Карамель. Новый Мир - Кристина Тарасова Страница 22

– Доброго дня, мисс Голдман. Садитесь. Сегодня вы задумчивы.

Он вновь позабыл, что меня раздражают пустые разговоры?

Дверь отъезжает в сторону: заползаю в авто, и мы поднимаемся в воздух. Смотрю на оставшийся по другую сторону окна сад. Гиблый. Точнее – загубленный. Желаю извести его вовсе, стереть с лица Нового Мира, втоптать в плиты, уничтожить. В мыслях моих деревья – перегнившие, с паразитами – валятся, голые ветви стегают друг друга, маленькие детские качели взвинчиваются в воздух и со звуком ломающейся древесины приземляются подле. Я качала их. Я помню их.

– Не сочтите за дерзость, – и водитель перебивает представляемое, – просто вы сегодня, мисс Голдман, смотрите сверх проницательно. Для молодой девушки – это настоящий дар. Думаю, вы им наделены, потому что Голдман.

Льстец.

Водитель, не получив от меня ответной реакции, продолжает:

– А, возможно, проницательность во взгляде особенно ярко прорисовывается из-за маски. Всё лицо сокрыто и потому внимание на глаза. Никогда не задумывались, что второе назначение этих масок – не выдавать эмоции?

– Защитные маски потому и называются защитными: они помогают органам дыхания при передвижении на улице, – перебиваю я. – Не додумывайте вторые смыслы, фантазия не есть хорошо.

– Когда на Золотом Кольце маршируют десятки и сотни обезличенных людей с сокрытыми лицами, что вы чувствуете?

– О подобной глупости не думаю. И вам не советую, ибо мне известно где и как пишутся жалобы.

– Вы когда-нибудь писали жалобу? – серьёзно спрашивает водитель. И добавляет с едва различимым смешком: – Хоть одну? Сдавали кого-нибудь?

– Обыкновенно окружающие меня адекватны и вменяемы: уважают правила Нового Мира и следуют им, не приходится составлять доносы.

– Значит, не писали, – подводит юноша. – Я тоже.

Мне всё равно.

– Нам ещё долго? – спрашиваю я.

– Забыл, что вы не любите бесед. Больше не потревожу.

Однако про оставшееся время не отвечает. Чтоб его…

Двигаемся в сторону Академии. И всё-таки этот пресловутый водитель посадил мысль в моей голове. Гнилую мысль, червивую. В самом деле: двигающиеся по улицам горожане теряют свою индивидуальность, скрываясь за масками одного цвета, покрывая почти всё лицо. Не видно эмоций (их не должно быть, Карамель), не видно разговаривающих (ты не должна смотреть на них), не видно улыбки (улыбка без причины – тревожный звоночек, Кара).

– Хорошей учёбы, мисс Голдман.

Закатываю от недовольства глаза и оставляю авто. Предыдущий водитель был возрастом отца, а потому не позволял таких раскосых вольностей и энтузиазма в разговорах; этот же – как мне кажется – в силу приближённых к моим лет считал дозволенным болтать с ровесницей. Но он ошибся. Мы разные по статусу, по уровню, по образованию, по уму. Мы разные.

Новый Мир такой холодный, особенно по утрам, и ветреный – из-за того, что город построен на высоте. Процент влажности никогда не превышает допустимого уровня (спасибо условному куполу и защитным стенам), норма осадков выпадает изо дня в день идентичная, в дневное время суток температура поднимается до шестидесяти по фаренгейту, в тёмное – опускается к стабильным тридцати пяти, улицы – как я уже рассказывала – ночью обволакивает туман. Нечто, словно бы не подчиняющееся Новому миру, смрад, что выходит из недр города, из его глубины, из пропасти, из самой смерти. Мрак, над которым мы пребывали, нёс в себе ужас, веял забвением и приправлял страхом. Из Острога доносились странные звуки – словно бы работающего механизма титанических размеров. Так стучало сердце нашего города, пока его граждане спокойно спали? Или так звучала жизнь изгнанников и предателей, что были отправлены в низовья?

Из-за химической катастрофы, следующей за описываемым Коллапсом и погубившей большую часть планеты, новым людям пришлось приспосабливаться, создавать свой, отныне контролируемый, микроклимат. Мы огородились защитной стеной. Мы спасли себя. Я называла это куполом, Ромео же – теплицей, вакуумом, клеткой…Неужели он скудоумен и дерзок? Неужели он ошибочен, девиантен?

Вот и сам Ромео. Угловатый силуэт юноши встречает меня в Академии. Ромео галантен и воспитан, а потому помогает снять пальто. Это мне нравится.

– Ты сегодня рано, – говорю я.

– Равно тебе.

Двигаемся к лифту.

– Если честно, – решает поделиться юноша (напрасно; не терплю этих откровений, после них – тошно), – сон был беспокойный, всю ночь переворачивался с бока на бок.

Говорю же. Тошно.

– А ты как спала?

– Равно тебе, – подыгрываю я.

Не расстройство ли у Ромео? А у меня?

Забудь, Карамель. Теперь всё хорошо. Ты приняла пропущенное лекарство и всё будет хорошо.

– Слышала о сегодняшнем элективе? – спрашивает Ромео и жмёт кнопку лифта, видит моё отрицание и продолжает: – Будут показывать фильм.

– О, интересно, – подхватываю я.

– Про Картель.

– Неинтересно.

Картель – место для заключённых: преступников и больных; для тех, кто по каким-либо причинам не сгинул в Острог, не был обречён на вечные работы и чьи смерти ещё не разыграли на публике. Попасть в Картель? Лучше умереть! И зачем транслировать такую информацию? На прошлом курсе показывали фильм об этом месте. Я не из тех, кому следует повторять дважды. Я всё понимаю с первого раза.

– Не пойдёшь, значит, – констатирует Ромео.

– Всё равно никогда не посещаю элективы.

Моё присутствие там абсурдно.

– А завтра анонсировали скрещённую лекцию по географии и истории.

Прыскаю со смеху:

– Что можно рассказать по географии и истории нового? Всё уже изучено и поведано в первые годы Академии.

– А мне любопытно, – улыбается Ромео.

– Хочешь краткий экскурс? – парирую я. – В школьных учебниках пишут о том, что Землю погубила химическая катастрофа. Леса вырублены, источники воды высушены. Единственный обитаемый клок мира будущего – город, что река разделяет крестом на четыре района, но жители и того не смеют наблюдать, ибо живут в домах, построенных поверх былых высотных зданий. Машины способны передвигаться по воздуху, а всем детям дают странные имена. Доволен? Учись, десять секунд и ты просвещён.

Ромео неслышно смеётся.

– Хорошая аннотация, – говорит он. – Случайно не ты ведёшь лекцию?

– Очень смешно.

– Ладно, идём.

День в Академии прекрасен. Мне нравятся дисциплины по средам. Двухчасовая теория по судебным разбирательствам, лекция по психологии, на которой мы продолжили рассматривать организацию манипуляторских техник, перерыв и практикум по теории продаж. После – обед в компании Ромео.