Третий ангел - Элис Хоффман Страница 21

— Господи, это еще кто? — удивился отец Элли.

— Это Роб Розенблюм. Он из Нью-Джерси. И понятия не имеет о том, что громко давать советы в больнице неприлично. Уж такие мы, американцы, неучтивые.

— Я хотел всего лишь помочь, — пробормотал Роб в порядке извинения.

И семейство Хеллер направилось к нему для знакомства и обязательных даже для неучтивых американцев извинений о причиненном беспокойстве.

Неожиданно Элли решила послушаться совета Роба; в конце концов, он был человеком со стороны и, следовательно, имел более разумный взгляд на то, что ей самой казалось глубоко неразумным. Свадьба в больнице — что может быть более ненормальным? Она обсуждает с родителями, что именно ей надеть, вместо того чтобы рыдать над Полом.

И Элли отправилась в дамскую комнату для того, чтобы переодеться. Медленно сняла джинсы свитер, глянула на себя в зеркало. В этот самый момент какая-то женщина неожиданно вошла в туалет и замерла, растерявшись.

— У меня сегодня должна состояться свадьба. Здесь, в больнице, — смущенно пробормотала Элли.

Костюм лежал в стороне, на ней были только бюстгальтер, трусы и теплые носки. Нет, в такой экипировке она положительно не была похожа на невесту. Женщина подошла и обняла ее. В больнице обстановка подчас напоминала фронтовую — никакой скрытности, все знали всё обо всех. Личная жизнь становилась предметом для медицинского анализа, без оплакивания и сожалений. Голым фактом болезни.

— Да благословит вас Господь, — прошептала женщина.

Элли лишь вздохнула. Затем осторожно высвободилась из объятий и продолжала одеваться. Тщательно причесала волосы. Когда женщина выходила из дамской комнаты, она обернулась на пороге, окинула Элли одобрительным взглядом и кивнула:

— Очень мило.

Элли пробормотала слова благодарности — здесь, среди сонма болезней, каждый знак внимания имел огромное значение. Она собрала одежду в узел и вышла.

В палате уже находились родители Пола, они только что приехали. Фрида сидела в сторонке на стуле, Билл тихо разговаривал о чем-то с отцом Элли. До этого лета она и понятия не имела, что Пол каждое воскресенье обязательно звонил родителям. И тем, что он на слух мог отличить трель соловья от песни жаворонка, он был обязан своей матери. Это она рассказывала ему о птицах. Несомненно, он оставался балованным и эгоистичным ребенком, но умел быть и внимательным сыном, любящим мать и дом у сиреневой изгороди. К тому же он умел понимать близких, как никто другой.

— Второго такого человека, как мой Пол, нет на свете, — так сказала Фрида в один из тех выходных, которые они проводили в Рединге. Период ремиссии у Пола тогда уже закончился. — Любить некоторых людей бывает непростой задачей, а других — ужасно легко.

— Пол как раз очень сложный человек, — рассмеялась Элли.

— Это так, но любить его просто.

Элли прислушалась к ее словам. Любить того, кто своей сложностью и строптивостью заставляет вас пожертвовать всеми иными эмоциями, — да, можно сказать, что это действительно не составляет труда.

— Вы правы, я научилась любить его теперь, — нерешительно произнесла, скорее подумала вслух Элли.

И мать Пола, которая так настороженно относилась к ней при первых их встречах, ибо видела десятки и десятки подружек сына, подошла и обняла ее.

— Прошу, извините мой порыв, — тут же смутилась она. — Обещаю вам больше никогда не докучать своими эмоциями.

Этого действительно больше не случалось до сегодняшнего дня. Увидеть Фриду в таком ужасном состоянии было просто непереносимо. Элли поспешила покинуть палату, прежде чем кто-либо заметит выражение ее лица. Отошла подальше от двери и постаралась успокоиться. Сказала себе, что она просто участвует в разыгрываемой пьесе, и надо уметь справляться с ролью. Она не может позволить себе ни впасть в истерику, ни убежать со сцены. Она не должна делать ничего такого, что могло бы обидеть родителей Пола.

Элли направилась к телефонной будке и набрала номер телефона Джорджи, а когда та сняла трубку, попросила ее приехать, чтобы быть свидетелем при регистрации брака.

— Буду через десять минут, — ответила Джорджи.

Когда Элли вернулась в палату, Фрида направилась к ней с букетом белых роз.

— Милая девочка! — Она обняла ее. — Очень нарядный костюм. И ты в нем очаровательна.

— Он из настоящего шелка.

Их нормальная беседа казалась абсурдной в таком месте.

— Да, я так и вижу всех этих шелковичных червей, с увлечением ткущих нить, — улыбнулась Фрида. — Подумать только, сегодня день вашей свадьбы. Сегодня мой Пол станет женатым человеком.

Мысль о том, что должно произойти с минуты на минуту, казалась Фриде невероятной. Она все еще не могла к ней привыкнуть. Сейчас она, как и положено матери жениха, страшно волновалась, поэтому принялась лихорадочно шептать стоявшему у стены мужу:

— …Незадолго до конца умирающих посещает ангел смерти.

— Дорогая, здесь, на земле, в это трудно поверить, — вполголоса ответил Билл. — Может быть, потом, после смерти.

В эту минуту вошла дежурная и попросила всех покинуть палату, она должна вымыть Пола.

— Но я сама медицинская сестра, — возразила Фрида. — И могу остаться.

— Для нашего больного вы прежде всего мать, и ухаживать за ним вам не следует. — Дежурная была непреклонна. — Выйдите, пожалуйста, вместе со всеми, вы сможете вернуться, как только я закончу. Постараюсь проделать все необходимое побыстрее, обещаю.

Но Фрида не могла себя заставить уйти от сына. Последний день.

— Пойдем выпьем по чашке чаю, — предложил муж. — А еще лучше попросим, чтобы его разлили в одноразовые стаканы, и принесем сюда. Дежурная как раз закончит с мытьем.

Фрида обернулась к Элли:

— Должно быть, они правы. Да и вам, наверное, тоже не стоит смотреть на такие вещи в день вашей свадьбы. Пойдемте с нами.

— Для меня это не имеет значения, — покачала головой молодая женщина.

Ведь именно она ухаживала за матерью после операции, когда та даже не могла вставать с постели. Видела страшную сетку голубых вен на ее обритой наголо голове. Элли не находила уход за больными ни отталкивающим, ни тяжелым. Жизнь отучила ее от брезгливости. Поэтому, когда все вышли из палаты, она осталась. Села рядом с Полом и взяла его за руку.

— Привет, — тихо сказал он.

— Привет.

Сначала дежурная поменяла простыни на его кровати. Усадить его на судно было непростой процедурой, а прикрепить калоприемник к коже еще труднее, к тому же Элли не хотела лишний раз мучить его. Никаких калоприемников. Даже если он не имеет сил справиться сам, она будет помогать ему. Уже многие недели он почти ничего не ел, и потому каловых масс было минимальное для человека количество — один-два крохотных шарика.