Авианосцы - Владимир Контровский Страница 23

И тем не менее, Балтийскому флоту суждено было сыграть важную роль на одном из крутых поворотов, коими всегда изобиловала история государства российского.

На излёте гражданской войны, ранней весной двадцатого года, в Петрограде собрался съезд фракции РСДРП, именовавшей себя «истинными коммунистами» и возглавляемой Урицким и Свердловым. На этом съезде «крайне левые» объявили коалиционный Верховный Народный Совет, находившийся в Москве, «предателями дела революции», а НЭП, который очень многие приняли с облегчением, был назван «установлением власти буржуазии». Съезд бросил вызов законной власти в стране, призывая «широкие массы трудящихся» развязать «беспощадный террор» по отношению ко всем «паразитным» классам и «экспроприировать экспроприаторов» дотла. И эти призывы не оставили безучастными тех, кто уже вошёл во вкус безнаказанного грабежа (а таких было немало). Петроград заявил о своём неподчинении Москве, и дело шло к новому витку гражданской войны, небывало ожесточённому.

Однако восстание «истинных коммунистов» не встретили поддержки в Кронштадте, что немало изумило вождей «крайне левых», помнивших, как матросы штурмовали Зимний дворец во время сентябрьской революции семнадцатого года. А теперь моряки сказали «нет» – от добра добра не ищут. Царских генералов добили – зачем снова лить кровь?

Вождям «третьей революции» нужен был Кронштадт и боевой флот, чтобы говорить с Москвой с позиции силы. Они объявили кронштадцев мятежниками и бросили на крепость войска, перешедшие на сторону «истинных коммунистов» и возглавляемые командармом Тухачевским, тайно грезившим о славе Наполеона.

Адмирал Эссен, командующий Балтфлотом, сохранил верность Верховному Совету. Он встретил атакующих огнём тяжёлых орудий – двенадцатидюймовые фугасные снаряды проделывали во льду громадные полыньи, и ледяная вода быстро охладила пыл сторонников «перманентной революции». Тухачевский погиб, а затем два дредноута под командованием адмирала Щастного – «Севастополь» и Петропавловск», – следуя за ледоколом «Ермак», вошли в устье Невы. В наших стволах, сообщали моряки в своём послании фракционерам, сидят тридцатипудовые поросята, и если мы запустим их по Смольному, то сильно попортим всю его красивую архитектуру, так что кончайте бузить. Ультиматум, обильно насыщенный боцманским лексиконом и напоминавший письмо запорожцев турецкому султану, возымел действие, тем более что с кораблей высадились матросские десантные отряды, взявшие под контроль мосты через Неву.

Вожди «крайне левых» растерялись, а тем временем из Москвы подтянулись воинские части, верные Совету, и бронепоезда, и путч «истинных коммунистов» погас как пожар под струями воды из брандспойтов.

Линейные корабли «Петропавловск» и «Севастополь» в устье Невы, 1920 год

Красин резко осудил выступление «истинных коммунистов», заявив, что «одна партия не имеет права монополизировать волеизъявление всего народа». Крови он не жаждал, но Киров был непреклонен. «Они, – сказал он, имея в виду фракционеров, – тащили страну к братоубийству. Это опасное сумасшествие, которое лечится только свинцовыми пилюлями». И Свердлов, Урицкий, а также ближайшие их сподвижники были расстреляны. [23]

Держава, именуемая Народной Россией, дала опасный крен на левый борт, но сумела выпрямиться, отряхивая с бортов кровавую пену. Время «разрушать до основанья» прошло – наступило время созидать.

* * *

Восстановление флота началось в двадцатых годах. На морях и океанах безраздельно царил Его Величество линкор, кадеты военно-морских училищ изучали Ютландский бой, триумф дредноутов, и Народная Россия следовала тем же курсом – были отремонтированы и модернизированы четыре балтийских линкора. Котлы перевели на нефтяное отопление, для улучшения противоминной защиты были установлены наделки (були) блистерного типа. Несмотря на увеличение водоизмещения, сечения миделя и смачиваемой поверхности, снижения скорости хода не произошло: изменившиеся обводы подводной части корпуса улучшили гидродинамику. Зенитное вооружение кораблей состояло из двенадцати орудий – шесть 76-мм (по три на носовом и кормовом мостиках) и шесть 47-мм (по три на крышах первой и четвёртой башен главного калибра). Кардинально усилить бронирование было невозможно, однако считалось, что модернизированные «севастополи» смогут выполнять функции «дредноутов береговой обороны» и прикрыть морские подступы к Петрограду.

Завершающим штрихом (во исполнение лозунга «отречёмся от старого мира») стало переименование кораблей: теперь они назывались «Сентябрьская революция» («Гангут»), «Народная Россия» («Петропавловск»), «Парижская коммуна» («Севастополь») и «Заря свободы» («Полтава»).

Линкор «Народная Россия»

Броненосцы и крейсера додредноутной эры списывались – Германия охотно покупала плавучий российский металлолом, – но были отремонтированы и достроены двадцать четыре эсминца типа «Новик». Эсминцам намеревались дать имена выдающихся революционеров, боровшихся за Народную Россию, однако от этого пришлось отказаться: Киров с Красиным и Фрунзе проявили скромность («Прижизненно наносить наши имена на корабельные борта? Не пойдёт!»), а главное – многие из революционеров оказалась людьми неоднозначными (два эсминца в 1919 были названы «Урицкий» и «Свердлов», а уже в 1920 эти названия пришлось закрашивать). И тогда было принято решение подарить старым эсминцам имена-прилагательные на букву «С» (единообразия для, и для понятности – ну не знает матрос-народофлотец, кто такие старорежимные лейтенант Ломбард или капитан Кроун, а «Фёдор Стратилат» или «Гавриил» – это вообще что-то религиозное!). И к середине двадцатых годов вышли в Балтику «Суровый» и «Смелый», «Страшный» и «Стерегущий». [24]

Балтийский флот окреп и уже посылал эсминцы в Мурманск и на Тихий океан, но на Чёрном море флот перестал существовать – большая часть его кораблей была затоплена или уведена белогвардейцами в далёкую Бизерту. Уцелели только два эсминца – «Гневный» и «Громкий», отстоявшиеся в Одессе, захваченной махновцами. В двадцатые годы удалось поднять и восстановить ещё четыре эсминца, названные в унисон «подаркам батьки Махно» «Гордый», «Грозный», «Гремящий» и «Грозящий», и старый крейсер «Память Меркурия», ставший учебным кораблём «Коминтерн». Этого было слишком мало для флота, и в 1929 году с Балтики на Чёрное море перешли линкоры «Парижская коммуна» и «Заря свободы». [25]