Попутчик - Дэн Абнетт Страница 26

Двор — огороженная территория. Грязь, как кофейная гуща, вся исполосованная колеями. Рытвины, бывшие самыми настоящими рытвинами, а не горными озерами.

Влажная грязь размазывалась ровными концентрическими кругами от ветра, поднимаемого винтами вертолета. Вокруг разлетались мельчайшие брызги, и, когда выглядывало солнце, в воздухе возникала радуга.

Вниз.

Вниз.

Пошли.

Земля ушла из-под ног, когда он приземлился, разбрызгивая коричневую жижу во все стороны. Грязь во дворе метеостанции была не жидкая, а наподобие мокрой снеговой каши. В то же время и не густая — засасывала, как трясина. Утренний дождь так отбарабанил верхушку холма, что все вокруг было полузатоплено и, влажное насквозь, держалось на честном слове. Брызги, поднятые вертолетом, били прямо в спину, и очень скоро он так промок, что вся спина и плечи неприятно заледенели. Рев моторов, как от дробилки древесных отходов, ошеломил его. Капельки воды покрывали его антиблики, несмотря на включенную автовибрацию линз для удаления влаги.

Втянув голову в плечи, он бросился бежать. МЗА в его руке был тяжелый и неудобный, как строительная балка. Как только он начал двигаться, включилась сервосистема, обеспечивая ему устойчивость. Вес по всему телу распределился равномерно, и двигаться стало легче. Это освобождение стало для него своего рода сюрпризом, что, в свою очередь, ужаснуло его. Он знал, как работает сервосистема. Ну разумеется, знал! Полный курс обучения, оттачивание навыков и постоянные тренировки: он знал, что должен чувствовать, когда включается сервосистема. Так почему же это ощущение стало для него полной неожиданностью?

Равномерные сигналы с центрального монитора базы образцов целей поступали в его левое ухо благодаря непосредственному подключению. Как и в случае с металлоискателем, частота повторения импульсов увеличивалась или уменьшалась в зависимости от того, насколько точно наведено оружие. Если он поворачивал дуло МЗА в сторону открытого пространства, сигнал становился менее интенсивным. Стоило качнуть дуло в сторону объекта, который сенсоры распознавали как «дверь» или «защитное сооружение», сигнал усиливался. Графические данные мелькали на его левой линзе, показывая вычисления по потенциальной цели. Дверной проем, боковая дверь грузовика, нижняя часть грузовика, низкая крыша, боковые окна, ремонтная мастерская — каждый такой объект выделялся желтым, иногда оранжевым, в зависимости от оценки уровня угрозы. Если система идентифицировала гуманоидную форму, она помечалась красным.

Всего лишь пугало в отрепьях, распятое в огороде.

Он все время двигался. Он знал свой собственный язык, свое бесшумное дыхание. Когда в поле зрения появлялись солдаты его подразделения, система, считав ауракоды, никак не помечала их.

Бигмаус держался впереди, Стаблер — на расстоянии справа, Прибен — позади него. Они шли по дорожке — по настилу в этом озере грязи, подбираясь к ближайшим к ним постройкам метеостанции. Было холодно, и снова зарядил дождь. Щеки обжигало. Над головой — огромное белесое небо, усеянное ломтиками серых облаков. Бигмаус уже добрался до ворот, слева от двухэтажных сборных домиков ярко-желтого цвета, которые, похоже, использовались как вспомогательный склад.

Позади них рев мотора изменился. «Пикадон» поднялся из грязи и задрал хвост, с новыми силами вздымая брызги. В ухе проскрежетал «конец связи» от сержанта. Резкая пощечина ледяного ураганного ветра, и вертолет был уже над ними — четкий, уносящийся над крышами прочь, за спутниковые антенны. Тень, скользившая за ним, промелькнула по земле.

Рокот его винтов в отдалении превратился в треск, катившийся по холмам. Остававшаяся за ним тишина была неприятна. Возникло чувство незащищенности. Хотелось, чтобы рев вернулся и в нем можно было спрятаться.

Теперь их окружило множество более тихих звуков: порывы ветра, шелест дождя, барабанившего по грязи и обшивке домиков. Чавканье их шагов. Их тяжелое дыхание. Монотонный звук крутившихся ниже по склону ветряных турбин. Быстрый, резкий трепет игрушечных ветряков, скобами прикрепленных к ограде огорода. Крошечные ветряки с двумя розетками лопастей со свистом вращались на ветру. Их разноцветные пластиковые лопасти поблекли от дождя и солнца.

Раздался пронзительный крик. Он быстро огляделся по сторонам, ожидая увидеть объект, выделенный красным.

Бигмаус открыл ворота — приспособленную для этой цели раму с натянутой ржавой проволокой от какой-то старой ограды. Ворота жалобно заскрипели на петлях. Стаблер прошла мимо него, прижимая к щеке ствол своего МЗА, — пока единственная живая душа на дорожке, ведущей к главным зданиям. Топот ее ботинок по настилу напоминал стук в дверь. Доски, пружинившие от грязи под ними, подпрыгивали под весом ее и Бигмауса, как батут.

Он добрался до ворот и секунду помедлил, выбирая подходящий момент. Неистовый вой прикрепленных к изгороди ветряков действовал на нервы. Он снова ощутил испуг.

Он крутанулся вокруг своей оси. Вершина холма была большой и пологой. Ее прозвали Айбёрн. В предварительной сводке говорилось: в ясные летние дни над вершиной поднималось такое большое и яркое солнце, что можно было серьезно повредить сетчатку глаз.

В такой день, как сегодня, — серый и мокрый — в это верилось с трудом. Затуманенный край кальдеры поднимался за вымытыми дождем зданиями станции. В другом направлении береговая линия исчезала вдали за лесом ветряков. Большая часть поселка располагалась в окрестностях холма, но сама метеостанция находилась наверху, открытая и ветру, и дождю. Море напоминало темную равнину, подернутую холодной дымкой утреннего тумана. Небо, похожее на лист металла, обработанного пескоструйным аппаратом, — кованая панель, загрунтованная, но неокрашенная, — опустилось, чтобы встретиться с ним. Если бы он прислушался, то различил бы, кроме гипнотизирующего шума ветряков, шипение волн, набегавших на берег залива.

— Не отставай, — произнес Прибен.

— Я и не отстаю. Просто пытаюсь понять, что к чему.

Прибен нахмурился. Фарел Прибен с лицом подростка и телом бодибилдера.

— Да ты спишь на ходу!

Они миновали ворота и пошли дальше по дорожке. Автовибрация стряхивала с антибликов капли. Вдруг выглянуло солнце, яркое и большое. Никакого ответного движения по-прежнему не было. Бигмаус и Стаблер приблизились к главному зданию станции. Вход в него был шлюзового типа. По открытым ставням стучал дождь. «Тук-тук-тук-тук-тук» — словно неизвестным кодом телеграфист передавал сообщение. Прибен нес такой же ствол, как и у него. У Стаблер — ее ПАП, а Бигмаус тащил дополнительный груз — пробойник. Сейчас он возился с дверью, пытаясь подобрать к ней код. Бигмауса прозвали так за его габариты и опыт в области программирования, хотя последние сто двадцать лет компьютерную мышь можно было увидеть разве что в музее. Рабочее неофициальное название группы Стаблер-Бигмаус было «Ретро». Он был техником. На левом бедре он нес электронный боекомплект.