Суховей - Игорь Стенли Страница 27

– Романов! – послышался из динамика голос Ерёменко. – Приказываю срочно прибыть к жилому лагерю! У тебя три минуты! Выполнять!

Я секунды поколебался, затем подтвердил получение приказа и, оповестив Палыча, направился в обратный путь. Прошло уже полминуты, когда я догадался, что, шагая даже очень быстро, не успею добраться вовремя. Пришлось перейти на бег. Выглядело это немного странно, но приказ есть приказ – я принял эти правила. К концу первой минуты я понял, что не проделал нужной трети пути, и пришлось припустить ещё сильнее. В итоге я всё же оказался в нужном месте спустя обозначенное время с небольшим хвостиком.

Василий Иванович скептически посмотрел на меня – краснолицего, промокшего от пота, конвульсивно втягивавшего воздух, затем взглянул на часы.

– В принципе, уложился, – констатировал он, – но мне не нравится твоя одышка. Надо бы подтянуть выносливость.

– Вообще-то я регулярно выхожу на пробежки, – пропыхтел я.

– Не важно, сколько ты тренируешься. Важно – как, – выдал инструктор. – Ну ладно, с этим мы разберёмся. А сейчас пошли к машине, немного прокатимся.

– У меня форма насквозь пропотевшая и вся в пыли, я вам салон испорчу, – предупредил я.

– Спокойно, Романов, машина служебная, и девок я здесь не вожу, так что обойдёмся без жеманства. Залезай.

Я залез, и мы покатили по незнакомой мне грунтовой дороге в глубь полигона. Через пару минут я понял, что подъезжаем к стрельбищу, только с другой стороны.

– Ты что думал, оставлю тебя без десерта? – хмыкнул инструктор, выходя из автомобиля. – Пойдёшь стрелять как миленький.

И мы направились к пункту боепитания, где Василий Иванович перекинулся парой слов со старшим. Тот коротко велел парнишке, сноровисто вскрывавшему цинк, выдать нам патроны, что боец и сделал, протянув нам через окошко пять снаряжённых магазинов.

Мы подождали, пока отстреляются другие курсанты, и отправились на огневой рубеж. Мне сразу понравилось, что стрелять пришлось не из положения лёжа. В оборудованной траншее вести огонь предполагалось стоя, с удобным упором на бруствер. Правда, блеснуть навыками стрельбы мне это не помогло – да и какие навыки? В стрельбе из нарезного оружия я так и не успел попрактиковаться, хотя карабин был куплен с год назад.

К концу первого магазина я с горем пополам смог поразить ближайшую мишень, а дальнюю даже видел с трудом во время прицеливания. Ерёменко молчал. Я, не глядя на него, сменил магазин и по команде приготовился продолжать стрельбу.

Теперь я расслабился, представил себя пришедшим в стрелковый клуб с единственной целью – расстрелять десяток-другой патронов лишь для собственного удовольствия. Встал поудобней, взял низ грудной мишени на прицел, выдохнул и потянул спуск. Результата не было, но я заметил, как пули выбили грунт ниже цели. Видимо, недостаточно плавно спустил курок. Следующей короткой очередью я поразил мишень и перевёл автомат в режим одиночного огня. Дальше дело пошло лучше: после одиночных выстрелов оружие незначительно уводило в сторону от цели, и я мог быстро её находить и стрелять снова. Таким образом, я уже на седьмом патроне уложил ростовую мишень. Наконец пришла определённая уверенность, и остальные магазины я потратил на закрепление навыков.

Примерно так же, как и тот день, пролетели следующие три. Полигон жил и работал круглосуточно, семь дней в неделю. Я учился оказывать первую помощь, метал учебные гранаты, стрелял из пистолета, автомата, пулемёта и даже был удостоен десятка выстрелов из СВД. Я повторял и улучшал некоторые показавшиеся мне сложными упражнения. Удивился, как хорошо работают с резервистами инструкторы от военных. Они терпеливо, доходчиво и, главное, до достижения положительного результата разъясняли нам все тонкости боевой подготовки. За эти дни я уже знал и умел больше, чем за месяцы военной кафедры и срочной службы. В конце учебного дня Ерёменко, как правило, проводил дополнительный инструктаж на тему того, как полученные навыки могут пригодиться именно мне. В этих наставлениях было множество примеров из его собственного опыта, и я убедился, что мой инструктор не потерял руку на пилораме, а прошёл огонь и воду, прежде чем оказаться на непыльной работе в Фонде.

Мы выезжали на полигон то в первую, то во вторую смену, через день. Стоит ли говорить, что за полдня занятий я уставал так, что ни о каких пробежках или поездках на минеральные источники речи не шло? Вкусные обеды и ужины мне готовила милая старушка из соседнего дома, к которой я всё же решил обратиться. О проблемах со сном я забыл напрочь.

Вот и сегодня после второй смены я добрался домой около семи. Плотно поужинал и не придумал ничего лучше, как завалиться на диван пересматривать экранизацию «Трудно быть богом» Стругацких.

Очевидно, я начал дремать на первых минутах фильма, выхватывая сознанием куски киноленты. Из благостного состояния меня нагло вывел надрывавшийся где-то в коридоре телефон. Звонил мой личный мобильный. Это была Вика, и с первых мгновений разговора я понял, что с ней что-то не так. Сонливость тут же улетучилась.

– Я хочу тебе кое-что рассказать. Это о моём отце, – начала девушка после короткого приветствия. – Я говорила, что он погиб. По официальной версии, его водитель не справился с управлением, выехал на встречную полосу, где столкнулся с грузовиком.

Вика всхлипнула, и на некоторое время в трубке повисла тишина. Я не стал встревать с неуместными расспросами, просто ждал.

– Но понимаешь, с того самого дня мне не верилось в несчастный случай, – продолжила она. – И вот сегодня мне позвонили какие-то люди. Папа всегда говорил мне не брать трубку, когда звонят со скрытого номера, но я подумала, что, может быть, это ты звонишь через интернет или ещё как-то. И взяла. Там был голос, искажённый, мужской. Он говорил страшные вещи, очень неприятные.

В трубке снова стало тихо, слышались только отрывистые вздохи.

– Серёж, я была права. Отца и его друга убили. И теперь им что-то нужно от меня.

– Они чего-то требовали? – задал я первый вопрос.

– Ничего. Просто наговорили кучу гадостей и бросили трубку.

– Это не может быть злой шуткой? У тебя нет врагов или завистников?

– Поверь, я знаю, что говорю, это не розыгрыш, – Викин голос зазвучал более собранно. – Скорее всего, это связано со службой отца. Он был военным, и мы постоянно переезжали с места на место. Потом дали квартиру, и мы наконец осели в пригороде Питера. Через время он уволился из армии и со своим другом открыл небольшой строительный бизнес. Всё было хорошо, но лет пять назад их снова позвали на госслужбу. Я не поверила, но они с партнёром продали бизнес и вышли на новую работу. До сих пор не знаю, чем он занимался. Папа всегда обходил эту тему стороной.

– Хорошо, я тебе верю. Где ты сейчас? – задал я второй ключевой вопрос.

– Я дома…

– У вас есть охрана или консьерж, есть с ними связь? – спросил я снова, не дав Вике закончить фразу.