Новая жизнь 2 - Виталий Хонихоев Страница 25

— Тсссс! — шипят мне в ухо, и я прекращаю сопротивление. Уж больно знакомый тембр голоса: — не делай глупостей, Айка-чан! Кента спит, ему завтра на учебу рано. И тебе я советую тоже спать пойти! Ты еще маленькая. Приходи годика через три. Четыре.

— Пять — шепотом соглашаюсь я: — пять в самый раз будет.

— Пять — соглашается со мной темнота, потом наступает тишина: — это ты?!

— Нет, это не я — отвечаю я: — не знаю, кого ты хотела в коридоре поймать, но растяжка установлена на отлично. Только зря ты леску использовала, она отблеск дает.

— … умный, да? — шепчет темнота мне в ухо, и я чувствую теплое дыхание: — умный? Я, между прочим, тебя от неприятностей спасаю. Полчаса почти.

— Да что тут происходит?! — в коридоре вспыхивает свет, и я жмурюсь, спасая свои глаза. Тяжесть на мне заметно смещается в область таза, и я начинаю жалеть, что не успел в туалет.

— Мама?! Кента?! — раздается голос Хинаты. Я открываю глаза, привыкая к яркому свету. Да, конечно, на мне сидит мама со смущенной улыбкой. Над нами стоит Хината, а из-за ее плеча выглядывает Айка-чан.

— Что это вы тут делаете посреди ночи?!

— Ээ… да я тут вышла по коридору пройтись — крайне неубедительно. Просто очень неубедительно, мама. Тем более она еще и взгляд в сторону отвела.

— Я в туалет шел — говорю я и у меня получается убедительно. Надеюсь что так. Это же правда — шел в туалет. Мне и сейчас неудобно, потому что до туалета не дошел, а мама на мне сидит, прямо на… ну в общем неудобно мне.

— И по всей видимости мы просто столкнулись — говорит мама и глаза у Хинаты становятся такие … подозрительные. Крайне подозрительные. Интересно, мама специально так говорит, будто мы любовники застуканные in flagrante ревнивым мужем — где-нибудь в отеле на шелковых простынях и она такая «дорогой, это не то, о чем ты мог подумать!». С другой стороны — все почти так и было. За исключением того факта, что мама явно кого-то ждала в коридоре, натянув растяжку и сев в засаду. Вон и одеяло ее на полу валяется вместе с пустой бутылкой. Защитница морали и нравственности в нашем доме. Интересно, против Томоко она не возражала, а тут… значит дело не во мне, а в Айке, жалко ей девчонку и все такое. Или наоборот — меня оградить. В любом случае мама решила, что адюльтеру сегодня не быть и предприняла меры. А жаль.

— То есть ты просто шла по коридору, а братик просто шел в туалет и вы столкнулись и упали и превратились … в вот это вот?! — моргает Хината. За ее плечом — моргает Айка. Причину недоуменного моргания я пока установить не могу. Ну да, шел человек по коридору, случайно столкнулся с другим человеком и теперь один человек лежит на спине, а другой — сидит на нем верхом. В том, что называется «поза наездницы», да. А… так вот оно что… причиной недоуменного моргания является то, что мама у нас сегодня одета, как всегда, когда она ждет папу — то есть в черно-красную комбинацию с чулочками в сеточку. Эротично так одета — или вернее сказать — раздета. Надо сказать что поверх всего этого мама обычно накидывает халатик, так что мы обычно и не видим всего великолепия Виктория Сикретс, но сейчас халатика нет. Вон он, лежит в углу, вместе с одеялом. В момент атаки мама сбросила его с себя и сейчас торжествующе сидит на мне. И еще причиной недоуменного моргания может послужить тот факт, что мама почему-то не торопится с меня слезать, а сидит она на наиболее чувствительных местах моего подросткового организма. Нравится ей так сидеть, или по причине пустой бутылки из под сухого красного из Прованса она попросту позабыла где она сидит — я не знаю. И не хочу знать.

— А… а это прилично? — задает вопрос Айка-чан, которая для себя все еще не может решить — ужасаться или восхищаться.

— Еще как прилично — говорит мама и икает: — Ик! Мой сын, что хочу — то и делаю!

— Мне и правда завтра в школу — замечаю я из-под мамы: — и в туалет охота. Понаставили растяжек в коридоре, не пройти человеку. А ты, Айка-чан, могла бы и привыкнуть…

— Между прочим мы с тобой — не родные брат и сестра — замечает Хината: — тебя усыновили! А значит…

— Ничего это не значит! Ик! Что за глупости! — сердится мама: — ну-ка всем спать! А то я сейчас всем по жопкам надаю! Завтра отец придет, проведет беседу… ну или послезавтра.

— Меня усыновили?!

— Никто тебя не усыновлял. Нашел кого слушать — машет рукой мама: — Хината! В комнату! — в голосе у мамы появляются стальные нотки и наши две кулемы испаряются из коридора. Мама смотрит на меня сверху вниз, и я прямо-таки чувствую, как мелкие волоски на затылке встают дыбом в предчувствии опасности.

— А ты у меня красавчиком растешь — говорит мама наклоняется ко мне: — а я-то думала будешь страшненьким… ик! — и она ложится на меня. Я лежу, чувствуя тепло ее тела и мерное дыхание, боясь пошевелится. Через некоторое время раздается легкое похрапывание. Ну вот. А я-то себе навоображал невесть что, а она заснула. Ну и слава богу.

— Долго вы так лежать будете? — спрашивает Хината. Любопытство не порок и она снова просунула свою мордочку в коридор.

— Лучше помоги мне — говорю я: — она тяжелая.

— Повезло тебе что она тебя не слышит — замечает Хината: — мама — тяжелая. Она б тебе голову открутила. Против часовой стрелки.

— Классная у вас мама все-таки — говорит Айка-чан: — вот у меня мама скучная. А такие чулки тебе правда нравятся, Кента-кун?

Горячая чашка едва ли не обжигает пальцы, терпкий запах кофе властвует над столом, а я пытаюсь окончательно разлепить веки и начать наконец воспринимать окружающий мир адекватно. После вчерашних приключений я долго не мог заснуть, ворочался в кровати, убеждая себя, что, во-первых, мне все привиделось, а во-вторых, даже если мама Кенты — это не моя мама, то все равно никакого Эдипова комплекса мне тут не надо. У Эдипа жизнь, кстати, не очень сложилась, не надо брать с него пример. Просто выверт подросткового сознания — вот так воспринимать каждую женщину, которая сидит на тебе верхом в последнем писке коллекции «Рискованный Алый» от Victoria's secret. Вот не надо на мне сидеть в этом всем… или надо? Чашка обжигает пальцы, и я шиплю, поспешно ставя ее на стол и сжимая кончиками пальцев мочку уха. Рядом со мной клюет носом Хината, чуть подальше за столом сидит Айка и тоже пытается не заснуть прямо над завтраком. Бодра, свежа, сильна и независима в этом доме только мама. Вопросы вроде «и как у нее это получается» — уже давно никто не задает. Где-то на тайном форуме обитателей этого дома молча было признано, что мама обладает сверхчеловеческими способностями и является некоей сверхчеловеческой сущностью и всякие там разные банальные законы физики, вроде закона сохранения массы или энергии — к ней не относятся. Если мама хочет быть бодрой — она бодрая. Если не хочет — она лежит на диване с бутылкой красного. Все.

Глядя на маму, которая суетится над тостером в своем домашнем халате — я невольно начинаю гадать, что же у нее под этим самым халатом и как там коллекция «Рискованный Алый», уже снята и убрана в шкаф, так как папа ночью все же не пришел, или все-таки… нет! Плохой Кента! Плохой! Не думать о маме, как об человеке! Тем более не думать о маме как о женщине! Мама — небожитель и хранительница очага этого дома, который без нее моментально развалился бы и пришел в запустение и унылый ветер гнал бы сухие кусты перекати-поля по пустошам. Вот так и буду думать. Официальная позиция партии и правительства, так сказать.