Поле бесчестья - Дэвид Марк Вебер Страница 23

«Это нечестно!» – с горечью подумала она и сердито пнула подколенную травяную подушечку, та перелетела через всю каюту. Почему она должна сидеть взаперти, чуть ли не под арестом из-за того, что кучка политиканов хочет сделать ее центральной фигурой в разыгрываемой ими партии, а владельцы информационных гигантов готовы разжечь кризис, угрожающий существованию Королевства, лишь бы только увеличить аудиторию. Да еще некоторые пытаются представить ее интриганом-манипулятором – вроде нового Маккиавелли, – плетущим замысловатые интриги во имя уничтожения Павла Юнга. Как будто она все это затеяла!

Нимиц тихо зашипел – это было отзвуком ее собственной ярости, – припал на задние лапы, прижал уши и выпустил острые, цвета слоновой кости когти. Покаянно оглянувшись на него – чувства, каковы бы они ни были, следует держать в узде, – Хонор сняла кота с полки, прижала к груди и стала тихонько напевать. Кот успокоился, нервная дрожь унялась, и напряжение спало. Он громко, ворчливо мурлыкнул, она легонько куснула его за подставленное ухо и рассмеялась, когда он, втянув когти на передней лапе – по существу, руке с длинными пальцами, – ласково погладил ее по щеке. Телепатически ощутив его враждебность по отношению ко всем, кто портил ей настроение, Хонор покрепче прижала кота к себе и зарылась носом в мягкий, пушистый мех. Неприятные мысли она постаралась отогнать – и ради него, и ради себя.

Не дававшие ей покоя репортеры беспокоили и его. Сами они этого, скорее всего, не сознавали, но кот воспринимал всю компанию, выслеживавшую Хонор, как стаю охотящихся за ней хищников. Это было еще одной причиной, по которой она обрекла себя на заточение. Если ее еще раз подстерегут где-нибудь в корабельных галереях и навалятся всей толпой, требуя интервью, это может закончиться плохо… прежде всего для нахальных папарацци.

Древесные коты – создания прямодушные: они не склонны проявлять сдержанность, руководствуясь абстрактными соображениями, – и при этом, несмотря на малый размер, весьма основательно вооружены. Нимиц приноровился к людям лучше большинства своих сородичей, однако был случай, когда ей пришлось скрываться в шлюзе от орущей, размахивающей камерами и микрофонами толпы, и она едва смогла успокоить Нимица, злобно шипевшего и готового пустить в ход страшные когти. После этой истории Эва Чандлер и Томас Рамирес удвоили караулы у шлюпочных доков. Впрочем, вся команда «Ники» была вполне солидарна с Нимицем, и, прикрыв в тот раз отступление капитана, матросы проявили куда больше энергии, нежели выдержки. Один особо прыткий репортер даже получил «ушибы, ссадины и не повлекшие за собой потери трудоспособности челюстно-лицевые повреждения в результате случайного столкновения с прикладом импульсного ружья». Так, во всяком случае, этот инцидент был отражен в официальном отчете. Чтившая Устав, Хонор даже подумывала вынести обладателю приклада выговор, однако в результате сутолоки и суматохи, вызванной вторжением журналистов, ни одна камера слежения галереи не смогла зафиксировать момент нанесения «повреждений», что делало невозможным выявление виновного. Свидетелей, разумеется, не нашлось… да она их и не искала.

Вернув Нимица на место, Хонор снова принялась нервно мерить шагами каюту. «Это, в конце концов, нелепо, – сквозило в ее мозгу. – Она – капитан звездного корабля, а не преступница, скрывающаяся от правосудия, а стало быть, имеет полное право выйти и отправиться, куда ей заблагорассудится…»

Мягкий звон колокольчика заставил ее обернуться к входному люку с выражением, едва ли отличимым от хищного оскала Нимица. Звонок повторился, и она, глубоко вдохнув, взяла себя в руки. В конце концов, сказала себе Хонор с усталой усмешкой, вероятность того, что жадные до сенсаций репортеры пробрались на борт «Ники» и, миновав все кордоны, оказались у ее дверей, не столь уж велика. Один вот попробовал…

Усмехнувшись, она взбила руками черные ниспадавшие до плеч волосы и нажала кнопку внутренней связи.

– Да? – прозвучало ее спокойное, мягкое сопрано.

– Прибыл капитан Тэнкерсли, мэм, – доложила стоявшая на часах женщина, и глаза Хонор вспыхнули от радостного облегчения.

– Спасибо, рядовой О'Шонесси, – откликнулась она, не пытаясь скрыть удовольствия, и открыла дверь.

Тэнкерсли вошел внутрь и остановился, а она куда более размашистым, чем обычно, шагом двинулась ему навстречу. Едва успел закрыться люк, как Пол заключил ее в объятия.

Уткнувшись в его берет, она почувствовала легкую дрожь. Пол явно хихикнул – и ее собственные губы тоже дернулись в смешке. При такой разнице в росте – она обогнала Пола на целую голову – они, наверное, выглядели очень смешно, но сейчас это не имело для нее никакого значения.

– Видела бы ты, что за орава собралась на галерее, – сказал он, нежно поглаживая ее спину и плечи. – По-моему, сегодня этих бездельников даже больше, чем вчера.

– Спасибо на добром слове, – суховато отозвалась она и после короткой ответной ласки увлекла его на кушетку. Пол заглянул ей в глаза, тихонько рассмеялся и погладил ладонью по щеке.

– Бедняжка Хонор. Взяли они тебя в оборот, а, любимая?

– Да уж… мог бы и не напоминать.

Она все еще ершилась, однако сам факт его присутствия весьма благотворно сказался на ее настроении. Взяв двумя руками его ладонь, она откинулась на подушки кушетки. Нимиц спрыгнул на подлокотник и, поджав все шесть лап, разлегся на коленях Пола, пристроив голову на бедре Хонор. Свободной рукой Тэнкерсли стал гладить пушистую спину, и кот громко заурчал.

– Как тебе этот цирк? – спросил он через некоторое время.

– Хуже некуда, – фыркнула она. Понимающе улыбнувшись, Пол сжал ее руку, глаза его оставались серьезными.

– Боюсь, дальше все-таки будет хуже, – предупредил он. – Наймиты Северной Пещеры, ссылаясь, как всегда, на «анонимные источники», стараются представить все дело как сведение личных счетов с твоей стороны. С намеком на то, что Кромарти пытается воспользоваться ситуацией, чтобы поквитаться с Ассоциацией консерваторов за разрыв с Правительством. На который Ассоциация пошла, руководствуясь исключительно высокими моральными соображениями.

– Просто замечательно, – пробормотала Хонор, закрыла глаза и тяжело вздохнула. – А о том, сколько гадостей Юнг сделал мне, они наверняка не упоминают?

– В некоторых материалах упоминают, – возразил Тэнкерсли. – Но уж конечно не в написанных по заказу сторонников Юнга. Знаешь Криштона, ручного военного аналитика Фонда Палмера?

Хонор кивнула, скорчив гримасу, и Тэнкерсли пожал плечами.

– Так вот, этот малый утверждает, что Юнг является жертвой Адмиралтейства, у которого вырос зуб на беднягу еще со времен «Василиска». По его версии – за которую он наверняка содрал по семь шкур и с Северной Пещеры, и с Высокого Хребта, – бедному, простодушному Юнгу в тот раз подсунули неисправное судно, а когда тот был вынужден увести корабль для ремонта, командование и правительство Кромарти решили превратить мальчика в козла отпущения. Иными словами, Юнг сделал это не для того, чтобы подгадить тебе, да и его действия на станции не имеют никакого отношения к проблемам, с которыми ты столкнулась. На самом деле критическая ситуация на «Василиске» возникла по вине Адмиралтейства, выделившего в пикет всего два корабля, один из которых был практически неисправным.