Галактика в огне - Бен Каунтер Страница 21

Молот обрушился на покореженные створы, бело-голубая вспышка, словно зигзаг молнии, осветила все вокруг, раздался, оглушительный грохот, и ворота рухнули. Как и подобает командиру, лорд Эйдолон первым ворвался в здание. Вслед за ним вбежал Тарвиц.

Внутри станции темноту нарушали только вспышки оружейного огня и искрящиеся кабели, вырванные из гнезд взрывной волной. Визор Тарвица быстро рассеял мрак, но через разрушенные двери наружу вырвался теплый воздух, быстро превратившийся в клубы белого пара. И вот тогда Тарвиц впервые увидел своих противников.

Они были одеты в черные доспехи, несли на себе громоздкие силовые батареи, соединенные толстыми кабелями с тяжелыми винтовками. На пластинах брони виднелся серебряный орнамент – возможно, просто украшение, возможно – схема сигнальной цепи.

Лица врагов закрывали капюшоны с единственной красной линзой напротив одного глаза. Под куполом станции находилось не меньше сотни солдат противника, они скрывались за грудами разбитого оборудования и мебели. Под прикрытием такой баррикады противники образовали сильную оборонительную линию и, как только Эйдолон со своими воинами вошел внутрь, открыли огонь.

Истваанские солдаты ответили залпами рубиновых лазеров, заполнив все пространство красным горизонтальным ливнем. В Тарвица попало сразу три лазерных луча, один в грудь, второй по ногам, а третий угодил точно в шлем, отчего системы восприятия наполнились треском статических разрядов.

Фулджерион упорно продвигался вперед, прикрываясь от лазерных лучей сильно побитым щитом. Эйдолон шел по центру, и каждый удар его молота разил истваанцев насмерть. От удара энергомолота раздробленные тела с переломанными конечностями взлетали высоко в воздух. Интенсивность вражеской стрельбы немного ослабела, и Дети Императора устремились вперед, заливая ряды противника болтерным огнем. Обстрел прорвал линию обороны, и штурмовики ринулись в образовавшиеся проходы, чтобы пустить в ход смертельно опасные цепные мечи.

Тарвиц трижды выстрелил из болтерного пистолета по движущейся черной фигуре, и один из врагов развернулся и упал после того, как заряд угодил ему в шею. Воины Фулджериона заняли позиции на остатках баррикады, и под прикрытием их огня Эйдолон с несколькими избранными воинами вновь двинулся вперед.

Тарвиц убивал врагов тщательно выверенными выстрелами и ударами цепного меча, сражаясь так, как должен сражаться Астартес из Легиона Фулгрима. Каждый удар нес смерть врагу, а каждый шаг был продуманным и точным. Инкрустированные золотом доспехи позволяли игнорировать огонь противника, а отсветы выстрелов на полированном шлеме делали его похожим на героя из древних легенд.

– Мы овладели входом в башню! – прокричал Эйдолон, как только последний из истваанцев был обезглавлен безупречным ударом одного из Астартес. – Гвардия Смерти докладывает о серьезном сопротивлении противника. Взорвите внутренние двери, и мы закончим за них работу.

Воины с зарядами взрывчатки бросились к дверям внутреннего перехода, и Тарвиц сквозь грохот стрельбы услышал серию взрывов. Он опустил меч и, воспользовавшись краткой передышкой в сражении, огляделся по сторонам.

У его ног лежало мертвое тело, в черных доспехах зияли трещины, а прикрывающий лицо капюшон был разорван. Замерзшие капли крови драгоценными камнями рассыпались вокруг головы, и Тарвиц, опустившись на одно колено, отбросил с лица обрывки ткани.

Кожа воина была покрыта черными татуировками, повторявшими рисунок на его доспехах. Невидящий глаз, уже заиндевевший, взирал с мертвого лица. Тарвиц не мог представить существо, обладающее достаточной силой, чтобы принудить человека отказаться от принесенных клятв в верности Империуму.

Но от поисков ответа на этот вопрос его отвлек глухой раскат взрыва, разрушившего внутренние двери. Выбросив из головы мысли о мертвеце, Тарвиц снова занял место рядом с Эйдолоном, а лорд-командир, подняв огромный молот, ринулся в центральный зал. Саул Тарвиц бежал рядом со своими боевыми братьями, зная: что бы ни приготовили для них истваанцы, никакое оружие не может сломить волю к победе, ведущую вперед Детей Императора.

Тарвица и его воинов окутали облака пыли, поднятой взрывом, и несколько мгновений понадобилось для того, чтобы сенсоры доспехов подобрали подходящий режим и вернули бойцам возможность видеть происходящее в деталях.

Скоро и пыль осела, и Дети Императора оказались в самом сердце истваанского Экстрануса.

Тарвиц резко остановился. Он внезапно понял, что информация о сооружении, полученная перед боем, оказалась неверной.

Сооружение не являлось станцией связи, это был храм.

Лицо Торгаддона было пепельного цвета, кожа казалась жесткой, а вокруг горящего желтого глаза собрались морщины шрамов. В безгубом рту поблескивали острые металлические зубы, а в центре лица пролегли две глубокие раны. На виске была вырезана восьмиконечная звезда, и ее точная золотая копия украшала черные доспехи.

– Нет! – воскликнул Локен и попятился от этого ужасного призрака.

– Ты отступник, Локен, – прошипел Торгаддон. – Ты предатель.

Иссушающий ветер унес слова Торгаддона и дохнул в лицо Локена запахом гниющей плоти. Едва Гарвель вдохнул эти ядовитые миазмы, перед его мысленным взором встали видения разоренных, заброшенных земель, заваленных остовами проржавевших машин, словно скелетами вымерших чудовищ. На горизонте гигантским засохшим цветком высился город, а из его смятых и обгоревших лепестков поднималась колоссальная центральная башня, утыкавшаяся в тяжелые темные тучи.

Тучи и дым застилали солнце, и с небес доносился гулкий хохот Богов Тьмы. Никогда еще Локену не приходилось видеть картины такого всепоглощающего запустения, и ему захотелось закричать во весь голос.

Это неправда. Этого не может быть. Он не верит в призраков и видения.

Ярость придала ему сил. Он заставил себя отвести взор от умирающего мира и внезапно обнаружил себя летящим по Галактике от одной звезды к другой. Он видел, как взрываются солнца, и пылающее звездное вещество вытекает в бездну. Над ним нависла зловещая громада красной звезды, словно огромный, ужасный, жгучий глаз. Из этого глаза непрерывным потоком вылетали подобные титанам монстры и целые флотилии, заливающие Вселенную потоками крови.

Из кровавых рек поднялись языки бушующего пламени и стали уничтожать все на своем пути, оставляя лишь бесплодную, почерневшую пустыню.

Может, это видение безумного ада, куда попадают после смерти грешники? Локен припомнил красочные описания из «Хроник Урша», дикие фантазии, мрачные суеверия.

– Нет, – раздался голос Торгаддона, – это не галлюцинация сумасшедшего. Это будущее.

– Ты не Торгаддон! – закричал Локен, тряхнув головой, чтобы избавиться от свистящего шепота.

– Ты видел гибель Галактики.

Локен увидел Сынов Хоруса, охваченных неистовым безумием, изливавшимся из огненного глаза, одетых в черные доспехи и окруженных кривляющимися бесформенными существами. Он заметил Абаддона и самого Хоруса – огромного, черного как ночь гиганта, который крушил целые миры своими латными перчатками.