Интуиция - Михаил Борисов Страница 22

– Сэр?

Капитан поднял голову.

– Прошу прощения, сэр. У нас в кабине есть свободное место, мы иногда разрешаем кому-нибудь из пассажиров… Я хотел сказать – вы могли бы провести полёт с экипажем, сэр.

Капитан оглядел пилота. Конечно, форма пассажирского флота гораздо красочнее обычной военной, но если на этого парня примерить тёмную рубашку или скафандр…

– Мы встречались раньше?

– Нет, сэр. Мой отец был с вами на Рее, сэр.

– Ну да, конечно…

Упрямый взгляд, выступающие скулы и характерно приподнятая левая бровь. Конечно, у сына черты лица мягче, волосы светлее. Капитан не решился спросить, жив ли отец. Пилот ожидал ответа, чуть наклонив голову, и этот жест тоже был капитану знаком.

– Благодарю. Не думаю, что я чем-то могу помочь экипажу, – капитан развёл руками. – Но мне кажется, что вон тот юный джентльмен (он подмигнул мальчишке с соседнего ряда, который жадно прислушивался к разговору) был бы очень раз возможности посмотреть, чем занимаются в космосе мужчины. Пилот кивнул.

– Как скажете, сэр. В любом случае кабина для вас всегда открыта. Ну что, молодой человек, – он повернулся к мальчишке. – Хотите увидеть работу экипажа челнока?

Мальчишка покраснел до ушей, вскочил с места и покосился на мать, сидевшую рядом. Женщина благодарно улыбнулась пилоту.

– Если он будет мешать, только скажите.

– Я не буду мешать! – Мальчишка надулся. – Я же всё понимаю… Куда следовать, сэр?

– За мной в кильватере. – Второй пилот ещё раз оглянулся на капитана, кивнул и направился в кабину. Мальчишка важно проследовал за ним, возле створки обернулся и показал капитану язык.

Всю дорогу до Земли капитан словно дремал с открытыми глазами. Старушка показывала ему что-то в иллюминаторе, он согласно кивал, думая о своём, и пришёл в себя только тогда, когда вышел из челнока на горячие плиты лётного поля. Налетевший утренний ветер надул пузырём рубашку, пробежался по коротким волосам.

Капитан остановился на секунду. В космосе не бывает ветра. Кондиционированный воздух ровным потоком поступает из систем вентиляции, а любое дуновение расценивается как признак утечки. Он попытался вспомнить, как ощущался ветер в детстве – и не смог вспомнить. В детстве голова занята совсем другими, гораздо более важными вещами, чем какой-то ветер.

Он неловко улыбнулся, дегустируя запахи зелёной планеты. Мальчишка, который провёл рейс в кабине экипажа, помахал ему рукой. Капитан кивнул в ответ и зашагал к зданию порта.

В Женеву он прибыл в половине девятого. Гостиница после военного корабля казалась чересчур просторной, а потому полупустой. Капитан побродил по номеру, открыл настежь все окна и отправился в ванную. Форму сложил в прачечный автомат, начисто выбрился и отправил несколько запросов через гостиничный информатор.

Семьи у капитана не было. Вернее, не было семьи в понимании большинства людей, но одиноким он себя никогда не чувствовал. Младший брат занимался океанологией Южного полушария, кочуя с женой и двумя детьми с одного побережья на другое. Они с капитаном редко обменивались сообщениями – по укоренившейся привычке считая, что отсутствие плохих новостей само по себе хорошая новость. Ему хотелось увидеться с братом – после того, как закончит с делами.

Без семи минут десять по местному капитан, привычно откозыряв флагу, взбежал по ступеням Адмиралтейства в Женеве. Пришлось вспоминать, как правильно пользоваться пропуском – слишком давно он здесь не был. Десантники возле турникета уже начали ехидно улыбаться, глядя на бестолкового флотского. В приёмную командующего он вошёл, не докладываясь, без двух минут десять.

Приёмная была полна – на десять ровно было назначено еженедельное оперативное совещание. Среди флотских мундиров виднелись тёмно-зелёные кители офицеров планетарных войск. Большинство, конечно, уже знало о случившемся. Разговоры стихали, головы начали поворачиваться в его сторону. Кто-то – капитан не разглядел, кто – сделал шаг ему навстречу, кто-то поднял руку в приветствии. Капитан только кивнул – сейчас ему было не до того. Среди прочих он увидел Саровски и поправил курс на два румба влево. Не сбавляя шага, миновал группу офицеров, которые расступились перед ним, как перед ледоколом, подошёл и молча дал контр-адмиралу в морду. Саровски потерял равновесие, повалился набок, пытаясь ухватиться за локоть стоящего ближе других – но офицер брезгливо повёл плечом, убирая руку, и контр-адмирал рухнул на журнальный столик, подняв кучу пластиковых брызг. В наступившей тишине капитан подошёл к двери командующего.

Адъютант мгновенно решил, что лучше потом получить нагоняй от начальства, чем прямо сейчас попасть под горячую руку командира Второй эскадры, и распахнул дверь.

Капитан отдал честь на пороге и направился прямо к столу. Дилинджер стоял у окна в дальнем углу кабинета, заложив руки за спину. Когда открылась дверь, он только повернулся, не меняя позы, и теперь молча смотрел, как капитан выкладывает на полированную поверхность стола всё, что привёз с собой. Казалось, командующего ничуть не удивило присутствие капитана, который в данный момент должен был находиться очень далеко отсюда.

Привезённого было немного. Капитан выкладывал на стол кристаллы, и каждый из них касался столешницы со стуком, отдающемся по помещению, как тиканье старинных механических часов. Первым был кристалл с записью боя из архива «Независимого». Вторым – кристалл с копией отчёта систем обороны базы «Флокс». Третьим – дубликат рапорта об отставке.

Капитан сделал шаг назад, козырнул, повернулся через левое плечо и вышел из кабинета. Командующий не шевельнулся. Только когда капитан выходил, Дилинджер вздохнул ему вслед – впрочем, капитан этого уже не слышал.

В приёмной было очень тихо. Боковым зрением капитан увидел Саровски, уже поднявшегося из развалин столика и зажимающего разбитый нос, и с трудом подавил желание повторить манёвр. Никто не препятствовал капитану, и он проследовал к выходу мимо офицеров, расступившихся перед ним.

В гостинице он долго мыл руки.

Оставались ещё и другие дела, которые капитан считал первостепенными.

Аэротакси он отпустил в пригороде Ванкувера. Ещё по дороге начал накрапывать дождь, и капитан задумчиво смотрел вперёд сквозь стекло, по которому растекались капли. Такси шло прямо под нижней кромкой облачности.

Город подружился с лесом, превратив беспорядочные заросли в аллеи. Домов на улочке было достаточно, но капитан, не колеблясь, направился ко второму по правой стороне. Шеппард как-то рассказал ему, как здорово жить в старом доме – конечно, не так комфортабельно, как в современном, но зато удивительно приятно. Дом выглядел приземистым по сравнению с соседями, взметнувшими вверх разноцветные башенки. Зато, похоже, он был обшит настоящим деревом; из трубы поднимался еле заметный дымок – видимо, топили старомодный камин: капитан где-то читал о том, как это делается.

Налетел резкий порыв ветра, с шуршанием понёс по улице опавшую листву. Капитан подошёл к двери, снял фуражку и понял, что совсем забыл, каким бывает дождь на планете. Холодные капли скатывались по коротко остриженным волосам, липли к коже, словно пытаясь согреться, и растекались по мокрому воротнику форменной рубашки.