Наблюдатель - Николай Буянов Страница 21

- Этот пес сбежал, мой господин. Его, видимо, кто-то предупредил!

- Допросить всех тюремщиков, - злобно проговорил дайме. - Вытрясите из них душу! Мне нужен тот, кто предупредил его.

Он круто развернулся к Иоро Мацусато:

- У нас под носом действовал враг. Ты проглядел его. Собаку, которая теряет нюх, выбрасывают на помойку!

Итиро Иэхиса в этот момент медленным шагом ехал на своем коне, покрытом алой броней, по дороге, на которой совсем недавно еще гремел бой. Трупы - и своих, и чужих - были свалены в кучу. Лишь тело Акаты Яцуки лежало отдельно, приготовленное для почетного погребения. Оставшихся в живых заговорщиков связали и поставили на колени. Они даже не особенно сопротивлялись - так был велик шок от внезапного нападения, уйти удалось немногим: небольшая горстка во главе с Чико иТакаси Нуэми пробилась в горы и рассеялась. Кэрои Нуэми, весь израненный, с ненавистью смотрел на молодого принца. Тот подошел и взял его за подбородок.

- А вот и главарь. Давно же я ждал встречи.

- Я был бы рад встретиться с тобой на равных, один на один. Но ведь ты побоишься, не так ли? - сказал Кэрои сквозь зубы.

Иэхиса-младший усмехнулся и резко ударил его по шее ребром ладони, так, что Кэрои Нуэми кулем свалился в пыль.

- Ты еще будешь просить меня о смерти, скот, когда начнешь сходить с ума от пыток. Ты еще позавидуешь им, - Итиро кивнул в сторону, где были сложены трупы.

Чико и Такаси Нуэми, спрятавшись за камнями, во все глаза смотрели на пленных. Такаси весь трясся, его руки до боли впились в рукоять меча. Чико с немалым трудом удерживал друга.

- Там мой отец! Ты видишь его. Он там! - из глаз Нуэми катились злые слезы.

- Ему сейчас не поможешь. Только погибнешь сам, без смысла! Кэрои тебе этого бы не простил. Мы еще можем спасти то, что осталось!

- Ничего не осталось, - опустошенно сказал он. - Ты же видел, взяли всех. Значит, о наших планах было все известно, и о кузницах тоже. Если разгромят кузницы, без оружия мы ничто!

Онуко Тэрай, растерянный, униженный, стоял на виду у всех. Между пленными и самураями, как между двух огней. Ему казалось, что на нем скрестились все взгляды - одни ненавидящие, другие презрительные. Иэхиса медленно подъехал к нему, улыбнулся и неожиданно почти ласково похлопал его по щеке.

- Ты неплохо поработал, совсем неплохо. Видишь, - он издевательски широким жестом указал на пленных. - Без тебя ничего бы не вышло.

По рядам заговорщиков прошелестело волнение.

- Обещанная награда ждет тебя. А сейчас иди, ты свободен.

Тэрай с ужасом посмотрел на всадника. Сейчас ему казалось, что перед ним злой дух.

- Нет, - прошептал он. - Это неправда. Клянусь! - Он затравленно огляделся. - Я не предатель! Это все подстроено, вы слышите?

И тут же он получил пинок под зад, от которого ткнулся носом в землю. Холодные глаза с усмешкой разглядывали его, словно гусеницу.

- Пошел вон, - процедил Итиро Иэхиса. - Ты никому не нужен.

И Онуко Тэрай услышал, как по рядам пленных прошелестело, словно тело гремучей змеи по сухим листьям: «Предатель. Предатель…»

Он поднялся, шатаясь, и тяжело и неуклюже побежал прочь, на ходу вытирая кровь, капавщую из разбитого носа. Отныне он был изгой. Объявленный вне закона и своими, и чужими. Он бежал, пока не перестали слушаться ноги. За ним никто и не думал гнаться, но Тэрай испытывал почти животный страх, который либо убивает человека, либо придает ему фантастические силы. Лишь поздно ночью, когда луна своим призрачным бледным светом залила окрестности, Онуко Тэрай, падая от усталости, очутился перед воротами храма Хоккэн.

Он до такой степени обессилел, что едва взобрался по мощным ступеням. Он тронул массивное кольцо, которое, ударив по воротам, издало гулкое «боммм…».

Онуко Тэрай не слышал, как навстречу ему выбежали монахи, приподняли его, бережно внесли внутрь и уложили на мягкую циновку. Душа его, растерянная, мятущаяся, была далеко, когда заботливые руки натирали его измученное тело целебными мазями и когда настоятель легкой, но величественной поступью подошел и глянул ему в лицо, и монахи склонились в почтительном молчании.

Хрип

Серое утро легким туманом поднималось на холм, словно усталый путник, неторопливо, будто раздумывая, теснить ли царицу-ночь в ее владения или подождать еще, отдохнуть перед долгими трудным днем. Пробуждение было тяжелым, и, как ни страшен был сон, явь представлялась гораздо хуже. Храм проснулся раньше первых лучей солнца и теперь предстал перед Онуко Тэраем во всем величии - высокий, ограненный декоративными колоннами - сваями с изображением свирепых драконов. Далекий звук барабана собирал на молитву.

Онуко Тэрай едва успел покончить с простеньким скудным завтраком, когда в двери показался монах.

- Настоятель ждет тебя, - сказал он без всякого выражения.

- Но сейчас время молитвы…

- Настоятель начинает молиться, когда на небо высыпают звезды, и заканчивает перед рассветом, когда остальные пребывают еще в глубоком сне.

Гористая местность не позволяла строить на Окинаве храмы, подобные китайским - филигранно очерченные ромбы с плоскими ступенями, рассеченные идеально прямыми дорожками. И если храмы Китая напоминали сверху геометрические фигуры, Хоккэн был подобен гнезду огромной величественной птицы на вершине скалистого холма. Прошедшие века оставили отпечаток на стенах, и те потемнели, хотя в нишах, куда не проникали лучи солнца, песчаник оставался девственно-чистым, светло-желтого цвета.

Пройдя прохладный длинный коридор, образованный двумя рядами колонн, Тэрай и его спутник оказались в просторном помещении, у дальней стены которого в полумраке высилась великолепная позолоченная статуя Будды. Настоятель Сюндэй сидел на каменном полу на коленях, скрестив ступни под ягодицами. Фигура его была абсолютно неподвижна, как и сама статуя Будды. Монах, отвесив глубокий поклон, встал рядом.

- Я хочу поблагодарить вас за помощь, которую вы оказали бедному недостойному путнику, - сказал Онуко Тэрай. - Я прошу дать мне приют на несколько дней, чтобы восстановить силы. Сейчас моя жизнь в опасности, и мне некуда идти.

Настоятель остался неподвижным. Целую долгую минуту он молчал, и Тэрай решил было, что тот не расслышал его. Но когда он решил повторить фразу, настоятель остановил его жестом руки.

- Тебе некуда будет идти и через много лет, - услышал Онуко Тэрай глубокий сильный голос. - Я прожил на земле долгую жизнь, посвятив ее служению Амиде Будде. Обмануть меня трудно. В твоих глазах безысходность. За тобой идет охота, и я не могу привести ее в святые стены.

- Вы знаете? - поразился Тэрай. - Но откуда?

- Будда видит все, что происходит на небе и на земле. Он проникает в души людей, и они не в силах скрыть от него ни черное, ни белое. Ты мирянин, тебе этого не понять.