Господин мертвец. Том 1 - Константин Соловьев Страница 26

– Приказ по взводу, – бросил он Клейну, следовавшему за ним. – Приступить к подготовке. Штурм на рассвете. Надеть доспехи, проверить, разобрать и смазать оружие. Командиров отделений и Карла-Йохана – ко мне в блиндаж.

– Так точно, господин унтер. – Клейн нырнул в траншею с ловкостью, которая не вязалась с кажущейся тяжестью его массивной фигуры. Дирк ощутил радость в голосе ефрейтора. И неудивительно. Предбоевая подготовка оружия – не просто приказ, это маленький ритуал, который «Веселые Висельники» всякий раз проводили с торжественностью священнодейства.

Дирк распустил группу сопровождения, оставив только молчаливого Шеффера, в сопровождении которого спустился вниз. Его мертвецы хорошо поработали сегодня. Конечно, траншеи были обустроены наспех, в них ощущалось отсутствие обжитости и они не шли ни в какое сравнение с расположением полка. Земляные стены не были обшиты досками, козырьки кое-где были насыпаны не очень аккуратно, ряды колючей проволоки можно было сделать гуще, но это не играло существенной роли.

К внутреннему устройству придраться было невозможно, все было выполнено с детальным соблюдением наставления по саперным работам, каждый миллиметр был выверен с ювелирной точностью. Широкий проход, аккуратные бермы, ниши для боеприпасов, разверстые зевы лисьих нор, добротные прочные перекрытия.

Единственное, что не понравилось Дирку, – сырость. Земля была сырой, и воздух в ней тоже казался сырым, неприятным на вкус. В этой проклятой Фландрии, кажется, дожди идут каждый день. Как и другие «висельники», Дирк не любил сырость. Сырость может стать причиной простуды или артрита, если твое сердце еще бьется, в ней ржавеет оружие и портится провизия. Но и для мертвеца она не несет ничего хорошего. Постоянная высокая влажность стимулирует процесс разложения, заторможенный магильерскими силами тоттмейстера. Тронутая некрозом плоть начинает медленно разлагаться. Дирк подумал о том, что, если они не наденут доспехи, скоро в траншее будет вонять, как на старой скотобойне.

Когда он шел, сидящие на приступках «висельники» вскакивали и вытягивались по стойке, провожая его глазами. В их глазах Дирк тоже видел радость и предвкушение. «Веселые Висельники» по его лицу понимали, что скоро им представится случай славно повеселиться. И не собирались упускать его.

Блиндаж, подготовленный для штаба взвода, по размеру был куда скромнее того, что занимал оберст. Но в нем уже стоял свежесбитый стол, а керосиновые лампы на стенах освещали небольшое пространство достаточно ярко. Потолок был выполнен в четыре наката и вполне мог выдержать прямое попадание снаряда среднего калибра. Его личный рабочий кабинет, который он завтра без сожаления покинет.

Ефрейторы Клейн, Тоттлебен, Мерц и Карл-Йохан уже ждали его там, видимо, поспешили сразу же, как только получили сообщение командира. Опорный пункт «листьев» еще не успел по-настоящему разрастись, его можно было одолеть из конца в конец за пару минут. Последним пришел командир первого отделения, Кейзерлинг. Те, кто делал блиндаж, то ли не учли габариты штальзарга, то ли не успели в достаточной мере расширить проход. Кейзерлинг некоторое время сопел, пытаясь протиснуться боком, потом решительно развернулся. Блиндаж затрясся, как от близкого разрыва, Клейн охнул в притворном испуге. С потолка посыпалась земля, керосиновые лампы качнулись на стенах.

Штальзарг действительно был огромен, его голова возвышалась над собравшимися на добрых полметра. Большая груда черного железа, негромко звенящего при движении. В его обществе Дирк казался сам себе ребенком, тайком нацепившим отцовский мундир. Стальные руки штальзарга, каждая толщиной с водопроводную трубу, могли разорвать человека без особых усилий, но, точно и этого было мало, чья-то фантазия украсила их несколькими зловещими обоюдоострыми когтями, каждый размером с нож от плуга. И Дирк знал, что это оружие в узких пространствах траншей представляет собой грозную силу. Штальзарги не уповали на скорость и не обременяли себя тактикой. Они просто перли вперед, как танки, и их след был украшен хлюпающей под ногами кровью.

– Тесно, – сказал Кейзерлинг, замирая возле стола. Стоило ему прикоснуться к нему, стол рассыпался бы, поэтому штальзарг благоразумно замер. Общался он обычно короткими рублеными фразами. Будучи, как и все штальзарги, неразговорчивым, он предпочитал действовать вместо того, чтобы болтать.

Заточенные в стальную скорлупу, которую невозможно снять без специальных инструментов и газовой горелки, заключенные на всю оставшуюся жизнь в склеп на ногах, штальзарги даже среди мертвецов выделялись своим суровым нравом. Это было слишком большой нагрузкой на психику искалеченного мертвого тела. Наделенные огромной силой, почти неуязвимые, они быстро деградировали, превращаясь в бездумные боевые машины, в которых умирало все человеческое, что было прежде. Штальзаргов обычно называли по именам – своих фамилий чаще всего они сами не помнили. Как и многого остального. В бой их вела дремлющая внутри ярость и воля тоттмейстера. Когда бой заканчивался, их точно выключали. Они замирали без движения, как статуи, и могли так стоять днями напролет. Бой был единственной вещью, которая могла сломить овладевающее ими оцепенение.

В противовес прочим представителям своего вида, Кейзерлинг отличался если не острым умом, то хорошей сметкой. Поэтому Дирк и назначил его в свое время командиром первого отделения. По мнению остальных командиров взводов, это было ошибкой.

«Отделение штальзаргов – глупость, – сказал как-то Дирку прямолинейный унтер-офицер Крейцер, командир четвертого взвода. – Но это было бы еще терпимо, если бы над ними был обычный мертвец. Штальзарг на роли командира – это сущий бред. Даже если он окажется способен руководить своими болванами, в первом же бою он загонит их в болото, где все они и утонут!»

Дирк знал, что подобная организация идет вразрез с принятой в Чумном Легионе негласной доктриной, в соответствии с которой штальзарги придавались каждому отделению, а не концентрировались в одном. Это давало отрядам большую тактическую гибкость – в каждом отделении было по два-три штальзарга, играющих роль стального щита и идеального оружия для мясорубки в условиях тесных пространств.

Но было в этом новшестве Дирка и достоинство, не замеченное Крейцером. Отделение штальзаргов во взводе «листьев» превратилось в особенный инструмент, что-то вроде боевого молота. Этот молот проламывал оборону там, где прочие инструменты были бессильны. Дюжина штальзаргов Кейзерлинга, выстроившись цепью, могла атаковать передний край обороны под самым губительным огнем, позволяя избежать ненужных потерь, а также подавляя своим видом обороняющихся. Тут было от чего испытать страх.

Когда на тебя надвигается огромная стальная махина, от литой груди которой отскакивают пулеметные пули, и ее жуткие когти скрежещут по земле, уже обагренные кровью… Не было ничего удивительного, что отделение Кейзерлинга имело успех. Даже тоттмейстер Бергер, сперва отнесшийся к нововведению Дирка с сомнением, в конце концов одобрил его. Но в прочих взводах эта практика не прижилась. Отряд штальзаргов насмешливо именовали «ржавым отделением» или «дюжиной болванов». Сами штальзарги не реагировали на эти смешки. Как не реагировали обычно и на прочие слова, обращенные к ним. У этих великанов, лишенных лиц и похожих друг на друга, как изваяния одного обезумевшего скульптора, были свои отношения как со смертью, так и с жизнью.