Час Предназначения - Джеймс Алан Гарднер Страница 28

– Но я не хочу быть ничьим учеником…

– Заткнись! – Служитель болезненно надавил на нервный узел у меня на грудине. – Меня не интересуют личные предпочтения какого-то хорька. Все, что меня интересует, – годишься ли ты для этой работы.

– Вряд ли. Единственное, что я умею, – это играть на скрипке…

– И больше не сможешь, если не заткнешься! Рука тебя не отпустит, пока я не захочу, понял, парень? И как ты собираешься играть на скрипке с переломанными пальцами?

Я едва подавил фразу, готовую сорваться с моего языка: «Она вцепилась в мою правую руку, старый дурак, а я играю на скрипке левой». Но подобный ответ мог оказаться тактической ошибкой. Кроме того, как я смогу держать смычок, если моя правая рука будет растерта в пыль? А играть пиццикато? Без двух здоровых рук я вновь стал бы мальчишкой, когда-то мечтавшим о величии, и обреченным трудиться на ферме или рыбацкой лодке до конца жизни, лишенным всяческих надежд на большее.

– Ладно, – буркнул я. – Чего ты хочешь?

– Задать несколько вопросов. Выяснить, действительно ли ты считаешь, что поселок нуждается в служителе Патриарха.

– И если я солгу, Рука причинит мне боль? Хакур кивнул.

– Патриарх всегда считал это надежным способом узнать правду.

– Не сомневаюсь.

– Не дерзи мне, парень! Я всегда могу приказать Руке схватить тебя за другую часть тела. И вряд ли тебе понравится, если пострадает именно она.

Бросив на него злобный взгляд, я вызывающе дернул головой.

– Задавай свои вопросы! И сам увидишь, что я совершенно тебе не подхожу.

Служитель Патриарха лишь ухмыльнулся, оскалив желтые зубы.

– Первый вопрос, – сказал Хакур. – Ты веришь в богов?

– Да.

– Во всех богов? Даже в Госпожу Нужду и Господина Недуга?

– Да. – После прошлой ночи я несколько усомнился в своей вере в Господина Недуга, но не стал говорить об этом вслух.

– Ты молишься богам?

– Иногда.

Он посмотрел на меня уничтожающим взглядом. Я ожидал, что он спросит, насколько часто означает мое «иногда», но, вероятно, заранее предполагал худшее. Вот почему следующий вопрос несколько удивил меня:

– Для тебя важен твой поселок, парень?

– Крайне.

– И как далеко ты готов пойти ради того, чтобы защитить его?

Я поколебался.

– Трудно сказать, – наконец ответил я. – Зависит от обстоятельств.

– Естественно, зависит, идиот! – прорычал служитель. – Все зависит от обстоятельств. – В глазах его блеснула сталь. – Хватит строить из себя хорька!

«Легко тебе говорить! Тебе не размозжат пальцы, если ты скажешь неправду». Вслух же я произнес:

– Назови какую-нибудь угрозу для поселка, и я скажу, что я стал бы делать.

– Не смей мне указывать, парень! – Он на мгновение зажмурился, затем снова открыл глаза. – В прошлом году сюда явился торговец из Фелисса, якобы для того, чтобы полюбоваться листвой, но на самом деле он намеревался купить себе право жить в поселке. У него была куча денег и беременная жена, и торговец хотел, чтобы его будущий ребенок воспитывался как тобер, меняя пол. Он считал, что для ребенка это будет полезно.

– Он прав. – Я пожал плечами.

– Конечно, – согласился Хакур. – И он готов был заплатить за это – в виде пожертвований Совету старейшин, школе, мне, Лите – причем настаивал на том, что это не взятки, а лишь дар в помощь людям.

– Надеюсь, старейшины плюнули ему в лицо?

– Ты не знаешь старейшин! У них длинный список проектов, которые они бы рады были начать, если бы только у них имелись деньги, и некоторые из этих проектов даже вполне разумны. Например, оплатить обучение преемника доктора Горалин – лет через десять-пятнадцать она уйдет на покой, и примерно столько времени требуется, чтобы кто-то из наших закончил медицинскую школу. И денег на это потребуется немало. Если Совет примет деньги от этого торговца, в течение последующих сорока лет в поселке будет опытный врач. От подобного трудно отказаться.

– Об этом я не подумал, – признался я. – Но Совет, вероятно, все же в конце концов сказал «нет». Ведь семья переселенцев у нас так и не появилась.

– Совет не отказал торговцу. Это сделал я. Начал выкрикивать всевозможные угрозы и перепугал всех до полусмерти. – Он криво усмехнулся. – Иногда возникает желание повеселиться.

– Думаешь, это весело – если Тобер-Коуву сложнее будет найти нового доктора?

– Нет, – вздохнул он. – Тогда мне совсем не было весело.

– Тогда зачем ты так поступил?

– Потому что если бы этот торговец купил себе место в поселке, того же захотели бы и другие. Вот только следующему уже был бы просто нужен летний домик – чтобы приезжать на солнцеворот, отдавать детей на «обработку» Господину Ворону и Госпоже Чайке, а потом возвращаться обратно в Фелисс. Многих тоберов подобное предложение просто возмутило бы, но другие могли просто сказать: «Запросите хорошую цену». Таким образом, мы купили бы больше книг для школы или, может быть, несколько мушкетов для Гильдии воинов, чтобы им было что противопоставить любому вооруженному преступнику, который посмел бы у нас появиться.

– Одного пистолета уже слишком много, – пробормотал я.

– И одного торговца тоже слишком много, – ответил Хакур. – Не то чтобы я имел что-то против торговцев как таковых…

– Ну да, – сказал я, – еще скажи, что ты в моем отце прямо-таки души не чаешь.

Старый змей яростно сверкнул глазами.

– Думаешь, я плохо отношусь к Зефраму? За его деньги были приобретены новые лодки, куплен скот, отремонтирована лесопилка… Хотя порой я до сих пор думаю, что мне стоило бы выставить его отсюда.

Я закатил глаза.

– Какой кошмар!

Служитель вздохнул.

– Я знаю, что сами по себе они вполне неплохие люди, Фуллин, но со временем тоберы начинают думать, что своим процветанием поселок обязан им. И в конце концов это уничтожит Тобер-Коув. С помощью денег хорошо лишь делать новые деньги, все же остальное… Поселок глубоко погряз в материализме…

– Послушай, – прервал я его, – что плохого в том, если у твоих детей, когда они вырастут, будет умелый врач? При чем тут жадность?

– Материализм – это вовсе не то же самое, что жадность, – огрызнулся Хакур. – Материализм сводит все к равновесию прибыли и потерь. Он утверждает, что семья переселенцев обойдется нам в такую-то сумму за жилье, в такую-то за обучение, в такую-то – за раздражающие факторы, так что если мы в качестве платы получим вдвое больше, есть смысл пойти на подобную сделку. Материализм – это непонимание и слепота по отношению ко всему, что не находится прямо у тебя под носом, вера в то, что в мире не существует ничего нематериального, которое следовало бы принимать в расчет. Дьявол побери, парень, материализм – это вера в то, что не существует абсолютной истины или абсолютной лжи и что все познается исключительно в сравнении.