Нечеткое дробление - Пол Ди Филиппо Страница 25

Что бы там ни было сказано или решено, нам дозволили беспрепятственно войти в город.

По крайней мере на этот раз.

Внутри, за стенами, мы обнаружили тысячи ячеистого народца, сотни зданий и жуткую суету. Причина большей части этой суеты была нам совершенно непонятна. Но нечто, увиденное мной, заставило меня остановиться.

Один из горожан стоял и натуральным образом рисовал картины на стене здания. Держа особую дину, он прикасался к отдельным ячейкам стены, меняя их состояние, чтобы изобразить очертания дерева, животного или иных предметов. (Как я понял, в этом мире существовал только ультрареализм, поскольку изобразительные средства и живые объекты состояли из одного и того же материала.)

Это зрелище заставило меня тяжело вздохнуть. Искусство. Что случилось в этом мире с моим собственным вдохновением? Все ушло, растаяло без следа.

Но какого черта... Сейчас я стал как никогда восприимчив к чувственному переживанию.

Оглянувшись, я заметил, что большинство тофоллей покинули нас, очевидно направившись со своим грузом к известным им хранилищам дин. С нами остались только два проводника. Я решил, что это наверняка наши давешние спасители. Решив не навешивать лишних ярлыков, я мысленно прозвал их Вонни Первый и Второй.

– Идите с нами, – сказал мне Вонни Первый. – Нас пригласили на аудиенцию к королю.

Почему-то мне это совсем не понравилось.

– Что еще за король? Вы отдаете ему свой урожай и все свое имущество? А чем он вам платит?

В ответе Вонни Первого прозвучала нервозность.

– Король – символ величия нашей реальности. Мы рады отдать ему все, что ему требуется, чтобы приумножить его величие.

Ответ показался мне неискренним. Но что нам оставалось? Только покорно двинуться следом...

Еще к концу пути нашего КА-равана я ни с того ни с сего ощутил себя немного необычно, вдруг явственно почувствовав, как внутри моего ячеистого тела образуется нечто новое. И теперь, когда нас вели на прием к королю, я спросил Мунчайлд, не испытывает ли она те же самые ощущения.

– Ты не чувствуешь ничего странного, Мун?

– Что за глупый вопрос? Я застряла в теле, похожем на конфетный фантик, в вырезанном из бумаги мире, а ты спрашиваешь меня, не чувствую ли я чего-то странного? Конечно, я чувствую себя странно!

– Я знаю, знаю. Но я имею в виду другое странное.

– Ох, Пол, откуда мне знать. Почему бы тебе на минутку не бросить копаться в своей жалкой душе и не сосредоточиться на том, чтобы перенести нас в какое-нибудь место получше?

– Послушай дамочку, Дурной Палец. Попробуй-ка свой йо-йо еще разок.

Я послушался Крошку, но опять без результата.

Следом за нашими стражами мы приближались к самому большому объекту, какой мне тут доводилось видеть. Я сообразил, что это, должно быть, и есть дворец короля Хортона.

– Мы сейчас отправимся к королю? – спросил я Вонни Второго.

– Ты и сейчас, когда мы разговариваем, находишься в Его Королевском присутствии.

Судя по королевскому боку, на который мы взирали, король был размерами больше сотни таких простых КА, как мы.

– Но как... как ему удалось стать таким огромным? – прошептала Мунчайлд.

– Благодаря почтительнейшим вкладам его возлюбленных подданных.

В тот же самый миг от короля изошла струйка странного вида амеб.

– Я ем своих возлюбленных подданных, чужак! И каждый из них вносит свою малую толику в мое величие! После каждой трапезы я становлюсь мудрее и величественнее! И вы, трое чужаков с незнакомым вкусом, станете следующими в моем меню! Идите ко мне!

В информации, переданной королем, было что-то гипнотическое. Заурядные блестки не несли никакого принуждения, лишь чистую информацию и ее взаимосвязи. Но в словах короля заключалась непреодолимая сила, они были подобны компьютерному вирусу.

Мунчайлд и Крошка поползли вперед, прямо к жадному разверстому входу в тело короля Хортона. Я и сам ощутил, как мои несчастные клетки беспомощно стремятся навстречу каннибалу.

Но тут, возможно благодаря чему-то странному, появившемуся внутри меня, я нашел в себе силы воспротивиться:

– Нет! – крикнул я. – Ты не можешь нас съесть!

Король разгневался:

– Ты смеешь отказывать Нашему Величеству? Никто не может препятствовать королю Хортону стать еще больше и могущественней!

Вонни Первый и Второй двинулись, чтобы перехватить меня, прежде чем я успею сбежать. Мунчайлд и Крошка по-прежнему двигались к своей роковой кончине.

Потом король протянул ко мне руку.

Его длань коснулась меня.

В тот же хроном я начал рожать.

Я уже догадался, что готовлюсь к репликации. Это было ясно как день. После того как мы с Мунчайлд спарились, это запустило процесс зарождения ребенка, сформированного нашими родительскими вкладами. И теперь ребенок просился на свет.

Вонни попятились в священном трепете.

– Прости нас, чужак! Нам было неведомо, что ты собираешься рожать!

Клетка за клеткой, маленький КА начал выстраиваться из меня, пока не появился на свет полностью, соединенный со мной только тонкой одноклеточной нитью. Потом и эта нить растворилась.

– Мама! – пискнул маленький КА.

Странное ощущение пронизало меня.

Но, что куда важнее, я вдруг ощутил, что могу снова пользоваться йо-йо. Измененное пространство между мной и моим ребенком было таким, что йо-йо оказался готов к применению.

Я вскинул руку, и когда космический йо-йо начал раскручиваться, клетка за клеткой, прокричал:

– Отнеси меня туда, где полно горячих девочек!

Крошка подбросил в наш походный костер еще одно полено, и вверх поднялся кометный хвост искр, засеяв ночное небо безумными умирающими созвездиями.

– Я никак не могу согреться, – захныкала Мунчайлд.

На ней были широкая юбка и легкая рубашка, в которых ее доставили в Суд Народной Солидарности, что, казалось, случилось целую вечность назад. На Крошке – его засаленная кожа, а я был одет как типичный болван-продавец из книжного магазинчика, который никак не предполагал, что его уволокут так далеко от обогревателя. Отличная одежка для того климата, с которым нам приходилось сталкиваться прежде, но никак не подходящая для промозглого ноябрьского холода, который приветствовал нас по прибытии сюда, предположительно в страну горячих девочек.