Атомный пирог - Марципана Конфитюр Страница 24

Хорошая компания, мягкая кровать, отсутствие необходимости ходить в школу… В общем, в первый день я пришла к выводу, что попала не в такое уж и плохое место!..

…Но вскоре поняла, что ошибалась.

Первой неприятностью стало то, что вода во всех больничных кулерах оказалась с каким-то дурацким сладковато-кислым привкусом.

—Ну да,— сказала Джулия, с которой я поделилась этим открытием.— Конечно, туда что-то добавляют. Мы же психи, таблетки выплёвывать будем. А тут хочешь не хочешь, а пьёшь. Вот такое лечение.

На мой вопрос о том, как действует эта вода, Джулия пожала плечами. Видимо, действовала она как-то исподволь, незаметно.

Так или иначе, я решила воздержаться от питья и дождаться ужина, к которому наверняка дадут какой-нибудь напиток или, может быть, суп или яблочко. Зря. На ужин были рыба и картошка. Вернее, пересоленная рыба и сухая, пережаренная картошка. Напитков не дали, и по тому, как еще до обеда все собрались вокруг кулеров и пошли в столовую с уже наполненными стаканчиками, я поняла, что так будет всегда. В общем, деваться было некуда. У меня был выбор: умереть от жажды или подвергнуть себя действию неизвестного лекарства. Я выбрала второе, утешая себя тем, что остальные, те, что долго тут лежат и пьют раствор, вроде в порядке, так что, может быть, и я не отравлюсь. Скорее всего, это должно было быть простое успокоительное. Ну, Веронал, Люминол или что-нибудь вроде того.

Когда настал момент укладываться спать, раздался второй неприятный «звоночек». Сначала я заметила, что, чем ближе отбой, тем хуже делалось настроение пациентов. А потом Джун сказала:

—Девчонки, надо Аву-то предупредить… Ну, насчёт утреннего.

—А, да,— сказала Джулия.— Ты, Ава, не пугайся. Утром роботы придут.

—Какие роботы?

—Ну, робомедсёстры. Утром обязательно встань до семи часов и успей сходить в туалет. Потом ложись обратно и терпи. По возможности, не шевелись.

—Терпеть?! Что терпеть?

—Процедуры. До полудня — процедуры.

—Ты, главное, старайся не шевелиться,— добавила Джуди.— Иначе хуже будет. И не пытайся от них убежать или спрятаться. Всё равно найдут и больно сделают. Вон, на днях одна девочка из соседней палаты пыталась от них в туалете спрятаться, так её прямо там на кафель уложили и всё провели. Так уж лучше в кровати.

—А другая, говорят, пыталась бегать два часа по коридорам, чтобы только им не даться,— встряла Джун с своей всегдашней и особенно неуместной теперь весёлостью.— Всё равно отловили. Но это не точно. Давно это было.

—Каждый робот настроен на определённую пациентку,— продолжила Джулия отрешённо-миролюбиво.— Он хоть из-под земли тебя достанет.

—А что за процедуры-то?— спросила я со страхом.

—Ну, там разные бывают… Ты заранее не парься. Может, тебе не такие уж и кошмарные попадутся.

—А бывают кошмарные?!

—Ну, жизнь вообще вся — кошмарная штука,— ответила Джулия.— В общем, расслабься. Не думай.

Мы немного помолчали. Я попыталась переварить то, что только что узнала. А потом осторожно спросила:

—Девчонки! А, что, их лечение работает? Ну, в смысле, Элвис стал вам меньше нравится?

—Да вроде бы не стал,— сказала Джулия.

—Даже больше стал,— сказала Джун.

А Джуди ожидаемо сказала, что никто никогда не разрушит их с Элвисом брак. Тут мне стало немножечко легче. По крайней мере, личность тут, похоже, не стирают…

После этого мы выключили свет и улеглись.

Пять минут лежали молча.

Потом Джун спросила:

—Девчата, а помните в «Тюремном роке» сцену в бассейна? Почему там все в купальниках, а он один в каком-то свитере?

—Спи давай,— сказала Джулия.— Обсудим это завтра.

—Не спится… Джуди, спой нам колыбельную!

Тут Джуди еле слышно затянула:

Говорят, в первую ночь в больнице всегда бывает по-особенному тоскливо… Потом вроде должно стать полегче.

На следующее утро я вместе со всеми проснулась без четверти семь, сделала свои дела и легла обратно, полная наихудших ожиданий.

Ровно в семь в палату въехали роботы.

Они немного напоминали роботов-полицейских, дежуривших возле нашего кинотеатра под отрытым небом: тот же округлый корпус, отдалённо напоминающий очертания человека и покрытый фиолетовой эмалью; те же гусеницы снизу; очень похожие манипуляторы, запрятанные внутри гофрошлангов. Только этих манипуляторов было не один, а целых шесть: четыре с маленькими ухватами, пятый с большим и один с чем-то похожим на кастрюлю на конце. Длина манипуляторов намного превышала размер корпуса, что делало вид роботов еще более зловещим. В первую секунду эти шестилапые страшилища показались мне пауками, наряженными в сестринские фартуки и шапки смеха ради.

Роботов было четыре. Спустя несколько секунд один из них уже находился возле моей кровати. Миг — и четыре хватательных манипулятора сомкнули свои лапы на моих щиколотках и запястьях, лишив возможности убежать. Еще миг — и пятый на шее. Затем то, что показалось мне кастрюлей, было надето последним манипулятором мне на голову. Со страху я не сразу поняла, что это шлем с наушниками.

Сначала не происходило ничего. Робот только сжал мои конечности и тихо загудел. В верхней части корпуса, под шапочкой, высветились какие-то цифры — видимо, мои температура, пульс, давление и прочее. А потом из наушников, встроенных в шлем, раздалось громкое и отвратительно монотонное гудение, которое как сверло стало вворачиваться в мои мозги. Я, естественно, задёргалась… И тут же получила удары током в шею и во все конечности.

—Не шевелитесь,— сказал механический голос.

Я завопила от боли.

—Не кричите,— добавила робосестра.

Я вжалась в кровать, замерев. Ладно, если я не буду двигаться ни на волос, может быть, робот смилостивится и выключит этот ужасный звук… Или их лечение состоит в том, чтобы я перестала слушать Элвиса, потому что оглохла?..

Около минуты я терпела и не двигалась. Уже к звуку даже стала привыкать… Как вдруг через противное гудение прорвался вопль Джун:

—Ай, больно!

—Не шевелитесь,— сказал её робот.— И не кричите.

От резкого звука я дёрнулась — и снова получила. К счастью, не так сильно, как до этого, но всё-таки достаточно, чтоб тоже заорать.

—Не шевелитесь. Не кричите,— сказала моя «медсестра».

От кровати, где лежала Джулия, послышался сдавленный стон.