Хроники Сиалы - Алексей Пехов Страница 25

— Неужели Маркун настолько на меня обиделся? — удивился я.

Ребята абсолютно не обращали внимания на арбалет. Все, кроме Бледного, но тот прятался за спинами этих дегенератов-переростков и ему-то мой первый болт не грозил, а второго, думаю уже не будет.

— Кто это с тобой? — Бледный проигнорировал мой вопрос и кивком головы указал на Родерика. — Ученика взял?

Громилы громко заржали. А чего им, собственно говоря, опасаться?

— Это мой друг, маг Ордена. Шли бы вы отсюда по-хорошему.

— Ну если он маг, то я султан Султаната. Убейте их!

Все последующее произошло в течение десяти секунд. Мой арбалет щелкнул, и громила, за которым прятался Бледный, стал заваливаться назад с болтом во лбу, чуть не придавив своим телом наемного убийцу. Второй громила, крича и занеся над головой меч, бросился на меня, в то время как Бледный отпрыгивал от падающего тела первого. Я отбросил бесполезное оружие в сторону и лихорадочно стал нашаривать в сумке с магическими ингредиентами что-нибудь подходящее, краешком сознания отмечая, что я безнадежно опаздываю и что тяжелый меч упадет мне на голову намного быстрее, чем я выужу из сумки какой-нибудь пузырек. За спиной взревело, и мимо, обдав меня раскаленным жаром, пролетел огненный шар размером с хорошую лошадиную голову. Я шлепнулся на живот и закрыл голову руками, наплевав на все и вся. Что-то гулко ударило по ушам, земля ощутимо вздрогнула, посыпалась каменная крошка. Кто-то взвыл. Чем хорошо волшебство в отличие от шаманства? Волшебство активируется мгновенно, а шаманство — это целый ритуал. Гоблины танцуют, орки поют. Поэтому шаманство действует намного медленнее, хотя после его использования шаманы, в отличие от магов, не теряют силы.

Лежа на земле, я все же нашарил одну пробирку из магического стекла и, поднявшись на одно колено, собрался кинуть ее в бежавшего ко мне мечника. Но мечник испарился. В буквальном смысле этого слова. Огненный шар, так любимый всеми начинающими магами, превратил нападающего в кучку пепла, а затем, ударившись о стену здания, разорвался. Бледный выл и орал где-то возле выхода из переулочка на улицу Яблок. Его отбросило туда взрывной волной, которая, как это бывает при использовании огненных шаров, действовала только в одном направлении. Даже отсюда я видел, что его лицо обожжено и в крови от мелких осколков здания, брызнувших только в одну сторону. В левом доме образовалась не самая маленькая дыра, через которую вполне могла проехать королевская карета. Кто-то испуганно высунул из нее голову, ойкнул и снова исчез в доме. Родерик не поскупился на заклинание.

Кстати, как он? Я, позабыв о Бледном, повернулся к ученику мага. Родерик, потеряв все силы, полусидел-полулежал, прислонившись к стене, а двое оставшихся громил с изумлением смотрели на него.

— Он и вправду маг! — Наконец-то дошло до одного из убийц.

— Бежим! — завопил второй, отбрасывая в сторону меч и, видно, не понимая со страху, что Родерик сейчас не способен обидеть даже муху.

Оба громилы побежали в том направлении, откуда только что пришли, оглушительно топая и завывая от страха. Преследовать их я, конечно, не стал. Меня больше интересовал Бледный, но его и след простыл.

— Живучий гад, — восхищенно покачал я головой.

Прямо х'варр какой-то, только эта тварь настолько живуча, что сопротивляется даже после того, как Дикий несколько раз пронзит его мечом, нанеся, казалось бы, смертельные раны. Ну и Тьма с ним!

Я подошел к Родерику:

— Ты как? Жив?

Он вяло кивнул, но глаза его сияли каким-то внутренним огнем.

— У меня получилось! У меня впервые получилось такое заклинание!

— Да ты вместо шара размером с яблоко сотворил эту махину! Я чуть не поджарился! Кстати, почему ты в этого стрелял, а не в тех двоих, что я сказал?

— Но этот тебя бы мечом… — начал оправдываться мой спаситель.

— Ладно, спасибо тебе. Идти сможешь, а то сейчас стража из щелей появится?

Так уж бывает в нашем славном Авендуме: как только серьезная заварушка, вся стража по мановению ока исчезает в щелях и закутках города и не высовывает носа до самого окончания драки.

Родерик утвердительно мотнул светловолосой головой, я помог ему подняться с земли и, поддерживая, повел к опустевшей улице Яблок.

Взгляд его магичества магистра Ордена Валиостра, архимага Арцивуса не предвещал моей персоне ничего хорошего.

Старикан встретил меня в собственном доме, расположенном во Внутреннем городе, совсем рядом с дворцом короля.

Архимаг сидел в глубоком кресле, обитом бархатом сочного ярко-красного цвета. Арцивус вновь закутался в гору шерстяных одеял, которыми пользуются Дикие, если спят на земле во время рейдов за Одинокого Великана. Такие одеяла способны согреть даже мертвеца в самую лютую зиму, а ведь сейчас на улице стоит умопомрачительная жара. Но, видно, она никак не трогала старые промерзшие кости архимага, и, чтобы согреться, он использовал обычные одеяла. Неужели Арцивус не может подобрать соответствующее заклинание?

— Гаррет, чтоб тебя разорвало! — заскрипел старик, со стуком ставя на миниатюрный светло-коричневый столик с вычурными резными ножками бокал с горячим вином.

Вино выплеснулось и растеклось небольшой лужицей по отполированной карликами до зеркального блеска поверхности.

— Ты что натворил? Совсем умишка лишился?

— Что случилось, ваше магичество? — Я действительно не понимал, что произошло.

Или почти не понимал.

Старик аж затрясся от возмущения, и я начал подумывать, что его либо хватит удар, либо архимаг меня поджарит. Он тяжело и гулко закашлял, сотрясаясь всем телом под горой одеял. Я даже скривился от сочувствия, кашель был страшным, казалось, он сейчас вывернет архимага наизнанку.

Резная дверь, на которой была изображена какая-то стародавняя схватка между магами Ордена и шаманами орков, открылась, и в комнату вошел Родерик. Он все еще был бледен после сотворения огненного заклинания, но его уже не бросало из стороны в сторону, и из стакана с лекарством, который он нес своему учителю, не расплескалось ни капли. Родерик протянул стакан архимагу, и Арцивус, сотрясаясь и захлебываясь от кашля, выпил бурую жидкость. Поморщился. Залпом запил вино и, облегченно вздохнув, небрежным движением худой руки отпустил Родерика. Тот молча поклонился и ушел, забрав пустой стакан. Дверь закрылась, и мы с архимагом вновь остались наедине.

— Да, — пробормотал Арцивус и еще раз кашлянул в кулак. — Старость не радость. Мне уже девяносто шесть, Гаррет. Годы берут свое…

Я счел, что лучше промолчать. Не думаю, что Арцивус нуждается в лести и уверениях о том, что он хорошо выглядит. Тем более что это было не так.

— И знаешь, что самое обидное? Здесь все работает, как механизм карликов. — Арцивус ткнул себя пальцем в лоб. — Но проклятая телесная оболочка. Я постоянно мерзну, спасают только эти одеяла. Ни огонь в очаге, ни магия. Скоро придет мое время, я уже чувствую, как Сагра ходит у меня за спиной. Ничего, мне еще есть что сказать богине смерти.