Колесо жизни и смерти - Седжвик Джулиан Страница 24

– Что вы имеете в виду?

– Это у вас радиочастота. Kurzwelle – это короткая волна.

– Это что вообще? – спрашивает Син-Син.

– Тип радиоволн. Бывают длинные волны, средние и короткие. Короткие распространяются дальше всего. При подходящих условиях – хоть по всему свету. Мой папа был большим энтузиастом этого дела, еще до падения Стены. Мы застряли в Восточном Берлине, но слушали радио со всего мира.

Дэнни невидящим взглядом смотрит на экран. «Бессмыслица какая-то, – думает он. – Зачем было стирать длину волны? Разве что папа сам не был уверен – или он просто записал второпях какую-то радиостанцию, которую хотел запомнить, а потом стер, чтобы не сбивать меня с толку».

Его все не отпускает чувство, будто за ними кто-то наблюдает. Уголком глаза он различает сквозь снегопад какое-то шевеление сбоку, вкрадчивое, скрытное. Он быстро поворачивается туда – как раз вовремя, чтобы увидеть, как высокая фигура стремительно отступает в тень под деревьями и медлит там пару секунд. Лицо незнакомца не разглядеть из-за снега.

Наверняка снова барселонский мотоциклист! Та же осанка, те же угловатые движения. Выходит, он выследил их до Берлина!

Сердце у Дэнни так и скачет в груди. Он поворачивается к Син-Син, и тут дверь открывается. В офис, волоча за собой на поводке Герцога, входит Дарко. Волосы и плечи у него запорошены снегом.

– Привет! – говорит метатель ножей. – Уже вернулись? А мне надо распечатать еще картинок для колеса. – Он замечает тревогу на лице Дэнни. – С тобой все в порядке?

Дэнни оглядывается на окно. Фигура исчезла – остались лишь деревья да черные провалы между стволов. Долго ли он за нами следил? Что видел?

– Я… кажется, снова видел того типа. Ну, который ограбил наш лагерь в Барселоне.

Дарко швыряет стопку картинок на стол и, подскочив к окну, всматривается в запотевшее стекло:

– Где?!

– Убежал вон туда, за деревья.

– Ты уверен?

– Почти… хотя не знаю, может, и нет… – голос Дэнни неуверенно обрывается. Сейчас его беспокоит нечто иное. Даже если это тот же самый тип из Барселоны, у него было уже целых три шанса – три шанса напасть, – но он всякий раз убегал. Может, он вовсе не хочет им вреда? Может, Дэнни неправильно истолковал его намерения, а на самом деле все гораздо сложнее? В том, как он сутулит плечи, не чувствуется ни злобы, ни агрессии. Скорее уж стремление спастись самому. Или даже страх?

– При таком освещении нетрудно и обмануться, – замечает Дарко. – Но я возьму Бьорна и ребят – прочешем окрестности.

Син-Син присоединяется к ним у окна.

– Привет, Дарко, – тихонько говорит она. – Не знаешь, где находился Александерплац?

– Это большая площадь под телебашней, – отвечает Дарко. – А что?

– Мы нашли…

Дэнни торопливо перебивает сестру:

– Да просто мы там встречаемся с каким-то старым Лориным приятелем.

В нем снова взыграл инстинкт – не стоит направо и налево рассказывать про золотой запас и про ключ. Особенно в присутствии чужого человека.

Син-Син мерит его острым взглядом:

– А, да. Клево.

Дарко переводит взгляд с одного на другого.

– Сдается мне, вы что-то замышляете, – качает головой он. – Но вы вовсе не обязаны мне ничего рассказывать, главное только – не пускайтесь в авантюры на свой страх и риск. Возьмите с собой Замору, а еще лучше – меня. Особенно если тот тип и впрямь крутится где-то рядом. Пожалуй, провожу-ка я вас обратно, чисто на всякий случай.

Они вместе шагают по заснеженному парку к «Мистериуму». Дэнни кажется, что деревья придвинулись чуть ближе к лагерю, а тьма под ними стала чуть-чуть непроглядней. Под гигантским куполом повсюду снуют рабочие, мелькают незнакомые лица – но никто не обращает на пришедших ни малейшего внимания, и высокого худого мужчины нигде не видно. Не видно поблизости и припаркованного мотоцикла.

– Похоже, все в порядке, – говорит Дарко, разворачиваясь, чтобы уходить. – Но я еще похожу вокруг. Держитесь поближе к машинам, ладно?

– Спрошу у Розы, не видела ли она ничего подозрительного, – говорит Син-Син. – Только никуда без меня не уходи.

– Не волнуйся, – отвечает Дэнни. – Мы встанем вместе, как брат и сестра…

– Это еще что?

– Песня нашей дурацкой школы в Болстоне.

– Жуть какая! – ухмыляется девочка и припускает к каравану.

Дэнни смотрит ей вслед, вспоминая, как Джейми Ганн стоял рядом с ним на школьной линейке и выдумывал на эту мелодию различные непристойности. Словно в прошлой жизни. В другой, нереальной жизни – но старые воспоминания наваливаются на мальчика с новой силой.

Должно быть, это все произошло именно здесь, на этом самом месте!

Вдали виднеются крыша Рейхстага и уродливое современное здание близ реки. «Здесь я стоял, глядя на полыхающий фургон», – думает мальчик. Он медленно поворачивается на триста шестьдесят градусов, сравнивая то, что видит сейчас, с тем, что осталось в памяти с того раза. Шатер стоял вон тут, грузовик с реквизитом – вон там. Фургон Розы, пожалуй, чуть ближе, а еще приехала пожарная машина и выкачивала воду из Шпрее. А вон на том месте я видел, как Джимми медленно отступает во тьму. Все так и было. На самом деле!

Но теперь ничто не напоминает об этом. Ни следа опаленной земли, полицейской ленты, синих мигалок, моря цветов, которые сочувствующие принесли на место трагедии под непрекращающимся снегом. «Время – величайшая тайна», – сказал папа в тот последний раз в Берлине. Он был какой-то рассеянный и озабоченный, но все-таки отправился с Дэнни взглянуть на остатки Стены – и там оживился, стал похож на себя обычного. «Но именно время и делает жизнь возможной, Дэнни. Даже при том, что мы не имеем понятия, что оно собой представляет. Что каждый день – дитя жизни и смерти, каждый может превратиться в короткую и беспечную прогулку…»

Описав полный круг, взгляд Дэнни возвращается к деревьям. Только теперь там кто-то стоит – и как раз сейчас отступает на несколько шагов, почти теряется в тени. Дэнни осторожно придвигается поближе, чтобы из безопасности прожекторов «Мистериума» рассмотреть фигуру в тенях получше. Вглядываясь во мрак, он чувствует себя словно бы на ничейной земле, готов, если вдруг что, в любой момент сорваться и бежать…

…И, к своему облегчению, видит, что это Замора: стоит, прислонившись к дереву, спиной к лагерю. Дэнни торопится к другу по слою свежевыпавшего снега и видит, что карлик здоровой рукой прижимает к уху телефон, приподняв плечо, словно от кого-то защищается. Во всей его позе чувствуется что-то оборонительное, сразу ясно – сейчас его лучше не трогать. Он быстро-быстро что-то говорит по-испански.

Дэнни выжидает несколько секунд, а потом шагает под сень деревьев:

– Майор?