Князь Рысев - Евгений Лисицин Страница 25

Прощать подобное я не собирался ни при каких условиях.

Здравый смысл искал объяснений, подбрасывая одну догадку за другой в огонь размышлений. Это испытание, твердил я самому себе, бесовье, то самое, о котором говорил Ибрагим. Пройду его — и вот тогда…

Этому возражал сарказм — ага, сейчас, Сатана просто спешит и радуется бросить на тебя с сотню-другую своих подчиненных, а то что же? Стоят тут, понимаешь ли, мешаются, надо срочно под корень вырезать.

Второй догадкой была мысль, что Егоровна самым наглым образом нас обманула. Я же ведь уже понял, что она знает, кто я таков на самом деле — стоило ли удивляться, что избавиться от подобных мне выродков из чужого мира для нее задача номер один?

Майя вспорхнула под самые небеса, стискивая в ладонях огненный шар. Разорвав его на части, выплеснула мощь своих заклинаний на обнаглевшую в край толпу. Осколками на чертей просыпался огненный дождь, я же чудом успел прикрыться от нещадно жалившего землю града. Майя явно не хотела мне навредить, просто плохо рассчитала свои силы. Вдруг, качнувшись из стороны в сторону прямо в воздухе, она потеряла равновесие. Уверенный полет в один миг обратился решительным падением — будто сбитый истребитель, дымясь и полыхая, она устремилась к земле.

Снарядом девчонка врезалась в толпу, разметав бесов в сторону. Тем же, кому не повезло оказаться в эпицентре, была уготована участь навсегда остаться лишь кровавыми пятнами на земле. Барская, красивая одежка девчонки покрылась липкой, мерзкой грязью. Едва учуяв ее беспомощность, бесы двинулись на нее, вожделея заполучить как ценный трофей.

Мне пришлось не лучше — зажатый у скалы, лишившийся столь мощной поддержки Майи, я оказался отрезан от нее десятками спешивших ко мне тварей. Им уже не хотелось меня насиловать, былое веселье спало с их мордочек. Осатаневшие, сверкая красными от злобы глазами, они норовили впиться клыками — в запястье, голень, куда угодно. Когтистые лапы рвали на мне одежку, будто она и была повинна во всех их бедах.

Это вот так, значит, встречают в аду тех, кто добровольно пришел продавать душу? Если так, то с клиентоориентированностью у них ой как плохо…

Творившийся гомон и какофонию бесконечно писклявых выкриков прервал удалый, молодецкий свист, разом заставивший бесят вздрогнуть, будто от хлыста.

Их гнев тут же будто испарился, ушел в никуда, исчез — казалось, к ним на крыльях ночи летит самый настоящий ужас. Я же не знал, радоваться мне или готовиться встречать очередное полымя. Надежда хваталось за первое, жизненный опыт же твердил, что лучше готовиться ко второму.

Демоница, краснокожая, желтоглазая, с крупными рогами, торчавшими прямо из лба, неслась к нам верхом на адской гончей. Пес под ней был безобразно огромен, имел вытянутую, полную слюны морды, два ряда бритвенно-острых, жадных до чужой плоти клыков. Тенью за ним тащился хвост, змеей извиваясь из стороны в сторону.

Они вклинились в всеобщую свалку. Пес, будто всю жизнь ждавший подобной добычи, поддел носом сразу троих чертей, клацнул зубами, отправляя их в пучины своей утробы. Могучие лапы не оставляли надежды выжить под дьявольским напором ни одной из этих тварей.

Не желая сидеть без дела, дьяволица соскочила со своего скакуна — копыта ударили по земле, заставили ее вздрогнуть. Бесчисленное множество коротышек, визжа что-то нечленораздельное, бросилось врассыпную, спеша укрыться там, откуда появились.

Мне казалось, что с такой скоростью способны исчезать разве что деньги в гипермаркете, но оказалось, что эти поганцы тоже не промах. Там, где еще мгновение назад их было полсотни, теперь не осталось ничего.

Я глянул на краснокожую гостью и выдохнул, жизненный опыт же плюнул в сердцах. Если и следовало ждать от нее какой опасности, то точно не сейчас.

Она предалась тому же самому занятию, что и я — ее взгляд гулял по моему телу, оценивая в первую очередь руки и широкие плеча. Дочь преисподней облизнула губы, зажмурилась на миг — видимо, мой вид пришелся ей по вкусу.

Чертовки всегда мне представлялись некими несуразными, бесконечно кривыми, больше похожими на свиней и обнаженными. Эта спешила разрушить все мои представления изящной фигуркой и взяла от них разве что только самое лучшее — презрение к одежде. Ей как будто было чуждо понятие рубах, всем лифам на свете она предпочитала естественность — обнаженная, аккуратная небольшая грудь с торчащими черными точками сосков. Промежность едва скрывало лишь подобие набедренной повязки, раскачивавшееся из стороны в сторону. Она будто собиралась дразнить мой взор желанием заглянуть, какую же красоту она там прячет. Бесстыдно обнажая таз, выглядывал тонкий хвост с пушистой кисточкой на конце.

Бесовка погладила свои рога, поправляя черные волосы, одаривая меня улыбкой.

— Ну привет, живчик.

Я не знал, что ей ответить на подобное приветствие. Меня больше интересовал ее пес, с аппетитом поглядывающий то на меня, то на все еще не пришедшую в себя Майю.

Широким, в три раза больше лошадиного, копытом она наступила на хвост не успевшего ускользнуть бесенка, поддела его, пинком подбросила, поймала на лету — тот верещал, игрушкой повиснув в ее хватке.

— У вас так принято встречать людей?

— Только живых, — томно отозвалась она, облизывая собственные пальцы. — Вы же не умерли. Вас не отпели. Не отмолили. Вот на вас и напали они, грешата.

Она говорила отрывисто, покачав своим пленником из стороны в сторону. Тот быстро ей надоел, она чуть приподняла его и будто куклу швырнула своему псу — тот поймал свежую добычу на лету, лязгнул клыками.

Я сглотнул, зачем-то представив себя на его месте.

— Ты мне нравишься, живчик. Я все видела, чем вы тут занимались. Такой сильный, такой отчаянный, такой… живой. Понимаешь?

Я кивнул в ответ, хотя на самом деле терялся в догадках, о чем же именно она говорит. Внезапно выпрямившись, она рявкнула. Дернувшийся к поднимающейся Майе пес тотчас же сник, опустил голову — у него явно были на нее гастрономические планы.

— Тебя прислала Егоровна, — не спросил, лишь сказал очевидное.

— Я такого не говорила. — Она вдруг улыбнулась, зашагала, покачивая бедрами. Хвост игриво болтался из стороны в сторону, я же давил в себе острое желание что есть сил дернуть за него. Вдруг, подумалось мне, это будет стоит души? Она встрепенулась, будто только что прочла мои мысли.

— Как грубо, — почти обидевшись, отозвалась она, глянув на меня через плечо. Я бросился к Майе, помогая встать на ноги, не сводя взгляда с демонического пса. Мне так и казалось, что он в любое мгновение нарушит приказ хозяйки.

И что ты сделаешь, болтая ногами, спрашивал сарказм. Угостишь его своим ножичком для резки яблок? Я глянул на кортик, что одолжил мне Кондратьич, и ответил, что это куда лучше, чем просто закрыться руками и ждать, когда тебя сожрут.

— Ты должна провести нас к Сатане? — проговорила Майя.