Третье человечество - Бернард Вербер Страница 22

— Вы ошибаетесь. Природа уже сделала свой выбор. Как заметила Аврора Каммерер, единственные живые существа, выжившие в Хиросиме и Нагасаки, — это пчелы и муравьи. Два вида общественных насекомых, на 90 % состоящих из женских особей.

— Но мы же не насекомые!

— Мы тоже представители фауны, одни из многих.

— И все же мир, в котором только женщины… Кошмар! Извините, Наталья, но это тупик. Ведь будет нарушен принцип полярности. Следующий проект?

— СЕДЬМОЙ ПУТЬ: УМЕНЬШЕНИЕ РАЗМЕРОВ. Это проект доктора Давида Уэллса.

— Сына того ученого, который пропал в Антарктике?

— Именно так. Он хочет изучать пигмеев в Конго. Оказывается, они обладают естественным иммунитетом против большинства вирусов и микробов. Давид Уэллс считает, что этой необычайной сопротивляемостью пигмеев наделяет тот же самый ген, который отвечает за их небольшой рост.

— Женщины, пигмеи… подозреваю, что и вы, будучи маленького роста, проявили к этим проектам живейший интерес. Другие пути, пока неизученные, есть?

— Мы остановились на этих семи. Но я пришла к вам не только для того, чтобы представить доклад об эволюции человечества. Проект № 2 сейчас набирает обороты. Вам, господин президент, должно быть известно, что иранцы успешно провели масштабные подземные ядерные испытания. И чтобы помешать им, мы должны оказать всемерную поддержку конкурирующим проектам.

— Роботы, амазонки, пигмеи, капиталисты, звездолетчики… против религиозных фанатиков? — Президент Друэн едва не расхохотался.

— Это гонка, которую ведут между собой семь моделей будущего, — ответила полковник Овиц, — одна из них обязательно вырвется вперед и оставит других позади. Поэтому мы должны поощрять самые, на наш взгляд, желательные и тормозить те, которые могут оказать пагубное влияние на потомков и воспрепятствовать их процветанию.

Президент откинулся в кресле:

— Разумеется, разумеется. Не подумайте, что я недооцениваю ваши рекомендации, но на данный момент у меня нет ясного понимания того, как следует разыгрывать эту колоду из семи вариантов будущего развития.

— Доверьтесь мне, президент. Когда придет время, я скажу вам, что нужно делать.

Друэн подмигнул женщине, она отдала ему честь, собрала документы и компьютер и исчезла так же стремительно, как и появилась.

Президент машинально выключил запись видео, пообещав себе позже прослушать все еще раз в спокойной обстановке, уверенный в том, что упустил какие-то детали этого необычайного доклада. Затем набросал карандашом в записной книжке то, на что его вдохновил разговор: сердце, звезду и череп.

Я перехватила запись, сделанную французским президентом.

Семь эволюционных проектов, связанных с семью вариантами видения будущего.

Но там недостает восьмой модели — пути, на котором человечество заключит перемирие со мной, а люди перестанут быть эгоистичными, злокозненными паразитами и станут уважительными партнерами.

Ну да, объединяться с машинами, которые прикидываются разумными, или с воображаемым богом; жить вечно в гордыне и самодовольстве; покидать меня; потреблять все больше моих ресурсов — на это у них задора и пыла всегда хватает. А вот защитить планету от нависшей над ней угрозы — до этого им нет никакого дела. Даже так называемым экологам не приходит в голову поставить под контроль демографический рост. Эта тема находится под запретом, в то время как подобный поступок был бы единственным актом подлинного единения со средой, в которой они живут. Это автоматически снизило бы потребление, загрязнение, неравенство, а заодно и риск возникновения войн.

Экологи не усвоили основополагающее правило: сначала нужно контролировать количество и только потом — улучшать качество. Те, кто должен был меня понимать, на самом деле отстаивают то, что идет вразрез с моими интересами.

Тогда возникает вопрос: а способны ли люди эволюционировать?

На данной стадии их развития у меня на этот счет есть сомнения. Тем не менее я буду внимательно следить за реализацией этих семи проектов, особенно двух последних, ведь ни феминизация, ни уменьшение размеров мне ничем не угрожает.

Воздух в аэропорту Карсамба Хаваалани был тяжелый и влажный. Первыми на посадку заходили мухи, за ними вороны и, наконец, международные рейсы.

Металлическая дверь скользнула в сторону, подъехал пассажирский трап, и пестрая стайка туристов спустилась по ступенькам, чтобы вновь обрести несущий успокоение контакт с землей.

Аврора Каммерер нацепила солнцезащитные очки и осмотрелась по сторонам. Воздух был пропитан ароматами тимьяна и лаванды. Она сняла с ленты транспортера чемоданы и обратилась в прокат автомобилей, где ей показали дизельную модель индийского производителя «Тата», корпус которой был полностью выполнен из пластика. Некоторые считали, что это машины одноразового использования — из-за ограниченного срока службы, а также потому, что продавались они цене велосипедов.

Аврора включила зажигание, и от вибрации двигателя легкий салон задрожал. В поездку она надела полувоенную форму с жилетом, усеянным многочисленными карманами. Женщина покатила по автостраде.

Она положила на приборную панель смартфон, чтобы контролировать перемещение по датчику Джи-Пи-Эс, и включила музыку.

The Doors [2]. THE END.

Композиция, название которой означало «Конец», напомнила ей собственное начало.

Впервые Авроре дала послушать Джима Моррисона мать, Франсуаза. Это было настоящее откровение. Серьезный, чувственный голос поверг ее в трепет, а странные слова привели в восхищение и восторг.

This is the end, my beautiful friend…

Она стала про себя переводить:

Это конец, мой дорогой друг.

Это конец, мой единственный друг, конец.

Для наших планов на будущее это конец.

Всего сущего конец.

И на чудо не стоит надеяться — это конец.

И мне не суждено взглянуть в твои глаза… вновь.

Можешь ли ты себе представить, что будет потом…

Так безгранично, так вольготно…

Нужна будет лишь… чья-то… крепкая рука

В этой ничьей и никчемной земле,

Затерянной где-то в римской… пустыне боли,

Где все дети сошли с ума,

Все дети сошли с ума.