Древняя кровь - Алексей Селецкий Страница 24

А почему же на визг не прибежала мамаша? Дикая свинья, да еще в ярости, способна растерзать любого. Это знают все, даже волки и рыси, поэтому на полосатых поросят с забавными пятачками редко кто осмеливается нападать.

Мамаша обнаружилась в пятидесяти шагах дальше. По следам на желтых и бурых листьях, по гильзам и пятнам крови можно было хорошо прочитать всё, что здесь происходило. Выводок от чего-то бежал – и выбежал вот сюда. Чушка не заметила засады. Первый выстрел не убил ее, но заставил остановиться, развернуться – с разрывной пулей в спине. Второй вырвал кусок мяса из загривка – мать уже ринулась на защиту детенышей, неслась прямо на стрелка с карабином. Страшный удар картечи пришелся под ухо и снес половину черепа. Двенадцатый калибр, с тридцати метров, похоже, старший с «помпой» прикрывал горе-снайпера. Не слишком доверял ни силе оружия, ни искусству стрелявшего. Остальные стояли чуть в стороне, не вмешивались – только по разбегавшимся поросятам кто-то дал два выстрела. Гильзы отбросило далеко – «самозарядка». Остальные выстрелы – снова помповое ружье. Два полосатых трупика лежали в кустах. Один малыш всё-таки ушел: раздвоенные копытца пробили листики, след нырнул в кусты. Ну, а четвертый попался еще живым.

При воспоминании об этом лес опять начал тускнеть и расплываться. Сволочи!!! Распятое и выпотрошенное тельце напоминало о себе, не давало покоя, отдавалось болью во всем теле, как вошедший в заживающую рану шип. Ягоды бересклета и шиповника казались каплями крови, березовые ветки – поседевшими от ужаса. Всё вокруг содрогалось от пережитого. Звери убивают чужих детенышей, но никто при этом не получает удовольствия от мучений.

Александр заскрипел зубами. Туша матки не была освежевана – в мясе компания явно не нуждалась. Не за этим приехали. Понятно, почему егерь не сдержался. Удивляет как раз выдержка. Случись драка с этими ребятишками еще раз – головы бы поотрывал. Откуда только они взялись, такие? Ни чужой жизни не жалко, ни своей. Впрочем, законник всё же побледнел перед стволом. Не все на той полянке камикадзе. А кто есть кто, сейчас разберемся – отпечатки подошв он не забудет.

На поляну он вышел кружным путем. Молодежь сидела присмиревшая, угрюмо отвечала на вопросы. Юрий Натанович спокойно заполнял протоколы. Над раненым сидела девица, бинтовала руку. Пришедший в себя Юрик массировал связанными руками шею. Перехватив взгляд Александра, он почему-то прикрыл голову руками, зашевелил беспокойно пальцами. Наверное, узнал. И лицо сейчас такое доброе-доброе.

– Не я, не я! Я вообще в машине сидел! – закричал вдруг белобрысый долговязый парнишка. – Я ничего… Я даже за оружие не брался! Только за «мелкашку», когда по банкам стреляли! Можете отпечатки пальцев проверить!

Решил, бедняга, что здесь милиция? Какие «пальчики» среди леса?! И без этого ясно, что не врет. Следов от его «Адидасов» не было ни в засаде, ни на гари. А вот остальные смотрят с презрением. А кое-кто – не только. У «законника», например, глаза стали хищными, словно в прицел приятеля ловит. На ногах у тебя что, любитель доказательств ?

Так, действующие лица определились. Поэтому ты так карабина и испугался – не иначе Натаныч тебя успел вычислить. Или интуиция подсказала. Страховал тебя ныне раненый герой. С «самозарядкой» был вон тот бритенький, он еще к оружию в самом начале потянулся. А вот около дерева с поросенком больше всего наследили Юрик и девка. Что-то в них обоих есть такое… ненормальное. Сдвиг крыши в одну и ту же сторону.

Сдвиг крыши. Распятый и выпотрошенный поросенок. Нож, опускающийся к ребрам. Скользнувшая по листьям рифленая подошва. Гладкая палка, ужалившая руку. Стонущий, окровавленный, поседевший лес. Выгоревшая поляна.

Выгоревшая! Недавнее воспоминание ударило по глазам и голове. Выгоревший круг среди леса. Черный посох в руках Владимира. Золотые змейки. Что-то еще подобное, ускользнувшее от внимания, но только что виденное.

Шаг, второй, третий. Отнятое оружие. Отдельно валяется брошенный через всю поляну нож. Дешевая китайская поделка. Складной, но широкое лезвие достаточно надежно фиксируется. Не сложится при ударе. Накладки на рукояти – черный пластик. Простенький рисунок – летящий среди разноцветных облаков дракон. Золотой на черном фоне. В щелях рукояти – подсохшая кровь.

– Твой? – обернулся к Юрику.

– Мой, а что? Я его в «комке» купил, всё законно. Это не «холодняк», лезвие короткое. – К парнишке на глазах возвращалась уверенность в себе.

– А кровь чья?

– Кабанчика. Я и не отказываюсь, прирезал подранка. – Под усиками пробилась нагловатая усмешка. – Что еще? Ты не сильно-то наезжай, лесовик. Драться ты умеешь, но и тебя есть кому обработать. – Глаза недобро сощурились. – Знаешь, кто мой хозяин?

– Ну и кто же? Мафиози какой-нибудь? Крестный отец?

Вскипела ярость – не холодная, боевая. Другая. Такое было с Александром, пожалуй, впервые. Он почувствовал, как внутри собирается огненный клубок, свивается всё туже и туже. Юг. Древние. Потеря способностей, любви, работы. Все потери, все обиды, вся злость жизни. Выгоревший круг на холмах. Выгоревшее пятно на соседней поляне. Содрогающаяся полосатая тушка. Дрожь автомата в руках. Молнии, бьющие в далекие холмы.

– А какая тебе разница, кто? Мафия… Это всё пыль. И ты тоже – пыль. Если он обратит на тебя внимание, ты этому поросенку позавидуешь. – Сам бледный юнец явно не обращал внимания ни на что. А вот Натаныч заметил:

– Саша, ты что?! Успокойся! Остынь, говорю!!!

– Т-так, з-значит, пыль? – выдавил Александр сквозь зубы и шагнул вперед. – Хозяин, говориш-ш-ш? Позавидую?!

Не стало подбегающего егеря, исчез нагло ухмыляющийся Юрик. Исчез и сам Александр. Остался клокочущий, огненный клубок и молнии. Одна из них взлетела над лесом, развернулась и ударила в какое-то серое пятно.

И сразу всё отхлынуло. Визжала девчонка, вопил от боли раненый, орали, держась за головы, остальные, кроме недоуменно озирающегося белобрысого. Юрий Натанович обхватил Александра за плечи. Поморщился, словно внезапно заныл зуб. А этот, верный раб своего хозяина, куда делся?!

Наглый Юрик обнаружился возле ног – катался по земле, нелепо дергался и подвывал.

– Чем это я его, Натаныч? И чего они орут?

– Ты его и пальцем не тронул. Он просто повалился, и всё, а остальные перепугались. Кто их знает, чего? – Егерь отвел глаза, поглядел на девицу. – Да заткнись ты, бога ради!

Визг как отрезало. Замолчали все, даже бледнолицый нахал корчился молча. Натаныч сплюнул.

– Знаешь что, Саня, бери-ка трофеи и иди к лошадям. Теперь я тут и один справлюсь, а лошадкам нервничать ни к чему. Да и вообще, мало ли что. Так что ты езжай прямо домой. Я дела закончу, из леса этих отправлю и пешочком дойду. Там от выезда не так уж далеко, а до него я на мотоцикле. Всё равно хозяин его не поведет, с одной-то рукой. Ну, давай, давай, ступай. Можешь на мою Сороку сесть, она дорогу хорошо знает.

Лопата с хрустом впивалась в землю. Х-хруп!