Люди и Нелюди - Виктор Костин Страница 27

Правда была мысль с сыном на школьное собрание, но это все-таки не совсем то. Урок закончился, следующий – ну, буду называть его «труды» по-нашему, – и я с криком и шумом свалил из класса, даже и не оглянувшись. Хотя спиной чувствовал: за мной следят, чутье разведчика не обманешь.

Подошел Витоли ко мне, поздоровался. Причем, как и положено, имя мое и имя моего отца не забыл, и не пропустил, и затем долго и как-то путано стал благодарить. Причем не за себя, а как бы за родителей, что они довольны моим репетиторством и как что я хорошо делаю и тому подобное.

Я прямо заслушалась и даже стала получать некоторое удовольствие от этого. Потом, правда, закралась мысль: а откуда они это знают, что я хорошо его учу по нашим предметам и вообще? Они ведь не присутствовали на наших занятиях. С его слов получается, так он такого может нарассказывать про меня, я его уже знаю, сказочник он еще тот.

И тут он начинает рассказывать, что он показывал тот диктант, что он писал. Такого ужаса я давно уже не испытывала. Видимо увидев мой этот взгляд, этот мелкий или скорее уже крупный засранец решил уточнить, что диктант, который был написан на двух страницах. Фух, с души как камень упал, это же про прошлый раз. Этот все обличающий и выдающий меня с головой был на одну страницу, и ту не всю занимал.

Вчерашний черновик я, говорит, сжег, он был весь в помарках, и я не стал его показывать родителям. Ну да, ну да, в помарках, там ни одной ошибки не было, если что, разве что то слово с маленькой буквы, но он за него уже рассчитался… пирожным.

В помарках он был, – хмыкаю.

Но хорошо, что сжег, это он молодец.

Потом еще благодарит, кланяется и уходит за свою парту, правда перед уходом незаметно для других мне подмигивает.

Вот какая же молодежь эти столичные дворяне, вогнал в шоковое состояние девушку и радуется – и как мне к нему относиться после этого?

Бросаю вот ответ: «Я старалась». – Надо хоть пару слов сказать, а то невежливо совсем веду себя.

Провожу урок, вроде, чуть успокоилась, опрашиваю учеников.

Это, Витоли даже руку тянет. Раньше за ним никогда не случалось такого, на русинском по крайней мере, но я игнорирую его, и не потому, что боюсь его подвести плохой оценкой, вдруг он неправильно ответит, а скорее боюсь своей реакции на его ответы и его самого немного.

Урок заканчивается – и что? Он уходит, даже не обернувшись, хотя я специально следила за ним: что он будет делать?

Он же за кем-то погнался и даже не обернулся, вот и думай после этого. Что было вчера дома, и что сегодня в школе, и как мне быть в следующий раз. Может, мне все показалось, и я как дура… э… не очень умная репетитор. Я провертелась всю ночь, а он просто по-детски выразил мне свою благодарность, а я уже себе наво… напредставляла невесть что и как.

В этот раз на трудах изучали паровичок, или правильнее – паровики, и любые машины и механизмы, где используется данный паровой двигатель.

Тема была богатая, и даже за одно занятие нам не успели раскрыть ее и половину.

Не то что тогда про мельницы, правда и на дом задание дали. Узнать про истории открытий и что-где-как происходило с именами и датами, в общем, типа «работайте, дети». Это уже нечто вроде предварительного экзамена, кто как умеет искать материал и знакомиться с нужной литературой. Ладно, плавали, знаем. Кстати, здесь пароходы уже есть, есть и парусники, и еще пароходы даже на жидком топливе, правда используют пока сырую нефть без разделения ее на фракции.

Чем мне нравились местные занятия по трудам – это тем, что мы сидели за отдельными большими столами и каждому был на стол положен комплект материалов по теме, для нашего ознакомления и изучения. Это и рисунки паровичков и пароходов, схема работы парового двигателя с рисунками и графиками, прошлый раз так же и с мельницами было.

Когда я прикинул стоимость всего этого рабочего материала, то только присвистнул от удивления. А ведь будет еще институт или столичная наша академия. Сколько же папик платит за мое обучение здесь?

Это же каждому надо, и они, во-первых, портятся со временем, во-вторых, морально устаревают, значит надо постоянно обновлять. Да, надо бы спросить, как это к нам, дворянам, относятся, черт, я уже им… нам даже завидую.

Вспомнилась моя старая школа под Новороссийском. Классы, где ремонт три года не делался, не то что плохо, а совсем никак. Напрягли преподы родителей, половина сдала деньги на ремонт, половина сказала: нечего сдавать и пошли все нафиг. А наглядные пособия? На глобусе только матерные частушки прочитать можно хорошо, потому как каждый месяц их кто-то старательно подновляет, все остальное только угадывается, и в остальном плане пособий то же самое.

Компьютер? Не смешите меня. Есть только клавиатура, да-да, только не смейтесь. Нарисованная на куске картона и с любовью раскрашенная, и вот на нее и жмем. Не знаю, может, сейчас и лучше, но когда я учился, было только такое вот убожище. Здесь пока компов нет, электричество вон только с этого года (здесь используется слово «лета», но, чтобы не морочить голову читателю, будет использоваться русское слово «год»), но если появятся ЭВМ, то клавиатуры, я верю, будут не любовно нарисованные на картоне своим, из дома, фломастером.

Закончились «труды», и перешли снова в основное здание школы, едва успели. Здесь построение уроков немного непривычно, для меня во всяком случае. Четыре урока по 56 минут и три перемены, первая и третья перемены по восемь минут. Это только добежать до зданий, если физкультура или труды, если предметы типа математики и химии, то только сменить учебник на парте или перейти в соседний класс, это рядом.

Используется всего три классных комнаты, идущих подряд. Во всяком случае для нашего класса такой порядок; как для остальных, я еще не вникал. Вроде, выпускной 11 класс, тогда там будет и актовый зал для танцев использоваться, и дуэльная комната, тоже зал весьма приличных размеров. Как-то помогали рабочим, что приносили материалы, мечи, копья и вроде старинных ружей, – уу-у впечатлений у Витоли осталось тогда. Там все серьезно, пока не разобрался, что и как, это все потом только, на следующий год у меня.

Сейчас будет математика. Конкретно сейчас, вроде, алгебра, хотя, как по мне, они особо и не делятся здесь на алгебру и геометрию, а только на практическую и теоретическую части единого учебника приличной толщины.

Вот сейчас по плану теоретическая, я и зову ее «алгебра». На ней и будет эта маразматичка Натали Сергеевна. Я был у нее уже на двух занятиях. Ничего не понимаю – и чего это Витоли назвал ее так грубо. Очень милая женщина, я бы сказал, в самом соку, и вообще 38 лет – не возраст. Да она еще о-го-го, всем молодым фору даст и на свой возраст, точно говорю, не выглядит. Я бы и тридцати не дал, если бы не знал точно ее возраст.

Конечно, это не бутон нераспустившейся розы, как Бригида Петовна, что выглядит как девочка-школьница и носится по школе так же, но в плане, если бы мне сказали выбирать, я с ходу бы ее точно не отмел. Да-да, не отмел, м-да. Она красива именно такой зрелой красотой и поддерживает себя, я же вижу. Хмурится, правда, только довольно часто, но, может, ей это для создания имиджа «строгой училки» как-то нужно. Не думаю я, что она прямо злобная стерва, может, с мужем ей не везет, может, в семье проблемы какие или еще что там, жизнь сложная штука.