете ей рассказать о своих воспоминаниях потомкам.

Если он об этом знает, то, наверное, от Нив.

– Нив очень сообразительна, – ответила я. – Я рада научить ее всему, что смогу.

– А не могли бы вы и для меня кое-что написать?

Просьба застала меня врасплох. Сначала я не знала, что ответить. Между нами пронесся порыв холодного ветра, задрав край моего плаща.

– Ладно, пустяки, – произнес он и собрался уйти.

– Почту за честь написать что-нибудь и для вас, – проговорила я, и конюх остановился. – Но мне интересно, почему вы подошли ко мне, а не к моему брату?

Он обернулся и опять пристально посмотрел в мою сторону.

– Госпожа, я предпочел бы, чтобы для меня писали вы.

Меня озадачили его слова, но я кивнула.