Проект «Аве Мария» - Энди Вейер Страница 24

Затем я поместил конструкцию в шкаф и, наблюдая по монитору за моими ребятами, включил искусственную Венеру. Ничего! Маленькие поганцы не желали шевелиться!

– Что еще вам нужно?! – вспылил я.

Я стянул защитные очки и швырнул на пол.

– Если бы я был астрономом, и кто-то показал мне светящуюся точку, как определить что это Венера? – размышлял я, барабаня пальцами по столу.

– Я бы стал искать инфракрасную сигнатуру! – ответил сам себе я. – Но астрофаги поступают иначе. Ну хорошо! Кто-то показывает мне светящуюся точку и говорит, что определять температуру тела по испускаемому ИК-излучению нельзя. Как еще я могу определить, что это Венера?

Спектроскопия! Нужно искать углекислый газ. И тут мне в голову пришла любопытная идея. Когда свет сталкивается с молекулами газа, все электроны возбуждаются. Возвращаясь в исходное состояние, электроны переизлучают энергию в виде света. Однако частота излучаемых ими фотонов сильно зависит от задействованных молекул. На протяжении десятков лет астрономы таким образом определяли, какие газы присутствуют в далеком космосе. На этом и основана спектроскопия.

Венерианская атмосфера в девяносто раз плотнее земной и почти полностью состоит из углекислого газа. Ее спектральная сигнатура благодаря высокому содержанию CO2 будет очень сильной. Поскольку на Меркурии углекислого газа вообще нет, то ближайшим конкурентом станет Земля. Но количество CO2 в нашей атмосфере мизерно в сравнении с венерианской. Так, может, в поисках Венеры астрофаги ориентируются на эмиссионный спектр?

Новый план! В лаборатории обнаружились неистощимые запасы светофильтров. Находим нужную частоту и берем соответствующий фильтр. Я поискал спектральную сигнатуру углекислого газа – пиковые длины волн составляли 4,26 микрометра и 18,31 микрометра.

Найдя нужные фильтры, я сделал для них небольшой ящичек, куда также поместил небольшую белую лампочку. Теперь у меня был источник, излучающий спектральную сигнатуру углекислого газа.

Я положил ящичек в шкаф для экспериментов и снова уставился на экран в лаборатории. На предметном стекле микроскопа, где они провели весь сегодняшний день, виднелись Ларри, Керли и Мо. Я включил лампу в ящичке и стал ждать реакции.

Астрофаги исчезли. Они не сдвинулись в сторону источника света – они попросту исчезли! Совсем.

– Ага…

Я, конечно же, записывал все, что передавала камера. Я отмотал запись на начало, чтобы просмотреть кадр за кадром. В промежутке между двумя кадрами частицы исчезли.

– Ого!

Хорошая новость: астрофагов привлекла спектральная сигнатура углекислого газа. Плохая новость: все три моих незаменимых астрофага диаметром десять микрометров сбежали, вероятно, на скорости, приближающейся к световой. И я вообще не представлял, куда они делись.

– Че-е-е-е-ерт!!!

* * *

Полночь. Повсюду мрак. Охрана у дверей сменилась, и этих двух парней я не знал. Я скучал по Стиву.

С помощью алюминиевой фольги и клейкой ленты я закрыл все окна лаборатории. Все щели по контуру дверей для входа и выхода заделал изолентой. Выключил все оборудование, имеющее экраны или светодиоды. И даже убрал в ящик наручные часы из-за светящегося в темноте покрытия на стрелках.

Я подождал, пока глаза привыкнут к кромешной темноте. Как только я замечал хоть один силуэт, который не был игрой моего воображения, тут же находил утечку света и заклеивал его лентой. Наконец, темнота сгустилась настолько, что я уже ничего не видел. Я открывал и закрывал глаза, но разницы не ощущалось.

Дальше настала очередь недавно изобретенных мной инфракрасных очков. В лаборатории имелось самое разное оборудование, но таких очков тут не было. Сначала я раздумывал, не попросить ли Стива, одного из солдат, раздобыть мне их. Или обратиться к Стратт, и по ее команде президент Перу доставил бы мне эти очки лично. Но я решил, что быстрее смастерить их самому.

«Очки» представляли собой жидкокристаллический дисплей инфракрасной камеры, щедро обмотанный по бокам клейкой лентой. Я прижал «очки» к лицу и намотал еще ленты. А потом еще и еще. Не сомневаюсь, выглядел я самым идиотским образом. Ну и ладно!

Я включил камеру и огляделся вокруг. Полно тепловых сигнатур. Стены еще хранили тепло от вечерних солнечных лучей, вся работающая на электричестве аппаратура, светилась, а мое тело сияло, как сигнальный маяк. Я настроил частотный диапазон так, чтобы видеть предметы погорячее. Особенно те, что нагреты больше 90 градусов по Цельсию.

Осторожно забрался в шкаф с микроскопом и посмотрел на ящичек, с помощью которого имитировал спектральное излучение, характерное для углекислого газа. Размер астрофагов лишь десять микрометров. Очевидно, столь малые объекты через камеру (считай, невооруженным глазом) я не увижу. Но мои крохотные инопланетяне очень горячи и способны поддерживать свою температуру. И если астрофаги не двигаются, значит, последние шесть часов или около того они медленно нагревали пространство вокруг себя. Я очень на это надеялся.

И не зря! На одном из пластмассовых фильтров я тут же заметил светящуюся точку.

– Слава богу! – облегченно выдохнул я.

Свечение едва заметное, но я его видел. Точка не больше трех миллиметров в диаметре, причем ближе к краю бледнее и холоднее. Малыш нагревал пластик несколько часов. Я внимательно оглядел оба пластиковых квадратика. И почти сразу же нашел вторую точку.

Мой эксперимент прошел гораздо успешнее, чем я ожидал. Астрофаги увидели то, что показалось им Венерой, и рванули прямиком туда. А потом врезались в светофильтры, и дальше двигаться было уже некуда. Думаю, бедолаги тщетно пытались приблизиться к цели, пока я не выключил диод.

Если бы я точно знал, что все три астрофага там, можно было бы забрать фильтры и дальше без спешки найти и изъять моих подопечных с помощью микроскопа и пипетки.

Вскоре я нашел и третьего астрофага.

– Ну вот, вся банда в сборе! – обрадовался я.

Я потянулся к мешочку для образцов и приготовился очень аккуратно вытянуть из ящичка светофильтр. И тут я увидел четвертого астрофага! Он… тихонечко притаился неподалеку от остальных, там же на фильтрах.

– Какого черта…

Я изучал этих ребят целую неделю. И никак не мог ошибиться в их количестве. Объяснение напрашивалось только одно: один из астрофагов разделился. Я случайно запустил процесс размножения.

Целую минуту я пялился на четвертое световое пятнышко, пытаясь увеличить изображение. Возможность культивирования астрофагов означала, что мы получим неограниченный запас частиц для исследования! И будем вольны совершать с ними любые действия – убивать, протыкать, разделять на части. Это в корне меняло ситуацию.

– Привет, Шемп! – улыбнулся я новенькому.

* * *

Следующие два дня я с одержимостью маньяка изучал новый феномен. Я даже домой не поехал – остался ночевать в лаборатории. Армеец Стив принес мне завтрак. Отличный парень!