Баламут - Василий Горъ Страница 27

—Вы обвиняете меня во лжи?!

—Уберите оружие! Немедленно!!!— хором проорало несколько человек.

—Не вопрос!— холодно усмехнулся я, вернул клинок в ножны, сделал шаг назад, демонстративно оглядел темное пятно, расплывающееся на брюках «оппонента», и добавил еще две фразы: — Но после того, как докажу свои слова, вызову этого слизняка на поединок. И убью.

Генерал-лейтенант заявил, что я буду в своем праве, а затем спросил, есть ли у меня хоть какие-то доказательства своей правоты.

—Да, ваше превосходительство!

—Позволите с ними ознакомиться?

—Почему бы и нет? Но для их… хм… всесторонней оценки понадобится присутствие одаренного, владеющего школой Смерти на уровне мастера первой ступени и выше, любого штатного целителя гарнизона «Девятки» и княжича Горчакова.

—Зачем?

—Для чистоты эксперимента!

—Что ж, вопрос серьезный, поэтому организуем…— после недолгих колебаний заявил он, дал соответствующие указания и догадался предложить мне присаживаться.

Я воспользовался его любезностью и сел по соседству с Аристархом Иннокентьевичем. Пока ждал появления всех трех вышеназванных лиц, не произнес ни слова, так как настраивался на новую встречу с ублюдком, которому хотелось вцепиться в глотку. Получилось неважно — возникнув на пороге кабинета и наткнувшись на мой взгляд, сонный, но чисто выбритый и благоухающий дорогим одеколоном княжич не удержал лицо. Впрочем, эта слабость длилась всего миг, а потом он включился в работу так, как будто заявился на какой-нибудь прием!

Маг со сродством к Смерти был уже в помещении, поэтому я прикипел взглядом к двери и подождал еще немного. А когда она распахнулась в третий раз, и в кабинет робко вошла Громова, я с большим трудом задавил злую улыбку, рвущуюся наружу, встал, попросил у генерал-лейтенанта разрешения обратиться к целительнице и пригласил ее к столу:

—Мария Матвеевна, скажите, пожалуйста, кому принадлежит вот этот фрагмент?

Увидев окровавленную кисть левой руки моей Свайки, извлеченную из перстня и аккуратно уложенную на столешницу, женщина побледнела, как полотно, на негнущихся ногах подошла поближе, дотронулась до шрама на второй фаланге безымянного пальца, который когда-то предлагала разгладить, перевела взгляд на второй, в центре тыльной стороны ладони и, не стесняясь слез, покатившихся по щекам, произнесла пять слов:

—Младшему вахмистру Татьяне Ивановне Смирновой.

—Вы уверены?— спросил ее генерал-лейтенант и вызвал взрыв:

—Я лечила эту девочку девять лет!!! ДЕВЯТЬ, вашу мать!!! И вы смеете сомневаться в моих словах?!!!

—Мы не сомневаемся, мы следуем проце-…

—Клянусь Силой, что эта кисть принадлежала младшему вахмистру Татьяне Ивановне Смирновой!— отчеканила целительница и повернулась ко мне: — Баламут, скажи, кто, а главное, как?! Ведь она пошла за Стену не с кем-нибудь, а с тобой!!!

—Сейчас узнаете…— давя рыдания, рвущиеся наружу, пообещал я и посмотрел на мага Смерти: — Господин майор, вы бы не могли определить, от чего умерла эта женщина?

Одаренный молча подошел к столу, вытянул ладонь над кистью Свайки, закрыл глаза и активировал сразу несколько незнакомых плетений. Закончил секунд через двадцать, без каких-либо просьб или подсказок с моей стороны подошел к побледневшему Горчакову, взял его за правое запястье, снова зажмурился и выдал вердикт:

—Кисть была отделена от остального тела через пятнадцать-двадцать минут после биологической смерти, наступившей вследствие применения плетения тенета праха. С вероятностью в сто процентов это плетение было использовано этим человеком!

—Дело Государево, говорите?— вкрадчиво поинтересовался генерал-лейтенант у княжича Горчакова, тщетно пытавшегося придумать хоть какое-то удобоваримое объяснение. А через мгновение открыл рот, чтобы приказать остановить Громову, но опоздал — целительница, как-то уж очень быстро подскочив к Павлу Алексеевичу, закатила ему зубодробительную пощечину. Мало того, судя по моим ощущениям, добавила к удару какой-то целительский навык. Но выдавать ее я и не подумал. Наоборот, поклонился ей в пояс в знак глубочайшей благодарности и снова выпрямился, так как услышал извинение представителя Е.И.В. Канцелярии: — Ратибор Игоревич, прошу прощения за высказанное недоверие! Вы оказались правы. А теперь скажите, пожалуйста, вы можете организовать эвакуацию всех пяти тел, сюда, в «Девятку»?

—Да, ваше превосходительство: оба состава рейдовых групп уже должны быть готовы к вы-…

—Прошу прощения за то, что перебиваю, но этот выход за Стену стоит отложить на сорок-сорок пять минут!— внезапно подал голос Довголевский и сразу же объяснил, почему: — Я шапочно знаком с Владимиром Игнатьевичем Шубиным и счел возможным сообщить ему об смерти дочери. Он уже на подлете, сядет максимум через полчаса, доберется до форта на моей машите, которая уже ждет на аэродроме, и пойдет с вами.

—Что ж, думаю, выход действительно стоит немного отложить!— заявил генерал-лейтенант, покосился на Горчакова, стоящего с закрытыми глазами и тщетно пытающегося сдержать нервную дрожь, презрительно поморщился и приказал взять его под стражу.

Княжича сразу же украсили наручниками и куда-то увели, а следом за ним испарился и мордастый действительный статский советник. Вероятнее всего, прикрывшись магом Смерти и Громовой. А когда в кабинете стало чуть малолюднее, Аристарх Иннокентьевич привлек к себе внимание генерала провокационным вопросом:

—Ваше превосходительство, скажите, а что вы вообще знаете о Ратиборе Игоревиче, кроме того, что он засечник и водит в Багряную Зону всех, кого заблагорассудится?

—Честно говоря, ничего…— ответил тот.— А должен?

—Я считаю, что да. Хотя бы потому, что этот юноша за последние два года сделал для России больше, чем весь гарнизон «Девятки», вместе взятый. Не верите? А зря! Возьмем, к примеру, так называемых «обрубков», то есть, лиц, регулярно похищаемых нашими «соседями» и используемых в качестве источников информации. Насколько я знаю, личный состав этого форта не спас ни одного, а Баламут отбил и вытащил из Зоны шестерых!

—Семерых!— уточнил Тверитинов, наткнулся на вопросительный взгляд полицмейстера и усмехнулся: — Последнего принес сегодня. В кои веки не в «Единичку», а к нам. К слову, несчастного уже привели в сознание, опросили и выяснили, что это командир рейдовой группы форта номер четырнадцать…

Услышав слово «форт», я вдруг вспомнил фразу Свайки, запавшую в сознание, и поднял правую руку. А когда генерал-лейтенант дал мне слово, на всякий случай встал:

—Прошу прощения за то, что забыл рассказать чрезвычайно важную новость, но с момента гибели очень близкой подруги я пребываю не в лучшем состоянии души.

—Ничего страшного, рассказывайте сейчас!

Я достал из перстня фотоаппарат, позаимствованный у Кости, аккуратно положил на столешницу и легонечко толкнул пальцем. Потом выложил в ряд все сменные кассеты, найденные в снаряге телохранителя, и выпрямился: