Кементарийская орбита - Дмитрий Леоненко Страница 20

– Обращайся в любое время, – махнул рукой Крапивник. – Димер, если я ничего не путаю, твой отец в Самозащите?

Я лишь кивнул.

– Ты же не собираешься аннулировать контракт? – еще осторожнее произнесла Ленка. Еще бы. Пару лет назад никому бы из нашей троицы не пришло в голову даже произнести такое. Тюменские события и Талнах слегка расширили наш кругозор… но все равно от ее слов по спине пробежали мурашки.

Мне понадобилось секунд десять на обдумывание.

– Я не идиот, – ответил я чуть резче, чем собирался. – Опять в Талнах? Да еще и с неустойкой орбитальщикам за плечами?

– Рад видеть, что здравомыслие тебе не изменяет, – пробормотал Олег. – Глубокий ж ты блок… Кто мог подумать, что до такого дойдет?

Ответ Ленки заглушил нарастающий за спиной отдаленный гул. Земля слабо задрожала. Над крышей учебного комплекса зажглось зарево, распахнулось огненным веером. Столб голубоватого пламени вздыбился над Взлетным, неся на себе сверкающую металлическую иглу. Увенчанная огнем колонна пара росла, тянулась к редким облакам. Налетел порыв ветра, слабо качнув листья вдоль аллеи. Вырывающаяся из дюз струя пламени превратилась в тонкую белую ниточку, клонящуюся к востоку.

– Девятичасовая, – констатировал очевидное Крапивник. По опыту мы знали, что ровно через полчаса Взлетный поднимет еще одну ракету с соседней шахты. Затем последует ночной перерыв и только в семь утра нас разбудит грохот очередного двойного пуска.

Мы задержались на крыльце – Крапивник закурил, несмотря на неодобрительное в целом отношение спейсеров к табаку, мы – просто составить ему компанию. Он неловко сдавил сигарету не в том месте и ругнулся, когда она сломалась вместо того, чтобы затлеть. Извлек вторую и наконец-то запалил. Втянул в себя дым, глядя на темнеющее небо.

– Оставь огня, парень.

Мы обернулись.

– Масбез, – я пожал протянутую руку Корчмаря.

– Уже оперколон.

– Ох. Сорри, – я почувствовал, что краснею.

– Не в первый раз перевожусь с понижением, – отмахнулся Корчмарь. У него были простенькие сигареты без зажигалки, и ему пришлось поджечь свою сигарету о кончик олеговской. Некоторое время оба курильщика портили свое здоровье молча. Мы с Ленкой переглянулись, та развела руками. Не будь рядом Корчмаря, я бы напомнил Крапивнику, что регулярные медосмотры никто не отменял. Но в присутствии «лисовина» чувствовал неловкость.

– Корчмарь, – наконец нарушил я тишину.

– Ау, – благодушно отозвался тот.

– Слышали про Хабаровск?

Экс-«лисовин» помрачнел. Не отвечая, докурил. Отошел на другой край крыльца, жестом поманив меня за собой.

– У тебя родня в полисе? – прямо спросил он.

– Родители с сестрой, – подтвердил я. – Как думаете, чем это повернется?

Корчмарь потер скрипнувший подбородок.

– Бывал я в хабаровской Самозащите. Оборону Хабара затачивали с расчетом на чосонские страйкеры, схолколон. А все, что есть у таблигитов – старье, которое алланезикам было стыдно выставлять по музеям. Даже тамошняя Самозащита положит любые силы, что эти отморозки переведут через границу, на месте. А если подключатся линейщики – одна наша платформа остеклует все от Пекина до Харбина без ухода на перезарядку. Не волнуйся.

– А если это и есть провокация корейцев? – задал я тот же вопрос, что и Крапивнику.

– Ха, – глаза Корчмаря насмешливо блеснули. – Я смотрю, ты политически подкован, паренек. Вот что я тебе скажу – если Пхеньян и впрямь хочет пригласить нас разводящими в свои разборки, нашему директорату это как бы не на руку. И уж если корейцы решились на такое – они каждый нюанс этого фейерверка по двадцать раз согласовали с Красноярском! Оставь, парень. Пусть об этих вещах голова болит у дипломатов, – добавил он. И, шагнув в сторону Ленки и Крапивника, сказал: – Чего я хотел вам показать. Гляньте-ка на восток.

Мы дружно повернулись в ту сторону, куда указывал палец Корчмаря. В проеме между соседними кампусами, над изломанным краем горного хребта поблескивала четвертушка лунного диска, в стороне пламенело зарево от бесчисленных прожекторов Взлетного. Больше ничего примечательного в указанном направлении не наблюдалось. Скользили по небу, помигивая габаритами, два кольцевика, ползли по орбите звездочки спутников. Тусклый огонек Лагранжа горел рядом с лунным серпиком.

– Да левее же. Градусов на десять северней и на тридцать – выше, – поправил нас оперколон.

Я усилил чувствительность очков – и наконец различил над верхушкой дерева крохотную светлую черточку. Чуть вытянутый в длину тусклый огонек. Удивительно, как Корчмарь рассмотрел его невооруженным глазом.

– Это?.. – Рыжая приглушенно ахнула, не договорив.

– Да, – с непривычной для него мягкостью в голосе, пожалуй, даже благоговением произнес Корчмарь. – Это «Семя».

На секунду я забыл и о таблигитском кризисе, и о сожженных плечах, и обо всем на свете. По спине пробежали мурашки.

Да, я знал, что межзвездный корабль, который доставит нас на Кементари, будет огромен – он и должен быть огромен, чтобы вместить всю непредставимую массу топлива, которая понадобится для полета. Но при виде того, как восходит над деревьями рукотворный астероид, уже достаточно большой, чтобы разглядеть его с расстояния в сорок миллионов километров, я впервые даже не то что понял – нутром прочувствовал подлинность той безумной затеи, в которой подписался участвовать. Осознал вложенную в нее массу ресурсов, денег и труда миллионов людей. Отчаянную храбрость, которая была нужна, чтобы сделать это безумие реальностью.

У меня закружилась голова. Звездная пропасть с плывущим сквозь нее кораблем нависала над нами, и мне казалось, что вот-вот наши ноги оторвутся от тротуара, и мы рухнем к этим бесчисленным солнцам. Я мог подключиться к АС, и светлая черточка оказалась бы снабжена подробным описанием – монтаж колец двигателя завершен на столько-то процентов… монтаж радиаторов завершен на столько-то процентов… монтаж осевого киля на столько-то…

– Ладно, – Корчмарь отбросил окурок в утилиз, попрощался с нами и пружинистым шагом ушел куда-то в сторону кампуса медгруппы. Олег докурил свою зажигалку, запрокинул голову, снова взглянув на слабо мерцающее в небе «Семя».

– Еще два года, и мы отправимся на этой штуке к черту на рога, – бросил он. – Оставив за кормой земные проблемы и войны. Что бы ни творилось с Республикой, да и со всей нашей злосчастной планетой, это будут уже не наши заботы. Мы неплохо устроились, верно?

– Не трави душу, Крапивник, – хмуро ответил я. – Ешкина мышь, помнится мне, в Нориле ты был готов глотки рвать директорату! Что же теперь, сам за них переживаешь?

– Димер, – Олег полоснул меня взглядом. – Ты прикидываешься, что ли? Или правда не видишь разницу между Республикой и админами?

– Все я вижу, – я сплюнул. – У самого противное чувство на душе. А толку-то? Ну что от нас зависит? Корчмарь вон вообще считает, что Красноярску это только на пользу. Или мы чего-то о тебе не знаем, и Республика прибегает к услугам непобедимого Оптимата-Крапивника при каждом международном кризисе?