Гимн Лейбовицу - Уолтер Миллер-младший Страница 24

– Его Святейшество?..

– Да. Мы собираемся отослать оригинал чертежа Лейбовица в Ватикан. Как ты относишься к тому, чтобы взять с собой и твою иллюстрированную копию – в качестве личного подарка Его Святейшеству?

– Э-э… – сказал Фрэнсис.

Аббат оживил его, благословил, назвал добрым простаком и отправил собирать узелок.

На путешествие в Новый Рим потребовалось бы не менее трех месяцев, а может, и больше – отчасти это зависело от того, сколько Фрэнсис успеет проехать, прежде чем какая-нибудь шайка разбойников неизбежно отнимет у него осла. Он отправится в путь один и без оружия, лишь с узелком и чашкой для подаяния, если не считать Реликвии и ее иллюстрированной копии. Надо было молиться о том, чтобы невежественным разбойникам не понадобилась Реликвия; ведь среди них действительно встречались добросердечные грабители, которые забирали только то, что представляло для них ценность, и оставляли жертве жизнь и личные вещи. Другие подобной чуткостью не отличались.

В качестве меры предосторожности брат Фрэнсис надел на правый глаз черную повязку. Крестьяне – народ суеверный, и часто их можно было обратить в бегство одним лишь намеком на дурной глаз. Подготовившись таким образом, он отправился на зов Sacerdos Magnus, Его Святейшества, господина и повелителя, папы Льва XXI.

Через два месяца пути брат Фрэнсис встретил грабителя – в горах, на лесной тропе, вдали от поселений. В нескольких милях к западу за горой находилась Долина Уродов. Там, вдали от мира, словно колония прокаженных, жили чудовища-мутанты. Некоторыми такими колониями заведовали госпитальеры, однако Долина Уродов в их число не входила. Мутанты, которых не убили лесные племена, собрались там несколько столетий назад. Их число постоянно восполнялось за счет перекошенных ползучих существ, бежавших от мира; среди них были и те, кто мог произвести на свет потомство. Часто такие дети наследовали уродства родителей, рождались мертвыми или не доживали до зрелого возраста. Но время от времени уродство оказывалось рецессивным признаком, и у союза мутантов появлялся нормальный на вид ребенок. Впрочем, порой внешне «нормальное» потомство страдало от какого-то невидимого порока сердца или разума, который лишал существо человеческой сути, оставляя лишь облик. Даже внутри церкви кое-кто осмеливался высказывать мысль, что такие существа с рождения лишены Dei imago [22], что у них души животных, что в соответствии с естественным законом их можно безнаказанно уничтожать, и что так Бог покарал людей за грехи, которые едва не уничтожили человечество. Мало кто из теологов, по-прежнему веривших в ад, лишил бы своего бога способности карать, однако если люди сами брались судить, обладает ли существо, рожденное от женщины, божественным обликом и подобием, то они тем самым посягали на то, что по праву принадлежало Господу. Даже идиот, на первый взгляд, менее разумный, чем собака, свинья или коза, однако рожденный от женщины, обладает бессмертной душой – так во всеуслышание заявляла церковь, снова, и снова, и снова. После нескольких таких заявлений Нового Рима, целью которых была борьба с убийством младенцев, несчастных уродов кое-кто стал называть «племянниками папы» и даже «папскими детьми».

«Пусть тому, кто родился живым в семье людей, будет дозволено жить, – сказал предыдущий папа Лев, – в соответствии с законом природы и божественным законом любви. Пусть о нем заботятся как о ребенке и растят, каким бы ни был его облик, ибо самим естеством установлен факт, для коего не требуется Божественное Откровение, что среди естественных прав человека право получить родительскую помощь в деле выживания обладает приоритетом над остальными правами, и ни общество, ни государство не могут законным образом изменить этот порядок вещей, в тех пределах, в каких Князья уполномочены осуществлять сие право. Даже звери земные не поступают иначе».

Грабитель, напавший на брата Фрэнсиса, не обладал никаким видимым пороком, но то, что он пришел из Долины Уродов, стало очевидно, когда из-за кустов на горном склоне появились еще две фигуры в капюшонах – и издевательски заухали, целясь в монаха из луков. Они были довольно далеко, и Фрэнсис не мог понять, действительно ли у одного из них шесть пальцев на руке. Зато не было никаких сомнений в том, что у другого существа два капюшона, хотя монах не видел лиц и не мог определить, есть ли во втором капюшоне голова или нет.

Разбойник стоял на тропе прямо перед Фрэнсисом – невысокий, кряжистый, словно бык, с блестящей круглой головой и челюстью, похожей на гранитную глыбу. Он широко расставил ноги и сложил огромные руки на груди, наблюдая, как приближается маленькая фигурка, сидящая верхом на осле. Грабитель, насколько мог понять брат Фрэнсис, был вооружен только ножом, который он даже не потрудился достать из-за пояса. Когда монах остановился в пятидесяти ярдах от него, один из папских детей выпустил стрелу; она воткнулась в землю сразу за ослом, заставив животное помчаться вперед.

– Слезай, – приказал разбойник.

Осел остановился. Брат Фрэнсис скинул с головы капюшон, чтобы была видна повязка на глазу, и дрожащим пальцем начал медленно ее отодвигать.

Разбойник откинул голову назад и захохотал – словно дьявол, подумал Фрэнсис. Монах пробормотал заклинание, изгоняющее нечистую силу, но разбойника оно, похоже, не тронуло.

– Этот ваш фокус, иисусники в черных мешках, устарел много лет назад, – сказал грабитель. – Слезай.

Брат Фрэнсис улыбнулся, пожал плечами и без дальнейших возражений спешился. Грабитель оглядел осла, похлопал его по бокам, осмотрел зубы и копыта.

– Еда? Еда? – вскричало одно из существ на склоне холма.

– Не сейчас! – рявкнул грабитель. – Он слишком тощий.

«Любопытно, – подумал брат Фрэнсис, – это они про осла?»

– Доброго вам дня, сэр, – дружелюбно сказал монах. – Осла можете забрать. Думаю, пешие прогулки будут мне полезны. – Он еще раз улыбнулся и зашагал прочь.

У его ног в землю вонзилась стрела.

– Прекрати! – взвыл грабитель, а затем обратился к Фрэнсису: – Раздевайся. И покажи, что у тебя в том свитке и в свертке.

Брат Фрэнсис коснулся чаши для подаяния и сделал жест, выражавший полную беспомощность.

Грабителя снова презрительно рассмеялся:

– Этот трюк я тоже видел. В прошлый раз у человека с такой чашей нашлось полгекла золота в сапоге. Давай, раздевайся.

Брат Фрэнсис, у которого не было сапог, с надеждой показал на свои сандалии, но разбойник нетерпеливо махнул рукой. Монах развязал узелок, разложил его содержимое и начал раздеваться. Разбойник ощупал его одежду, ничего не нашел и швырнул ее обратно. Фрэнсис прошептал слова благодарности: он уже думал, что его оставят нагишом.

– Теперь заглянем во второй сверток.

– Господин, там документы, – запротестовал монах. – Они представляют ценность только для их владельца.