Бальдр и Тёмный бог - Ярослав Титарев Страница 28

Фрелав остановил коня, сошёл на землю и поднял с сырых камней плащ. Я изображал храбрость перед хлещущими ударами ветра. Лишь глаза чуть слезились. По лицу Фрелава скользнула тень ужаса перед тем, насколько я не был живым.

— Вернуть тебе его? — прокричал он.

— Как хочешь! — рявкнул я.

Воин пару мгновений мешкался, глядя как ветер чуть не выкидывает меня из седла. Он подошёл и накинул на меня плащ, завязав ремешки на шее.

— Едем! — буркнул он.

И я опять мог врезать ему. Но в этот раз мне не захотелось.

К вечеру мы подъехали к усадьбе Фёвикен, перед которой мы с Годи и Бьёрном несколько дней назад уложили троих хирдманов Вали.

Стены усадьбы были выложены на насыпном валу из камня. Перед валом во рву плескалась морская вода. Ворота располагались меж двух деревянных башен. Какой-то тёмный мешок болтался над мостком, соединяющим башни. Я пригляделся получше и узнал Бьёрна. Сердце забилось в отчаянии: Хёрд не придёт на помощь!

Фрелав подтолкнул меня в двери долгого дома, куда только что вошли Вали и сопровождавшие его воины. В доме стоял гомон. Людей было очень много, они толкались, стучали кубками и распевали гимны. В Фёвикене гостил конунг Олав и две сотни его хирдманов.

Меня провели через зал и посадили на краю стола. Руки по-прежнему были связаны за спиной. Вали вырос надо мной и поставил ногу на скамью. Рядом с ним стоял беловолосый конунг Олав. Лицо его было черно от рун. Борода стянута кожаными шнурками со сверкающими пряжками. Грудь украшала тяжёлая цепь с золотыми дисками. На предплечьях сверкали серебром наручи.

— Это Бальдр? До последнего не верилось, что увижу ожившего мертвеца! — удивился Олав.

— Хёрд уже настолько слаб, что позвал мертвеца себе на помощь! — прыснул Вали.

— Ну, если это его последняя надежда, — проговорил Олав, смерив меня весёлым взглядом, — то Истлаг, скоро будет твой, Вали. Осталось найти Эйсир. Бальдр уже сказал, где он?

— Ещё нет, конунг, но скоро расколется, — кивнул брат.

— Хах, не сомневаюсь! — Олав хлопнул Вали по плечу: — Ночь не время для терзаний — пошли пировать!

Конунг Олав скрылся за спинами хирдманов, а Вали приблизился ко мне.

— Бальдр, зачем тратить время?! — он взял меня за волосы и заставил поглядеть на себя. — Ты драуг, мертвец, который не может зваться ярлом! Ты мерзостное, поганое, неживое отродье! Слышали, парни?

Все вокруг загоготали.

— Тебе нет места в мире людей, — склонился ко мне ближе Вали. — А нам здесь жить! И я буду сидеть в Тронхейме! Скажи мне, где Эйсир?!

Я пошевелил языком в пересохшем рту, выискивая слюну, и вместо ответа плюнул в лицо брату: не сдержался.

— Ах ты, мразь! — рассвирипел Вали и ударил меня коленом в челюсть.

Раздался короткий хруст. Во рту появились острые крошки зубов, кровь полилась на пол изо рта и носа. Было больно. Но ещё больше обидно.

— Так ты всё же живой?! — ехидно прошипел Вали и вновь оттянул мою голову за волосы. — Тогда слушай, — брат нетерпеливо облизнулся, — особое удовольствие мне доставит отыметь Маргрет у тебя на глазах. И я не буду убивать тебя, пока ты не налюбуешься! Смотри за ним в оба, Фрелав! — рявкнул Вали. — И не корми! Мертвецам не нужна пища.

Брат ушёл вслед за Олавом, а я безвольно согнулся и сплюнул кровью между ног. Нос отвратительно ныл и быстро отекал — похоже, был сломан. Сердце наливалось отчаянием.

— Я хочу ссать, — хрипло сказал я.

Фрелав отложил ложку и нервно поглядел по сторонам.

— Только не делай это здесь, ладно?

Фрелав вытолкнул меня во двор. Лицо пульсировало болью, веки заплыли. Ремень связывал руки и тянулся к ногам. Ноги тоже были связаны, но верёвка позволяла делать короткие шаги.

— Всё, стой. Далеко не пойдём, — сказал Фрелав. — Отливай здесь.

— Ты достанешь?

— Что? — с недоумением поглядел на меня воин. — Ах, проклятье, у тебя руки связаны.

Пока Фрелав мялся, чтобы развязать мне штаны, я разглядел у стойла рассёдланных лошадей. Поблизости никого не было — все пировали в большом доме.

«Вот мой шанс!» — Я ощутил, что моей неистовой ярости, которая бурлила внутри, хватило бы повалить Фрелава и задушить его ногами. Я перерезал бы путы его мечом! Я почти решился, но вспомнил Торира, как он тогда ночью, в панике запрыгнув на коня, бросился в дебри леса. Варги настигли его через минуту. Конец. Я не мог так рисковать и усмирил в себе слепое желание к бегству. Ведь я был последней надеждой для Маргрет. И Лейфа. И даже своего брата Хёрда.

Мы вернулись в долгий дом. Зал сделался ещё более задымлен и шумен. Запахи хмеля и жареного на огне мяса носились в воздухе и кружили мне голову. Моё место оказалось занято воином. Его плечи укрывал волчий мех, бритые виски были украшены рунами. Борода спутанным комом скрывала половину лица. По щеке пролегал шрам.

— Подвинься! — рявкнул Фрелав, усаживая меня на прежнее место.

— Извини, тут было свободно! — показал белые зубы воин и перевёл взгляд на меня.

Я узнал его — это был Годи.

Сердце забилось от радости видеть хирдмана Хёрда. Я понял, что скучал по Годи. Неужели, он пришёл ради того, чтобы вытащить меня? Душа ликовала. Я не чувствовал больше себя одиноким, в окружении врагов.

— Какие вы истлагцы негостепреимные! — пробурчал Годи, отхлебнув мёда.

— Я Фрелав. Ты из хирдманов конунга Олава? — сощурился Фрелав. — Что-то говоришь больно по-нашему, без выговора.

— Годи. Я родился в Истлаге, — отставил кубок Годи и вытер усы. — Потом искал славы на за морем. И вот судьба вновь привела меня в родные земли.

— Земляк, значит! — улыбнулся Фрелав. — А в землях какого ярла ты жил?

— Хёрда, — понизил голос Годи и сделал прегрустную мину. — На скотном дворе спал. Сын вдовы. Ни земли, ни дома своих не имел.

— Скоро конец Хёрду, — улыбнулся Фрелав. — Вали обещал, что все мы получим землю и золото. А вам что обещал Олав?

Фрелав склонился ближе к Годи, чтобы их разговор не разносился по залу.

— Золото, — кивнул Годи. — Много золота. И мы сами купим себе землю, где захотим. Но не в Истлаге, нет. Здесь слишком мерзкая погода!

Годи засмеялся, и Фрелав подхватил его смех.

— Выпьем, брат! — сказал Фрелав.

Воины встретились кубками перед моим лицом. Я облизнул потрескавшиеся губы, глядя на янтарные капельки мёда, стекающие по стенкам кубков.

— Этот молчаливый пленник — это же Бальдр? — покосился на меня Годи. — Почему бы нам не налить ему кубок? В загробном мире вряд ли поили мёдом, а Бальдр?