Колесо жизни и смерти - Седжвик Джулиан Страница 22

Присев на корточки, Дэнни тянется к камню, проводит пальцем по знаку бесконечности.

Эмоции готовы хлынуть наружу, одолеть его, но пока он очерчивает пальцем эту опрокинутую восьмерку – раз, другой, третий, – в голове вдруг проясняется, волнение стихает. Гроза миновала.

Где они, эти люди, бывшие его родителями? Гниют ли в земле? Витают ли над кладбищем бесплотными духами? Он вспоминает слова Розы о том, что следует смотреть на мир непредвзято, но, как ни пытается, не в силах ощутить вокруг присутствие матери и отца. Тогда где же они? Повсюду? Нигде?

Поднявшись на ноги, он обводит взглядом фонарики и кормушки. Даже спазм, скручивавший его внутри, рассосался. Прямо странно, что несколько дней назад тарелка супа вызвала у него такую бурю эмоций, зато сегодня, когда ему положено бы слететь с катушек, он прекрасно с собой справляется.

А вот Син-Син явно приходится нелегко.

– Миленько, – говорит он сдавленно. – Ладно, дайте мне эти чокнутые цветы.

Выхватив у Заморы букет, она сдирает целлофановую обертку и торопливо рассыпает цветы перед надгробием.

– Я пришла, – бормочет она, на миг соединяет ладони и склоняет голову – а потом слезы вырываются на свободу. Торопливо отвернувшись, девочка бредет прочь.

Дэнни смотрит ей вслед. Потом прикрывает глаза. На щеку ему ложится снежинка, затем вторая. А когда он снова открывает глаза, Замора смотрит на него. По лицу карлика катятся слезы.

– Бог ты мой, мистер Дэнни. Иногда даже и сказать-то нечего, верно?

Дэнни качает головой. Наверное, он должен бы что-то сделать, что-то произнести – но сейчас он чувствует, что, прикоснувшись к камню, сделал все что надо. По крайней мере, пока.

– Хочешь что-нибудь сказать? – спрашивает Замора.

– Нет, – мотает головой Дэнни.

– Мы ведь можем потом прийти снова, – говорит Замора, громко сморкаясь. – Спешить некуда. Где там эта девчонка?

Дэнни оглядывается, но Син-Син уже скрылась из виду.

– Идемте, майор, – торопит он. – Давайте ее догоним.

Куда важнее поговорить с Син-Син, чем с мертвыми, кажется ему. Сейчас куда важнее позаботиться о сестре.

Когда они возвращаются в Тиргартен, темно-синий, точно полночь, купол «Мистериума» уже поднят и растянут на подпорках. Ночь принесла первый большой снегопад – пока рабочие натягивают тент, мелкие сухие хлопья все валятся и валятся бесконечной чередой, шурша и оседая в складках. Его не поднимали со времен того самого трагического последнего берлинского представления, но сейчас – несмотря на все ассоциации – при виде знакомого купола на душе у Дэнни становится чуть легче. Полтора года в школе он мучился мыслью, что эта груда ткани медленно гниет в амбаре Науди, но ни малейших признаков гнили не видно. Только если уж совсем приглядеться, можно заметить места, в которых купол пришлось латать и чинить.

Буквы на огромном объявлении ярко сияют в темноте. Дэнни снова думает, как же их труппу легко найти – хоть другу, хоть врагу.

Он переводит взгляд на Син-Син. Плечи у той все еще подрагивают – запоздалый след слез, пролитых ею на кладбище.

– Ты как?

– Отлично, – отзывается она, хоть и не слишком убедительно. – Хотя… не знаю. Думала, надо было мне спросить ее – маму, – как все вышло. И про того погибшего члена Триад, который вроде как приходится мне отцом.

– Просто представить себе не могу, чтобы мама связалась с таким типом, – быстро произносит Дэнни.

– Вот и я говорю, – фыркает Син-Син, – не очень-то много мы про нее и знаем, верно? – Впрочем, похоже, она рада возможности поговорить – и не осаживает Дэнни. – Скажи-ка мне кое-что. Только честно. Там, на колесе, у меня был очень испуганный вид? Когда он бросал первые ножи?

– Нет.

– Врунишка!

– Ну разве что самую капельку.

– Мне казалось, я так трясусь, что Дарко меня уж точно зацепит.

– Ты отлично держалась! Честное слово! – Дэнни секунду колеблется, но потом решает, что момент как раз подходящий. Если впереди неприятности, ему бы хотелось встретить их бок о бок с Син-Син. – Мама бы очень гордилась тобой, сестренка.

Син-Син вздрагивает – но потом лицо ее смягчается. Она с улыбкой кивает:

– Спасибо. А ты-то как… братик?

Как же приятно! Дэнни улыбается:

– Сам не знаю. Наверняка мне надо будет снова туда пойти… но пока я в порядке. – Он вытаскивает из кармана заветные листочки. – И намерен заняться вот этим.

Всю обратную дорогу с кладбища он ломал голову, пытаясь откопать в памяти любую мелочь, которая могла бы навести его на след. Если «Сорок Девять» и впрямь слетаются в Берлин, для Дэнни и его друзей это не сулит ничего хорошего. Он постукивает пальцами по кляксам рядом с последней, так и не разгаданной шифровкой.

Син-Син, прищурившись, смотрит на листок:

– На что ты показываешь?

– Папа что-то написал, а потом стер, но я не могу разобрать, что именно. Вот и подумал: может, нам еще раз сосканировать страничку? А потом поиграть с контрастом и выдержкой в каком-нибудь графическом редакторе. Может, тогда станет лучше видно?

– Стоит попытаться. А где?

– Попробуйте офис в казино, – советует Замора. – Скажете, это у вас реквизит или что-нибудь в том же роде. Уверен, они вам помогут. Вот… пригодится. Актерский пропуск. А теперь, если не возражаешь, верни мне телефон. Надо кое-кому позвонить.

Протягивая мобильник законному владельцу, Дэнни автоматически проверяет, нет ли на экранчике пропущенных звонков или сообщений от Рикара.

– Ой, прости, какой-то пропущенный звонок. Надо же, а я и не почувствовал вибрации.

Радуясь, что брат с сестрой снова ладят друг с другом, Замора смотрит им вслед, а потом переводит взгляд на мобильник.

– Да чтоб меня! – бормочет он, покачивая головой, и уже нажимает было кнопку «перезвонить», как останавливается и осматривается по сторонам. Такие звонки лучше делать не на людях, думает он. Дэнни с Син-Син скрылись за шатром, у края которого группка разнорабочих возится с растяжками и креплениями, двигает длинные металлические ручки вперед-назад, стараясь поставить шатер как можно ровнее и выше. Впрочем, как замечает Замора, один из них отлынивает. Вечная история с этими рабочими! Стоит, опираясь на кувалду, и вроде как наблюдает за остальными, а сам так и рыскает глазами по лагерю вокруг.

– Эй, ты! – рявкает Замора, направляясь к лодырю по припорошенной белыми хлопьями траве. – Давай-ка не халтурь!

Лодырь вскидывает руку в виноватом жесте и принимается вколачивать в промерзшую землю длинный острый кол. Металлический гул ударов разносится между деревьями.

– Вот так-то лучше, amigo.

Но едва Замора скрывается из виду, рабочий бросает кувалду на полуударе и рысцой припускает в ту сторону, куда только что ушли Дэнни и Син-Син.