Легион - Дэн Абнетт Страница 23

— Да, но это бессмыслица. Бедняга.

— Ты ведь вызвала меня сюда не из-за Сонеки? — Бун откинулся назад, допивая вино.

— Нет.

— Тогда почему я здесь?

My рассказала ему о разговоре с Рахсаной.

— Она что-то скрывает, — объяснила Хонен. — Что-то, о чем не хочет говорить даже лорду-командиру. Если нас предали, это не должно выйти за пределы Хилиад, нам нужно самим с этим разобраться. Это не должно стать внешней проблемой.

Бун кивнул.

— Кажется, ты не удивлен, Франко?

— С нами кто-то играет с тех пор, как мы прибыли на эту проклятую планету, — сказал Бун. — Я ожидал подобного, как и все геноводы. Мятеж. Враг пытается уничтожить нас изнутри. Это похоже на айсберг. Все самое худшее пока что скрыто под поверхностью. Дайте мне время, я узнаю, что скрывает Рахсана.

Рахсана вошла в свою комнату и закрыла дверь. Она прошла в спальню и замерла.

Джон Грамматикус медленно опустил лазерный пистолет, направленный на нее.

— О Терра! — пробормотала она.

— Извини.

— Это было неожиданно, Кон.

— Я знаю. Ты никому не сказала?

— Нет.

— Никто не знает, что я здесь?

— Нет!

Он кивнул и сел на кровать, положив пистолет на ногу.

— Извини, Рахсана.

Это слово звучало слишком часто с тех пор, как он пробрался в ее комнату два дня назад. Человек, которого она знала как Конига Хеникера, был немыт, взъерошен и явно пережил что-то, что не хотел обсуждать. Он лишь сообщил ей, что в Мон-Ло все пошло не так, как ожидалось. Он добавил, что его прикрытие под угрозой и он не может доверять никому, кроме нее.

— Полагаю, я была достаточно терпеливой, Кон, — сказала Рахсана.

Он посмотрел на нее:

— Несомненно.

— У меня такое чувство, что я делаю то, чего делать не должна. Скрываю тебя здесь, говорю, что ничего о тебе не знаю… Это похоже на измену.

— Да, возможно.

Хоть и неприятно это признавать, Грамматикус понимал, что она стала его союзником только благодаря их недавней близости. Теперь она рисковала своей карьерой. Он не хотел втягивать ее в свои дела.

«А теперь ты используешь ее, не так ли?» — подумал он.

Все его инстинкты призывали убираться отсюда, покинуть Нурт, пробраться сквозь осаду, меняя личности так же, как он делал это, чтобы попасть сюда. Но это означало провалить задание. Он не мог этого сделать, понимая всю важность миссии, возложенной на него. Несмотря на сегодняшнюю неудачу, все еще оставался шанс. Он все еще мог воплотить в жизнь планы Кабала. Но это потребует жертв, и Грамматикус надеялся, что Рахсана не будет одной из них. Он и так ей задолжал.

У него оставалось три варианта: бросить все и убраться с планеты, продолжать нагло использовать Рахсану или рассказать ей всю правду.

— Я не могу слишком долго скрывать тебя, Кон, — сказала она.

— Я знаю.

— Почему ты не пойдешь к лорду-командиру?

— Я не могу.

— Когда ты скажешь мне, что происходит?

Грамматикус встал и уставился на нее, тщательно обдумывая все варианты.

Под сапфировым небом и чужим солнцем выстроились имперские войска. С одной стороны Гено Хилиад и Занзибарский Хорт, с другой — Аутремары, Шипы Реньо и Шестой Поток Полумесяца Синда. На ветру развевались знамена. Танки и бронированные спидеры подняли орудия к небу, без устали гудели горны, а над всем этим парадом возвышались титаны Амона Жевета.

В небе медленно плыли облака. Бой барабанов почти заглушал вой города, находящегося в десяти километрах от имперцев.

Наматжира был облачен в золотые латы, его голову венчал убор из страусовых перьев, а ниспадавший с плеч десятиметровый шлейф из глазковых перьев павлина несли специальные рабы. Жидкое золото, искусно нанесенное на лицо лорда-командира его личными косметологами, застыло, образовав тончайшую маску. В одной руке он держал серебряную монгольскую булаву, сверкавшую на солнце множеством инкрустированных самоцветов, в другой — золотое сайнти, ритуальное копье с захватом по середине древка. Торс его брони дополняли две пары кибернетических рук, сжимавших по паре кинжалов и сабель.

Наматжира напоминал шестирукую богиню смерти из синдских легенд.

Вокруг него, обнажив мечи и застыв в ритуальных защитных позах, стояли Черные Люциферы. Тилацин лежал в ногах Наматжиры, играя краем его плаща. Сумчатый волк с Тапробана был истребленным видом, восстановленным по ДНК в Эпоху Объединения. Питомца Наматжиры звали Серендин. Серендин положил голову на землю и скучающим взглядом посмотрел на палящее солнце.

По правую руку от Наматжиры стоял генерал-майор Дев, облаченный в бронзовый доспех и серебряный шлем. Он придерживал рукой меч с длинной рукоятью, Рядом стоял лорд Вильд из Шестого Потока Полумесяца Синда, его платиновые доспехи были покрыты изумрудами и рубинами. Его аугметические глаза пылали зелеными огнями в прорезях керамической маски. Он сам держал штандарт своего полка, закрепленный ни четырехметровом золоченом шесте, увенчанном бриллиантовой волной с золотым гребнем, символизирующей Понт Эвксинский. Третьим после лорда-командира стоял генерал Карш из Шипов Реньо, его хромированная ритуальная броня была так густо утыкана шипами и крюками, что он больше напоминал смертоносного иглобрюха, нежели генерала Имперской Армии.

Слева от Наматжиры стоял низкорослый Хедив Исмаил Шерард из Аутремаров, на нем была серая роба, а голову венчал титановый обруч. Его рост был обратно пропорционален его влиянию в Имперской Армии и на самой Терре. Хотя экспедиции Наматжиры Аутремары предоставили всего лишь пять тысяч солдат, они являлись основой Имперской Армии, составляя семь процентов от общего числа войск.

Аутремары служили почти во всех экспедициях, прославившись своей дисциплиной и тактическими талантами. Великий Хедив, дядя Шерарда, был одним из личных советников Императора. Шерард стоял на небольшом гравитационном диске, парящем в полуметре от земли. Края его робы держали слуги, растянув их так, что они стали похожи на крылья летучей мыши.

Рядом стояла Шри Ведт, уксор-примус Гено пять-два. Ее сопровождали тринадцать лучших уксоров, включая Хонен My и Рахсану Саид.

Сорок сервиторов прикрывали командиров опахалами от жаркого солнца.

Трансатмосферный корабль появился внезапно и приземлился в конце живого коридора из солдат. Барабаны и горны смолкли. Если не учитывать крик Мон-Ло и шелест опахал, воцарилась абсолютная тишина.

Корабль выдвинул трап, по которому сошел один-единственный человек.

Наматжира кивнул, и все солдаты Имперской Армии упали на колени. Флаги и знамена немного опустились.