Вне корпорации - Эйтан Коллин Страница 22

— Выкладывай!

— Мне подсунули контракт на стандартную персональную инкорпорацию в счет уплаты долга. В терминологии я кое-как разобрался, с цифрами тоже более-менее порядок, но что-то не укладывается у меня в голове.

— Наверное, где-то здесь и кроется твой вопрос, только я пока не понял где, — заметил Омад.

Джастин сделал вид, будто не слышит насмешки.

— Как можно жить, не управляя собственной жизнью?

— Я вот своей управляю.

— Ну да — после того, как приобрел контрольный пакет. А вчера… вчера, значит, не управлял? В чем тут вообще суть?

— Контрольного пакета у меня не было, и все-таки я скопил достаточно.

— Как можно управлять своей жизнью «достаточно»?! Ты либо владеешь собой, либо нет.

Прежде чем ответить, Омад задумался, смерив Джастина оценивающим взглядом.

— Я что-нибудь не так сказал? — озадаченно спросил Джастин.

— Нет. Просто вопрос такой странный… Ну да, я понимаю, ты долго пролежал в своей капсуле замороженный. М-да, а я и не представлял, как долго ты пробыл в отключке. Не сказать, что меня это волнует… Кстати, сколько тебе лет?

— Триста… плюс-минус.

— Призрак Дамзаха! Ты серьезно?

Джастин кивнул.

— Значит, твои акции стоят целое состояние!

— Вряд ли компании, в которых у меня были акции, еще существуют. Но, в общем… да, если они существуют, наверное, мои акции стоят довольно много.

— Я не про компании, а про тебя. Про твои личные акции.

— А, ну да. — Джастин помолчал, чтобы его собеседник лучше усвоил следующие слова. — Я еще не инкорпорирован.

— Призрак Дамзаха! — Омад вытаращил глаза.

— Кстати, — продолжал Джастин, — кто такой призрак Дамзаха, которого ты то и дело поминаешь?

— А… так, выражение такое. Вроде «Господи Боже!» Только вместо Господа мы произносим имя Тима Дамзаха. Ты хоть о нем-то слыхал?

— Омад, я не только слыхал о Тиме Дамзахе, я имел удовольствие быть с ним знакомым!

— Ты был знаком с Тимом Дамзахом?!

— Да, если мы с тобой говорим об одном и том же человеке. Он был молодым и не слишком заметным сенатором от Аляски.

— Ну да, это точно он… Можно тебя потрогать? — восхитился Омад.

Джастин понял, что вопрос риторический.

— Вот теперь все складывается, — продолжал Омад. — Ты не только исключительная находка… ты, мать твою, даже не инкорпорирован! Ничего удивительного, что они убрали всех подальше!

— Омад, я правда не понимаю, какое имеет значение, инкорпорирован я или нет… Кстати, а почему вы так обожествляете мистера Дамзаха?

— Долго объяснять. М-да, тебе еще разбираться и разбираться в нашей жизни. Тима нам как будто сам Бог послал… После Большого Краха только его проницательность вернула нас к истокам.

Джастин нахмурился:

— Да, мне действительно придется многое узнать — постепенно. Но, если ты не возражаешь, я бы хотел вернуться к тому, о чем мы говорили, потому что, признаться, ваша инкорпорация меня изрядно беспокоит.

— Ладно. Только прости, если буду перескакивать с одного на другое. Ты… в общем, такого, как ты, у нас больше нет, хотя у нас кого только нет. — Омад набрал в грудь воздуха и облокотился о капсулу. — Ты спрашивал, как я могу позволить кому-то распоряжаться моей жизнью? Во-первых, меня никто не спросил, а во-вторых, я на все пошел добровольно. Меня не спросили, потому что еще при рождении свои паи получили родители и государство. Родителям отходит двадцать процентов, государству — пять. Тут уже ничего не поделаешь. Ну а остальное довольно просто. Ты чего-то хочешь, и отдельные люди или корпорации тебе это дают, но не бесплатно. Мое дело — решить, какой кусок себя самого стоит того, что я хочу. Что тут непонятного? В твое время — поправь меня, если я ошибаюсь, — ты тоже отдавал большую долю власти над собой, притом без всякой выгоды для себя!

Его слова застали Джастина врасплох.

— Что ты имеешь в виду? Никто не владел моими паями и не говорил, где и как мне работать или развлекаться.

— Не хочу показаться тебе невежливым, — парировал Омад, — но в вашем обществе все было именно так. Ваши корпорации указывали всем, что носить, как стричься, когда можно себя показать, а когда лучше уйти в тень. Ты брал отпуск, когда это было удобно компании, а не тебе, иначе рисковал потерять работу. А уж какие штуки проделывало ваше доинковое правительство — вообще молчу!

— Доинковое?

— Ах, извини. Сокращенно от «доинкорпоративного». Ты вспомни, вас заставляли обязательно пристегиваться ремнями безопасности, запрещали курить… и где, в барах, ради Дамзаха! Ну как можно не курить в барах? Вам запрещали пить спиртное и ширяться… Кое-где запрещали курить даже в частных владениях, если табачный дым мешал соседу! Повторяю, ты позволял командовать собой, не извлекая из этого никакой выгоды. По-моему, так ты и вовсе не был себе хозяином. Если бы сегодняшнее правительство только попыталось так управлять людьми, у нас бы сразу пролилась кровь!

Омад скрестил на груди руки, довольный своей речью.

Видимо, его доводы не произвели на Джастина особого впечатления.

— Зато у нас был выбор, — ответил он. — Мы могли уйти с работы, прожить жизнь в бедности или, наоборот, следовать принципу: «Полюбить — так королеву, воровать — так миллион». Ради достижения своих целей мы шли на компромиссы. Мы могли, если хотели, проголосовать за изменение законов, которые нам не нравятся. (Кстати, какими законами руководствуются здесь?) А у вас, похоже, никакого выбора нет. Вас инкорпорируют с момента зачатия, и вы, хотите вы того или нет, расплачиваетесь за решение, принятое другими, своими доходами и личным временем.

Зажужжал цифродруг Джастина.

Омад расхохотался:

— Ну и дела! Жужжит — прямо прошлый век!

— Да, себастьян! — отозвался Джастин.

— Я решил, что имеет смысл тебя проинформировать. Гектор Самбьянко, действуя от имени GCI, подал иск, направленный на то, чтобы GCI признали законным владельцем твоей капсулы.

— На каком основании?

— В счет возмещения убытков, причиненных вследствие твоего отказа инкорпорироваться.

— Чушь какая-то!

— Я решил, что тебе полезно будет это узнать.

— Спасибо, себастьян.

Джастин снова повернулся к Омаду:

— Да, по-моему, насчет капсулы ты был прав. А быстро они подсуетились!

— Да, пока мы тут с тобой болтали… — Омад поскреб небритый подбородок. — А все-таки они не очень торопились. Я думал, они твою штуковину сразу захапают.

— Но почему Гектор хочет наложить лапу уже не на меня, а на капсулу?