Третий экипаж - Алексей Гребенников Страница 27

Карина видела вдалеке силуэт доктора Вальковича.

«У него нет этой вещи…»

Она не повернулась на голос отца.

Но спросила: «О чем вообще идет речь?»

Генерал промолчал. Не читать же ей лекцию, в самом деле.

В мощном ускорителе протон сталкивается с протоном, рождается новая частица – эквидистон… Это и есть силы среднего взаимодействия… Те, что могут столкнуть Луну с орбиты, но не затронут Солнца. Энергии, энергии, энергии! Как забросить провод на энергетическую сеть Вселенной и снять энергии столько, сколько нужно для бурно размножающегося человечества?

Генерал увидел маленькую полевую мышь, выскользнувшую из-под кривого пня.

Такие живут на всей территории от Западной Европы до Тихого океана, но редко селятся в человеческих постройках, предпочитают найти или построить собственную нору. Рыжевато-коричневые бока, в середине спины от затылка до хвоста – черная полоса. На Алтае этих мышей называют чичканами. Есть даже сказка такая – про человека, сорвавшегося в пропасть…

Доктор Валькович тоже бредет над пропастью…

Правда, он не догадывается о том, как близок край…

А тот человек в последний момент ухватился за ветки дерева, повис в воздухе. Задрав голову, увидел, что корень дерева, за ветви которого он ухватился, грызут два веселых чичкана, а на дне пропасти ждет змей с распахнутой влажной пастью. Никакого выхода, никто не протянет руку, и по ветке, делая ее скользкой, золотистыми каплями стекает мед…

Падение неизбежно…

Но человек, даже преследуемый смертью, как-то устраивается… хотя бы хватается за ветку дерева, растущего над пропастью… Конечно, его положение непрочно: день и ночь (белый и черный чичканы) грызут корни… Сколько дерево еще продержится… Слизнуть каплю мёда? Почему нет? Придурки, вроде Буковского, легко идут на такую поклевку…

«Откуда у тебя браслет?» – «У Аньки взяла. Он мне нравится». – «А откуда такой браслет у Аньки?» – «А ей подарил Анар». – «А у него?»

Карина не ответила.

Собственно, она не знала истории желтого браслета, она не знала притчу о падающем в пропасть человеке, не видела смешную, вставшую на задние лапки мышь. Она слышала отца, но и он не мог помешать. «Эта падла, – сказала она, прислушавшись к далекому кукованию, – кричит вторые сутки, свихнулась. Папа, ну почему так? Почему кругом одни реднеки и фрики или такие вот спяченые кукушки? Наверное, когда границы откроют, все кинутся подальше отсюда…»

Аня… Анар… Браслет-змейка…

Генерал смотрел на пирамидальное облако.

С Мохаимом однажды они заговорили о Боге.

Не из чувства вины и не из чувства причастности к темным тайнам.

Они заговорили о Нем только потому, что всем профессионалам, наверное, снятся сны, величественные, как это пирамидальное, поднимающееся над водохранилищем облако. С облаками вообще так – плывут, меняются, расплывчатые их очертания сгущаются в непрозрачные туманности, из туманностей формируются еще более причудливые силуэты. Возможно, доктор Валькович действительно знает что-то такое, что может спасти или погубить мир. Но от него уже ничто не зависит. Как и от уже умерших Джона Парцера и Обри Клейстона. Как и от еще живого доктора Кима, попавшего под домашний арест, и от доктора Курта Хеллера, вызвавшего в свою палату сотрудников Интерпола. «А если бы я тогда не задержал свои бронетранспортеры? – хотел спросить генерал Мохаима в маленьком тель-авивском баре на бульваре царя Шауля. – Если бы я не дал вашим людям войти в поселок?»

Но не спросил, потому что знал ответ:

«Динозавры бы снова вымерли».

А браслет-змейку генерал привез из Камбоджи.

Он помнил на желтом браслете каждую деталь, каждую чешуйку, но жена змейку-браслет не полюбила: слишком запоминается.

Зато Карина таких вещей не боится.

Сейчас никто не боится того, что запоминается.

«Папа, он у меня на прицеле».

Генерал не ответил. Он не собирался ей помогать.

Он смотрел на маленькую мышку, на вытягивающуюся, вынюхивающую что-то в воздухе. Можно сбросить чичкана вниз. Можно раздавить его. Можно просто не замечать. А ты, подумал он о дочери, взяла на себя ответственность. А раз так, делай выбор. Коромысло миров постоянно колеблется.

Вслух он сказал:

«Потом ты напишешь книгу».

«Книгу? – удивилась Карина. – О чем?»

«О выборе. Всем интересно, что легче: убить физика, который спасал мир, или не выполнить приказ, от которого зависит судьба мира?»

«А этот физик спасает?» – одними губами спросила Карина. «Не знаю». Генерал смотрел на белую пирамиду облака.

Он, правда, не знал.

Возможно, пуля сейчас разнесет мир в осколки.

А возможно, он сбросит сейчас чичкана на Карину.

«Подними глаза».

Тень облака упала, наконец, на них.

Тень покрыла водохранилище и человека, бредущего по плоскому берегу. Сразу чудесно и странно высветилась вода – плотная, с искорками в глубине.

«Подними глаза», – повторил генерал, глядя на маленького чичкана.

И добавил: «Всё будет правильно. На этом стоит мир».

– Да не дрожи ты, Лёха, – сказал Алекс. – Глотни коньячка.

– Нет, он коньяк не будет, – заглядывали в открытое окошко механики.

Спуститься по железной лесенке в машинный зал они боялись, да и Лёха натянул на руки резиновые перчатки. Механики водили большими опытными носами, прислушивались к волнующим запахам, но в машинный зал не спускались. Смотрели, как вблизи плотины толпятся туристы, – их голоса перекрывались только ровным шумом падающей воды. Три мужика небольшого роста, в спортивных синих трико, негромко и убежденно говорили о чем-то туристам, тыча пальцами в стоявшие у стены водолазные костюмы. Вообще-то водолазные костюмы сами по себе стоять не могут, резина все-таки, но эти стояли, будто их пропитали особым составом. Ни руку, ни ногу в таких не согнешь, хорошо, что всех водолазов успели поднять со дна водохранилища. Чувствовали они себя не очень уверенно, но госпитализироваться не захотели, были уверены, что просто отравились зайчатиной.

«Да не водятся тут зайцы», – оспаривал их слова вовремя подъехавший участковый.

Водолазы качали головами: «Тут не водятся, а в кафе водятся. Мы питаемся серьезно, нам иначе нельзя».

На самом деле они, конечно, ничем не отравились. Просто во время работ на дне водохранилища их резиновые костюмы вдруг начали затвердевать, пришлось срочно поднимать ребят на плот. Теперь водолазы убеждали в чем-то туристов. Неясно как-то убеждали. Вот, мол, сперва при спуске было темно, муть такая, что фонарь глохнет, а потом сумерки расступились и… ну, как вам это объяснить… ну, знаете, как самолет вырывается из тумана… серые лохмотья несет за иллюминатором и вдруг сразу открывается земля…